Живой товар

Ай да Колесников! Какое красноречие — что ж ты с женщинами не такой, не пришлось бы по брачным конторам бегать… Какое самообладание! Какое спокойствие! Только меня, братец, тебе не обмануть — внутри ты весь натянут, как верхнее «соль» на пианино. И этого барственного красавца ты, наверное, не проведешь — но, может быть, заинтересуешь…

Господи, постарайся, Димочка! Ну дура я, ну туго до меня доходит, но теперь и я уже поняла, что в садике только первый акт был, что сейчас ещё страшней…

— А вы, Анна Георгиевна, что будете пить?

— Кофе и покрепче… — это можно было назвать не голосом молодой (сравнительно молодой) леди, а карканьем вороны с плохо залеченным бронхитом. А я ещё выпендривалась перед Димкой, что умею врать и притворяться!

Димка согласно кивнул. Юноша, который и повар, и охранник, подал мне чашку дымящегося кофе. И только когда он удалился, мужчины продолжили свою беседу. Теперь она мне все сильнее напоминала ту сцену: неспешно, осторожно и рискованно. Если, конечно, эти понятия совместить можно.

— Итак, Борис Олегович, не будем терять время на ритуальные глупости. У нас есть то, что нужно вам. У вас есть то, что нужно нам.

— Допустим. И что вы предлагаете?

Осторожнее, Димка, осторожнее! Этот Шер-Хан тебя с потрохами съест не заметит!

— Мы предлагаем полную информацию по обеим линиям бизнеса «Татьяны» технология, опознавательные знаки, базовые точки, а главное — имена контрагентов, посредников и выход на них. Этого вполне достаточно для разговора с Манохиным о вступлении в долю или же, при… скажем так, исключении Манохина — для перехвата обоих каналов на ходу, без сбоя поставок. Плюс ещё одно имя, которое, как мне представляется, стоит больше, чем все остальное.

— И что же это за имя такое? — с полупрезрительной иронией вопросил хозяин.

— Н-ну, Бори-ис Оле-егович… — как-то даже обиженно протянул Димка. Не разочаровывайте меня.

— Прошу прощения, любопытство взыграло, — он изобразил улыбку. Ладно. За все, что вы назвали, исключая кота в мешке, — пятьдесят тысяч долларов США. Вам двоим — и никаких Петров Петровичей!

— Недурно, Борис Олегович, недурно…

— Но где гарантии, что вы не подсунете мне плоды собственного воображения?

— Здоровье дороже. Впрочем, думаю, этот вопрос отпадет, когда вы услышите наш вариант условий.

— Нуте-с?

— В смысле денег мы могли бы согласиться на любую половину естественно, исключая кота в мешке. Но мы хотим сохранить возможность спокойного безопасного существования и активной деятельности, которая осуществима лишь в нашем, так сказать, естественном окружении: информационная сеть Анны Георгиевны создавалась годами, пытаться воспроизвести её в другом месте — неразумная потеря времени. Мои связи несколько шире, но и я выгляжу естественно и незаметно все-таки в этом городе.

Хозяин в очередной раз затянулся и пыхнул трубкой, по холлу поплыла очередная волна ароматного голубоватого дыма, медленно утягиваясь к камину.

— Но зачем вам эта активная деятельность? Неужели так сильна совковая привычка трудиться?

— Ах Борис Олегович, а разве вы не могли бы сейчас удалиться от дел и жить безбедно? Труд — естественная и неутолимая потребность человека… а особенно плоды его…

Димка сделал паузу, оба вежливо посмеялись.

— А если всерьез — та сумма, что вы предложили, представляется разумной ценой нашей информации, но совершенно недостаточна, чтобы обеспечить длительное обеспеченное существование, тем более — на новом месте. И, наконец, позвольте быть откровенным, пока мы заняты делом — мы нужные и полезные люди, с которыми можно работать. Если же мы удалимся на покой, то рано или поздно окажемся фигурами бесполезными, ненужными, от безделья предающимися воспоминаниям и потому потенциально опасными.

— Ну что вы, право… — изволили пророкотать Борис Олегович.

У меня тошнота к горлу подступила — кажется, Димка попал не в бровь, а в глаз.

