Нас было тринадцать (СИ)

- Помочь? А что я должен делать?

- Для начала вспомни, как ты провел тот день, вернее первую половину, кого видел? Вспомни каждую мелочь, каждую подробность. Потом подумаем, что делать дальше.

- Ну, что ж, попробую, - произнес задумчиво Петя. После завтрака я пошел к себе в радиорубку. В одиннадцать начиналось наше время для связи с Москвой, а у меня приемник барахлил. Провозился я довольно долго, еле успел к началу сеанса. Помехи в тот день были сильные. Наконец, удалось связаться. Передал, принял, что следовало, закончил сеанс, тут крик и раздался. А что было дальше, ты знаешь. Я уже раньше подробно рассказывал.

- А после сеанса ты долго оставался в рубке?

- Да минуты две-три, не больше.

- Понял. А теперь вспомни. Когда, услышав крик, ты выскочил из дома, никого не встретил?

Петя задумался.

- Да, да вспомнил. В коридоре о палку Петровича споткнулся, чуть с ног его не сбил.

Все стало ясным, все сходилось.

- Эх, Петька, садовая голова! - воскликнул я. - Не понимаешь, какие важные вещи ты вспомнил! Теперь не только к тебе, но и к Петровичу ни один черт не прицепится.

Петя стоял довольный, сияющий. На его лице расплылась широкая улыбка, хотя, кажется, он и не очень понимал, что, собственно, столь важное было им сказано.

Я направился к двери.

- Игорь, постой. А дальше-то что делать?

- Не спеши, подумать надо, - бросил я на ходу.

Настроение у меня было приподнятое. Все шло успешно. Из пяти оставались только трое - Б. В., Листопад и Гиви.

ГЛАВА VII

Утром меня разбудил Олег:

- Вставай, смотри, какое утро. Пошли делать зарядку на свежем воздухе.

Мы немного побегали, потом побоксировали, потом перешли к упражнениям для ног.

- Ну и лентяй. Почему ноги так низко поднимаешь? Смотри, - сказал я, взмахнув ногой почти перед носом Олега.

- Хвастай больше! Был бы моего роста, не выше меня поднимал бы.

- Минуточку, - остановил я Олега, - до какого места моей спины ты можешь достать ногой? Попробуй.

- Да зачем тебе?

- Попробуй, потом скажу.

Я повернулся спиной к Олегу, и вслед за этим его нога коснулась моей спины чуть пониже лопаток.

- Нет, не так. Отойди шага на два-три и ударь ногой в спину, как можно выше и сильней.

- Ты серьезно? Сильно ударить? Ну, если ты просишь, отказать не могу.

Через минуту, получив сильный удар пониже спины, я лежал, зарывшись головой в сугроб. Встревоженный Олег бросился меня поднимать. Я встал очень довольный.

- Покажи, как бил.

Олег сделал большой шаг левой ногой, одновременно согнул правую в колене, прижал бедро к животу и с силой выбросил ногу вперед.

- А чем ударил? - спросил я.

- Всей подошвой кедов.

- Почему выше не ударил? В поясницу. Ведь я просил как можно выше. В первый раз ты почти до лопаток достал.

- Но тогда сильного удара не будет. Ты же просил сильно. Можешь наконец объяснить, что за странные упражнения придумал?

- Могу. Б. В. примерно одного роста с тобой. А Виктор был чуть выше меня. Вот, теперь ясно, что Б. В. физически не мог нанести Бойченко сильный удар в поясницу.

- Ах, вот оно что, - проводим следственный эксперимент! Кажется, так это называется. Тогда давай подумаем, нельзя ли его использовать для остальных? Кто еще у нас высокий?

- Гиви примерно такого же роста, как был Виктор. Листопад лишь немного пониже. Оба они достаточно крепкие, сильный удар нанести могут. Ну, еще Петя, Харламов, Кронид высокие...

- При чем тут Петя и Харламов. С ними все ясно. Ты бы еще себя вспомнил, тоже высокий. А вот что придумать для Гиви в Листопада...

День прошел без особых происшествии. Ничего путного в голову не приходило. Тем не менее определенный успех был, и я решил обрадовать товарищей первыми результатами.

