Бессонный патруль (Сборник)

По всему видно, незнакомец провел в дороге не одни сутки. Притом обстоятельства едва ли сталкивал" его хотя бы с самым скромным комфортом. Белая рубашка потемнела от стирки в холодной воде. Помятые рукава высоко закатаны. Землистого цвета штаны поддерживаются широким ремнем. Через плечо перекинуты небольшой мешок, походящий на торбу, и последней поношенностп пиджак.

Выйдя наконец из оцепенения, незнакомец перехватил с одного плеча на другое свою ношу, посмотрел, между прочим, на речку и решительно зашагал к карагачу. Приблизившись, он погладил шершавый, побитый камнями ствол.

Мальчишки недоумевали. Им, наблюданшим издали, казалось, дерево делится своими обидами со странным пришельцем.

Долго стоял он так, в обнимку с деревом. Потом бросил пиджак и мешок на землю и склонился над камнем, намереваясь перевернуть его. Попытка была тщетной. Гранит будто пустил корни в утоптанную землю. Подтянув мешок, незнакомец достал из него охотничий нож и начал ковырять вокруг камня. Камень поддался. На обратной стороне его мальчишки увидели глубоко выбитую букву "Т". Осторожно, будто опасаясь, незнакомец проводил по ней широкой заскорузлой ладонью. Потом, взяв из-под камня горсть земли, размял ее, высыпал в платок, извлеченный из кармана пиджака, завернул и спрятал в мешок.

Завалив камень на прежнее место, он присел на него.

Солнце кровавым шаром касалось земли. Ни малейшего ветерка. Такие дни и вечера у хлеборобов на вес золота.

Поля вокруг обволакиваются гудящей радостью комбайнов и автомашин. Воздух, как говорят поэты, пропитан ароматом убираемого хлеба.

Незнакомец сидел на камне, обхватив колени руками.

Мальчишки уже не таращили глаза на него. Двое, отойдя, стали швырять в воду камни. Только младший, лет семи, продолжал вертеться рядом.

Вдруг, незнакомец вздрогнул, будто ошпаренный: он услышал, как сверстники окликнули не в меру любопытного приятеля:

- Драчук, давай, кто дальше кинет?

Незнакомец впился глазами в мальчугана.

- Это ты Драчук?..

Малый испуганно посмотрел па него.

- Как зовут тебя, малыш?

- Николаем.

- А отец, отец твой где? - произнес незнакомец так, будто сам боялся этого вопроса.

Мальчуган молча уставился на него. На помощь подоспели его друзья.

- Пьяный ворюга застрелил его, - выпалил один из них. - Колька был тогда совсем маленький...

Шрам на щеке незнакомца дернулся. Лицо помрачнело.

Больше он ни о чем не спрашивал. Пьяный ворюга... пьяный ворюга... стучало в висках.

* * *

Десять лет назад он, Алексей Китов, едет на целину.

В руках - силища восемнадцатилетнего парня. Здесь, у этой речки, своим трактором взметнул первую борозду. На этом берегу - первые палатки и первая любовь.

Она тоже приехала с Владцмирщины. Жили раньше в соседних селах, ходили в один клуб и не подозревали о существовании друг друга. А здесь встретились.

Нет, не всегда были безоблачными их отношения. Далеко не всегда. Алексей нередко вспоминал о нешуточном барьере, едва не возникшем между ним и Татьяной. Смешно об этом вспоминать. А если вдуматься...

Впрочем, все по порядку.

Совхоз тогда вступил во вторую целинную весну. Алексеи работал па тракторе. Татьяну выбрали совхозным комсоргом. Хлопот у нее, медсестры, привалило.

День тот выдался тяжелым. Алексей не добил и половины нормы. С утра барахлил мотор. Попробуй разберись, отчего. Ведь до двухсот процентов вытягивал. А надо бы подумать о машине.

Копаясь в моторе, он вспоминал тот вечер. Неужели пролетело три дня? Да, дьявольщина, целых три! А ведь она...

О чем она просила?

До поселка он добрался к полуночи. Окно небольшой комнатки в общежитии светилось. Он, подойдя, поднялся на носки, посмотрел поверх занавески. Она читала какую-то книжку. Губы чуть заметно шевелились. Потом что-то писала в тетрадке. Потом снова читала. Он стоял и смотрел, и боялся, как бы не скрипнули створки окна.

