Псы господни (Солдаты удачи - 8)

- Нейл, - сказал младший Дудчик, - а почему вы приехали сюда на должность атташе по вопросам образования и культуры?

- This is my job, - ответил Янг с неподражаемой английской интонацией, которую никогда не повторить иностранцу, если он не обучался в специальной школе ГРУ для внешних разведчиков.

- Я понимаю, что это ваша работа, я спрашиваю только о названии должности. Если я не ошибаюсь, в Кении вы были военным атташе?

Англичанин усмехнулся:

- Война - древнейшее из искусств, я думаю, что фехтование дубиной изобрели несколько раньше, чем наскальную живопись.

- Нельзя не согласиться. - Алексей приподнял бокал. - Вы ведь наверняка военный в отставке. Это так?

- Может быть, - согласился Нейл. - Я прослужил двадцать лет в десантных войсках Королевского флота и вышел в отставку в чине майора.

- Ваше здоровье, господин майор. То-то я замечаю, что вы предпочитаете общество военных и политиков, а не пропадаете в развалинах и музеях.

- Чем вызван ваш интерес, Алексей? Это грубый образец попытки завербовать меня? Или российские власти потребуют моей высылки? Признаться, я бы не прочь: мне надоела жара и запах вашей травки.

- Я разговариваю с вами как сугубо частное лицо и хочу задать только один вопрос.

- Так задайте его, и с вашим волнением будет покончено.

Алексей поставил пустой бокал на поднос и взял с него банку "Гиннесса", аккуратно вскрыв ее так, чтобы не напустить пены в бассейн.

- Нейл, что бы вы сказали, если бы я попросил вас передать в соответствующие руки несколько документов? Я хочу, чтобы, - Алексей сделал нажим на следующее слово, - соответствующие люди проверили их подлинность и ценность. Каков был бы ваш ответ?

- Вашему ведомству следовало бы знать, что я был на службе военным психологом и занимался этическим воспитанием личного состава. Именно поэтому я сейчас специализируюсь на гуманитарных вопросах. Я ответил бы вам, что это очень неловкая провокация. Вы несете мне документы, снабженные страшными грифами "Совершенно секретно", "Экземпляр единственный", "После прочтения сжечь", а меня берут под руки люди из ФСБ, предъявляют видеосъемку, снимают отпечатки пальцев и выдворяют со скандалом из страны. И я в наказание за неосторожность получаю назначение в еще худшую дыру, где вместо бассейна будет грязная река с пиявками и аллигаторами. - Англичанин отсалютовал Алексею бокалом и повернулся в другую сторону, направляясь "вброд" к американским и немецким коллегам из дипломатического корпуса.

Алексей сощурил глаза. Глядя на стриженный по-военному затылок британца, он представил, как в него врезается, разбрызгивая пиво, жестяная банка "Гиннесса". Он рассчитывал хотя бы на минимальный интерес, малейшую готовность выслушать предложение.

- Алексей, - окликнули его.

Дудчик разглядел среди голых тел участников этого в высшей степени неофициального приема двух знакомых, которых он не без причин сторонился последние полгода. Алексей махнул им рукой и, разгребая воду, подошел:

- Мои приветствия.

Заместителя министра социального обеспечения звали Довлат Худайбердыев. Рядом с ним стоял бородатый человек, тот самый, кто передавал "другу Довлату" слова о дружбе на перевале Талдык в мае этого года, когда рядом еще продолжали агонизировать тела двух русских ребят.

- Алексей, оказывается, ты забыл передать мне привет от друга, укорил его Довлат.

Возех широко улыбнулся и протянул руку:

- Я рад, что имею приятную возможность снова встретиться.

Дудчик отчетливо понял: этот человек считает, что после оказанной им услуги - когда он мог убить, но не убил - Алексей должен испытывать к этому профессиональному убийце самые теплые чувства.

Очевидна, он только что рассказал замминистра, как смешно выглядел Алексей, уткнувшийся носом в пыль, и тот сумел оценить и комичность ситуации, и любезность своего друга. Что и говорить, ведь по всем правилам сопровождающий колонну не имел права оставлять русского свидетеля. То, что он бросил его посреди гор без припасов и средств передвижения, но не отнял у него жизнь и даже оружие - это была поистине азиатская услуга. И теперь он готов был принять приличествующую случаю благодарность.

Алексей подал руку:

- Здравствуйте, Возех. Все ли у вас благополучно?