Ужин проходил в угрюмом молчании. Место Гиви пустовало: он был нездоров. Когда тетя Лиза подала чай, я встал и попросил меня выслушать.

- Товарищи, я понимаю ваше настроение и даже ваше... ваше отношение ко мне. Не буду сейчас оправдываться. Поверьте, мною руководят самые добрые намерения. Важно другое. В течение вчерашнего дня и сегодняшнего утра мне удалось многое выяснить и хотелось бы сейчас с вами поделиться.

Я кратко изложил содержание своих бесед с тетей Лизой, Петровичем и Петей. Потом рассказал про утренний эксперимент.

- Итак, - закончил я, - теперь остается доказать непричастность Гиви и Андрея Филипповича. Я уверен, что и здесь все будет хорошо. Тогда станет окончательно ясным, что в гибели Бойченко виновен кто-то посторонний.

Реакция на мои слова была совсем не такой, как я ожидал. Никто не проявил радости, не подбодрил меня. Увлеченный успехом, я в тот момент не понимал, что чем шире круг лиц с твердыми доказательствами непричастности к гибели Виктора, тем более сгущаются тучи над остальными. Но Листопад, по-видимому, понимал это предельно четко. Он сидел за столом угрюмый, неподвижный, опустив голову на руки. Затем откинулся на спинку стула и каким-то злобным голосом сказал:

- Понял, все понял. Прикрыли заведующего и парторга. Потом и Брегвадзе прикроете. Все свалите на Листопада, нашли козла отпущения.

Он встал и, как-то сгорбившись, направился к двери.

- Андрей Филиппович, вы не встречались ранее, лет пять назад, с Бойченко? - неожиданно спросил его Олег. Листопад только махнул рукой и вышел из столовой.

Я с удивлением посмотрел на Олега. У него было необычное выражение лица. Казалось, что под маской равнодушия он что-то скрывает. Олег перехватил мой взгляд и чуть заметным движением головы предложил выйти.

- С чего ты это? Разве они раньше встречались? кинулся я к Олегу, как только мы оказались одни.

- Потерпи. Сначала хочу рассказать некую историю.

- Какую историю? При чем тут истории? Я тебя про Листопада спрашиваю.

- Молчи и слушай. Лет пять назад в повестке дня очередного заседания ученого совета одного московского НИИ, - с некоторой торжественностью начал Олег, - значилась защита кандидатской диссертации. Об этой диссертации говорили во всех лабораториях института и даже в других организациях. Ходили слухи, что диссертант сделал открытие, обнаружил новый эффект, что ему собираются сразу присвоить доктора наук.

К началу заседания ученого совета конференц-зал был переполнен. Все шло как положено. Ученый секретарь совета огласил характеристику и основные биографические данные диссертанта. Затем тот кратко изложил содержание работы, методику эксперимента, подчеркнул новизну результатов.

Было много вопросов. Диссертант отвечал спокойно и обстоятельно. Затем выступили оппоненты.

- ...Разработан новый экспериментальный метод... высокая чувствительность... обнаружен новый эффект... трудно переоценить... результаты работы вполне соответствуют требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям... И далее в таком же духе.

- К черту диссертанта я оппонентов, - не выдержал я, но Олег невозмутимо продолжал:

- В обсуждении диссертации приняли участие члены совета: академик и профессор, фамилии которых я не помню. Оба дали ей весьма высокую оценку. Словом, не защита, а триумф.

- Есть ли еще желающие выступить? - обратился председатель к присутствующим.

- Есть, - сказал кто-то из зала.

Председатель поморщился: - Ну, если вы настаиваете, то пожалуйста. Только прошу сосредоточиться на недостатках работы. Комплиментов мы сегодня наслышались предостаточно.

И, представляешь, на трибуну вышел парень лет двадцати с небольшим, белобрысый, в ковбойке, подождал, пока в зале установится тишина, и, слегка заикаясь от волнения, заявил, что в действительности никакого эффекта нет, что диссертант фальсифицировал результаты эксперимента...

- Я проходил преддипломную практику в лаборатории, где выполнялась работа, - сказал он. - Диссертант произвольно смещал некоторые экспериментальные точки вниз, другие вверх, в результате чего и родился "новый эффект". В журнале, где велись записи результатов измерений, имеются подчистки...