Движок местной электростанции начал сдавать. Зачихал, запыхтел, завздыхал надсадно. Будто навалился на него кто-то большой и тяжелый. Свет в комнатке исчез вместе с лампочкой. В темной пустоте повис тлеющий вольфрамовый кружок. Алексей отошел от окна. Стал ждать, вспыхнет ли он вновь.

Ночь, теплая весенняя ночь, властвовала в поселке.

Мягко, темными пятнами проглядывали силуэты построек.

За ними, как море, радостным звоном, свистом и стрекотом ночных обитателей плескалась степь.

Танцы в клубе кончились. Молодежь ватагами разбредалась по общежитпям. Отдельные пары не спешили, они шли в степь, на берег реки. Алексей завидовал. Там, на берегу, весной особенно хорошо. Он не был там весной.

То пахота, то сев. Как шальной на тракторе. Выдастся свободный вечер занята Танюшка: то комитет, то дежурство в больнице.

Он шагнул к окну и потянулся, чтобы постучать. Но в это время кто-то приоткрыл дверь комнаты.

- Можно? - прогремело в темноте.

На пороге стоял Николай Драчук.

- Постучал бы! - проговорила Таня.

- Не сердись, Тань, - миролюбиво сказал Драчун. - Я думал, у тебя закрыто. Толкнул - и вот...

Драчук слыл шофером-весельчаком, остряком, балагуром. В совхозе помнили историю, как однажды, схлопотал от пассажирки пощечину, он ссадил ее, несговорчивую, с машины за десять верст от центральной и уехал... Но в общем-то казался неплохим парнем. Во всяком случае, так считал Алексей.

Не желая встречаться с ним, Алексей огошел к дороге, закурил.

Движок затарахтел с новей силой. Окно осветилось.

Взглянув в него, он увидел Драчука, продолжавшего стоять на пороге...

У себя в общежитии Алексей не включал света. Кровати похрапывали. Он осторожно, ощупью пробрался к своей, У самого окна.

Окно выходило на Танюшкин барак. Там размещались семейные. Драчук с молодой женой - тоже там. Танюшка занимала маленькую комнатку рядом.

Бросив на стул ватник, Алексей свалился на постель.

Отчего он не постучал? Она, наверное, ждет. Ну, конечно, ждет!

Очнулся он от прикосновения чьей-то руки.

- Танюшка?!

- Т-с-с-с! - она пугливо посмотрела по сторонам.

Комната, залитая лунным светом, храпела на все лады.

Алексей ошалело смотрел на Танюшку.

И вот, который день, оп не мог вырваться па "ценгралку". Чертовски уставал. Поздно добирался до вагончика и, едва отмывшись от мазута, валился в постель.

Вечер, казалось, наступать не собирался. До поселка десяток километров. Он сбросил с плеч промасленную куртку, ополоснул бензином руки и, оставляя на трапе отпечатки кирзовых сапог, зашагал к дороге, серой лентой вьющемся но степи. Сколько раз оп ходил этой дорогой. Утром, вечером, ночью.

Поселок оглашало привычное тарахтенье электростанции. Окна домов выбрасывали снопы света.

Он постучал в знакомую доерь. Тихо. Обойдя кругов, увидел темное, как грифель, окно.

Не зная, куда себя деть, он закурил. Он силился вспомнить, в какие дни она дежурит. Подсчитывал. Выходило, что сегодня свободна.

Немного подождав, он пошел к больнице. Это совсем недалеко. Надо только обойти контору, магазин, столовую.

- Татьяны Васильевны нетуть, - встретила его бабка, скоблившая лопатой крыльцо. Это был единственный пожилой человек в целинном хозяйстве. Работала она при больнице.

- А где она, бабуся?

- На комитете, что ль.

Алексей почувствовал собачью усталость. Шагая к совхозной конторе, он проклинал и то, что Тянюшка - секретарь, и вечер, и себя. "Какой же я болван. Ведь говорила, что - заседание..."

3а дверью слышались голоса. Алексей, не колеблясь, отворил.

- Разрешите?

Голоса оборвались. Сквозь дым Алексеи увидел подернувшиеся к нему лица сидевчшх за длинным столом.

Татьяна стояла в самим конце стола. Алексей заметил, как вспыхнуло ее лицо.

Она холодно спросила:

- У вас что-нибудь важное?

Это уж слишком, Алексеи не узнавал ее. Ему показалось, что лица сидевших вокруг исказились усмешкой, досадой и еще черт знает чем.