— Мы давно мечтали открыть небольшое собственное дело, заниматься, например, информационным обеспечением научных и коммерческих исследований. А для этого нам нужно мирно, без обид расстаться со своими фирмами господином Манохиным и товарищем Петром Петровичем, нужно иметь самую незапятнанную репутацию в глазах пролетарской милиции, небольшой начальный капитал и солидных заказчиков.

— Не так уж мало вы просите.

— Согласен. Но часть этих услуг вы оплатите за счет текущей деятельности, а главное — вместо простой выплаты вы производите инвестицию капитала.

Борис Олегович поднялся и зашагал взад-вперед. Солидный мужчина обдумывал решение. Остановился, поднял глаза:

— Вы уверены, что вы двое стоите таких хлопот?

— Мы стоим большего.

— Нас вполне устраивает информационная служба СИАМИ.

— Это задание выполнила не СИАМИ, а мы вдвоем. А СИАМИ в городе уже засвечена. Откуда, по-вашему, мы узнали о её подлинном профиле? Я там проработал всего три месяца, и Иван Иваныч со мной не откровенничал.

— Вот как?

— Да, он мне сливал о негласной работе на МВД и о благородном деле борьбы с преступностью.

— А разве это не благородное дело? — в голосе Бориса Олеговича звучали богатые интонации.

— Самое благородное — после борьбы за собственную жизнь и благосостояние, — в Димкином голосе тоже прозвучали интонации, только горькие и искренние.

— А мне вы — по слухам — представлялись существом более… идейным.

— Объективная реальность надавала ощущений… прочистила мозги через заднепроходное отверстие, — со вздохом ответствовал Колесников.

Хозяин было возобновил свое вышагивание, но тут же остановился и развернулся на месте:

— Так как же вы узнали о СИАМИ?

— Это выяснила Анна Георгиевна через свою сеть.

Борис Олегович медленно обратил ко мне благосклонный и удивленный взор и чуть приподнял бровь.

Я подняла на него глаза, потом приспустила веки и наклонила голову на пять градусов. Раз уж сижу тут битый час и молчу как дура, так пускай это будет такой имидж — Немая Тень.

Кажется, произвело впечатление. Он заложил руки за спину, поднял глаза к потолку с квадратными деревянными балками темного цвета и задумался правая нога рассеянно пошлепывала по полу, трубка повисла в зубах.

И наконец — свершилось!

— Хорошо. По рукам!

Димка тоже поднялся и они соединили руки в долгом торжественном рукопожатии. Как Молотов с Риббентропом.

Потом хозяин прошел к двери, приоткрыл и что-то кому-то сказал. Вернулся в кресло.

— Итак: вы получаете иммунитет. Ни в каких дальнейших переговорах ваши имена моей стороной не упоминаются, если же их упомянет вторая сторона, я оговариваю вашу неприкосновенность. В этом вопросе моего слова будет достаточно. Петр Петрович получает оговоренную заказом сумму за вычетом затрат по сегодняшней операции…

— Но как же… Иван Иваныч?

— Ему не следовало появляться без предупреждения. Он проявил этим недоверие к моему слову.

Это прозвучало категорично, как стук молотка по крышке гроба.

— Однако его водитель получит компенсацию, — тут голос несколько оттаял.

— Разумно, — поддержал Дима. — Это квалифицированный и вдумчивый агент, с которым я охотно работал бы и дальше.

— Как вам угодно… Ваши деньги сейчас принесут. Полный текст отчета вы мне представите?..

— Надеюсь, послезавтра к исходу дня. Мне не хотелось бы привлекать постороннюю машинистку.

— Хм… Ладно, тогда пока что изложите краткое резюме.

Он вытащил из ящика диктофон и положил на стол возле Димы.

— Начинайте.

Димка не торопился — снова устроил цирк с двумя сигаретами, уселся поудобнее в кресло, выжидательно забарабанил пальцами по подлокотнику.

Борис Олегович чуть шевельнул щекой, изобразив саркастическую улыбку, и процитировал:

— «Вы не в церкви, вас не обманут…»

Впрочем, тут появился горилла-повар-официант с деньгами — только не в кейсе, как в шпионских фильмах, а просто в руке. Это оказалась довольно невзрачная пачка. Честно говоря, двадцать пять тысяч зеленых, как мне представлялось, должны выглядеть внушительнее. Правда, если сотнями всего-то две с половиной банковские упаковки…