- Слава Аллаху! Вы напрасно не передали моих слов, потому что Довлат волновался, отчего меня так долго нет. Я рассчитывал, вы скажете ему, что я жив и здоров, буду месяца через два. - Он с укоризной посмотрел на Алексея.

Дудчик понял, какой мелочи он обязан тому, что остался жив. Не будь этого малого случая - необходимости передать весточку, он бы "раскинул мозги" по дороге вместе с капитаном и сержантом.

- Я не догадался, что это важно, - вполне честно объяснил он. - И подумал, что следует как можно меньше говорить на эту тему...

Легкое презрение скользнуло по губам Возеха. Он видел перед собой глупого человека, который не умеет быть благодарным и не понимает тонкостей взаимоотношений мужчин. Воин совершил глупую ошибку, оставшись без прикрытия на перевале, но получил в подарок жизнь из уважения к его другу. Но он не отправился, бросив все дела, чтобы передать этому другу поручение и выразить свою глубокую благодарность, а, наоборот, сторонится его, потому что не хочет признать услугу и выполнить долг чести. Это не воин, это не мужчина. Это просто русский, человек без чести.

- Ну ничего, ничего, - успокоил русского офицера Довлат. Недоразумение уже выяснилось. Алексей просто не понял тебя, Возех, он хотел как лучше.

Бешенство вскипало в Алексее. Перед ним были, враги, откровенные враги, которые и относятся к нему, ко всем русским, как к чужакам. Все их понятие жизни - это понятие рода. Все, что полезно моему роду, - хорошо. Все, кто не относятся к моему роду - враги. Для него убить двух чужаков на дороге поступок, который никак не может отяготить совесть, потому что он убил, во-первых, неверных, а во-вторых, они могли чем-то повредить доставке груза оружия, или наркотиков, или ворованных баранов, черт бы их всех побрал двуногих и четвероногих баранов с одинаково твердыми лбами!

- О чем вы секретничали с Нейлом? - улыбаясь, небрежно поинтересовался Довлат, - Вербуешь его между делом?

- Разве что на охоту, тура подстрелить. Худайбердыев отвлек его в сторону, оставив Возеха одного:

- О, Нейл отменный стрелок. Я был с ним в горах, он вообще очень крепкий человек.

- Бывший морской пехотинец, - запустил на пробу Алексей.

- Вот как? - изобразил удивление Худайбердыев. - Послушай, Алексей, - сказал он совсем другим, доверительным тоном, когда они отошли на достаточное расстояние. - Я понимаю твои чувства. Но ты ведь не первый год в нашей стране. В Москве ты тоже встречаешься с бандитами, которые вечером стреляли в людей, а утром ходят по вашей Думе и чувствуют себя хозяевами страны. Возех - мелкая фигура, и он считает - по своим диким горным понятиям, - что оказал тебе большую милость. Пойми, самое главное, что ты остался жив, и я рад этому. Мы вынуждены держать нейтралитет с этими горными феодалами, потому что у нас не хватает сил навести там порядок. Но ведь и у вас нет этих сил. Поэтому надо или работать в той обстановке, какой она сложилась, или вовсе уезжать из этой страны.

- Честно сказать, я об этом и думаю, - вполне искренне сказал Алексей, у которого все-таки стало немного легче на душе от слов Довлата.

- Будет жаль, если ты покинешь страну, потому что ты один из лучших специалистов. Ты умеешь правильно видеть ситуацию, и ты один из немногих среди военных, с кем мы по-настоящему плодотворно сотрудничали все это время.

Это было правдой. Довлат являлся известным журналистом, который вернулся в страну, как только речь зашла о ее независимости, и стал действующим политиком. Он быстро превратился в одного из лидеров демократической оппозиции в стране, где клан Рахмонова захватил власть и силился ее удержать. Ему пришлось пойти на уступки и включить в правительство представителей демократической и исламистской оппозиции, чтобы сохранить достаточное влияние хотя бы в пределах Душанбе. Именно тогда Довлат стал заместителем министра социального обеспечения. На севере шли непрерывные бои и стычки. Наблюдатели ООН и российские войска не давали развязаться полномасштабной гражданской войне. Со стороны Узбекистана, Пакистана, Афганистана подпитывались исламисты, все более набирая политический и военный вес. Демократической оппозиции приходилось плохо, она теряла сторонников. В ее представителей начали стрелять. И за всем этим стояли героиновые деньги.