Взрыв. Приговор приведен в исполнение. Чужое оружие

Подполковник проверил тогда расписание поездов. С пятнадцатого мая по летнему расписанию на полустанок Березовое электричка приходила в двенадцать часов двадцать минут. Но в двенадцать часов двадцать минут семнадцатого мая Иван Васильевич Петров проводил совещание у себя в тресте и там было более тридцати человек!

Алиби Петрова было доказано полностью. Не мог ведь один и тот же человек в одно и то же время проводить совещание в городе и выходить из вагона поезда в Березовом. И заявление свидетеля не было принято во внимание. Возможно, он перепутал дату или просто-напросто обознался и принял за Петрова какого-то другого человека.

Коваль перечитывал это заявление снова и снова. Смешно было подвергать сомнению алиби Петрова, но почему же все-таки свидетель уверенно настаивал на том, что видел его?

Подполковник решил еще раз пригласить к себе свидетеля.

…Сухонький, не по летам подвижной старичок с блестящими черными глазами-пуговками повторил свои показания: видел Петрова на платформе в Березовом тогда-то и во столько-то.

«Черт побери! — подумал подполковник. — Не призрак ли Петрова видел старик? А может быть, действительно человека, похожего на Петрова? Его двойника?»

И чем больше думал об этом Коваль, тем все сильнее начинала овладевать им мысль, что в деле об убийстве Нины Андреевны, кроме Сосновского и Петрова, должно быть еще одно действующее лицо. Кто-то третий!

Но кто же он и какова его роль?

— Каким показался вам в тот день Петров? — спросил подполковник свидетеля.

Старичок не понял вопроса.

— Не показалось ли вам что-нибудь необычным в облике Петрова, кроме старой плетеной корзины?

— Вроде бы нет…

— А может, все-таки это был не Петров?

— Да нет, Петров!

— Он был весел, спокоен или расстроен? Спешил или нет? Как был одет?

— Как одеты, говорите?.. — медленно переспросил старичок. — Так себе, плохо были одеты. Старый черный костюм… темная рубашка… И не расстроены, только вроде бы усталые какие-то… Я еще подумал: постарели управляющий. Хотя видел-то я их в лицо секунду какую-то…

— Почему же вы уверяете, что это был именно Петров, если видели его в лицо всего секунду?

— Я по походке их знаю. Идут, точно подпрыгивают. Я у дороги живу и люблю на прохожих смотреть. Управляющий, если не машиной подъезжают, то всегда мимо меня идут. У каждого человека походка своя: один уточкой плывет, другой, как журавль, вышагивает, третий бочком или вразвалочку, а управляющий только так — чуть-чуть пританцовывая. — И старичок встал, пытаясь изобразить походку Петрова. — Показалось мне, что постарели они. Давненько не видел. Зимой да весной нету их, до самых майских праздников на даче не показываются. И спина у них вроде бы за зиму ссутулилась. И вот еще, вспомнил! — обрадовался старичок. — На голове-то у них не шляпа была, как всегда, а кепка! И подумал я: начальник-то какой, большой человек, а вот приехали, наверно, своими руками дачу в порядок привести после зимы, подремонтировать…

Отпустив свидетеля, Коваль спрятал документы в сейф и поехал в «Артезианстрой».

Новое здание треста, находившееся почти в центре города, встретило его внушительной вывеской, золотые буквы которой сверкали на солнце и слепили глаза.

Коваль уже бывал здесь, и сейчас, как и в прошлый раз, на него произвела приятное впечатление деловая тишина. Даже арифмометры и пишущие машинки, казалось, стрекотали как-то приглушенно.

И в прошлый раз, и сейчас Коваль не мог избавиться от ощущения, что попал в идеально организованный мир, где царят железный порядок и безукоризненная четкость и где все покоряется единой воле.

В приемной управляющего были посетители. По их одежде и по обрывкам фраз подполковник заключил, что это съехались прорабы, вызванные с объектов. Входили в просторную приемную и работники управления. Говорили здесь вполголоса, почти шепотом.

— Товарищ Петров у себя? — спросил Коваль у девушки-секретарши.

— Вы откуда? — секретарша окинула его оценивающим взглядом. — Иван Васильевич занят.

Не ответив ей, Коваль открыл обитую черным дерматином дверь, потом вторую и увидел в глубине длинного кабинета за массивным столом управляющего трестом. Петров задумчиво смотрел в настежь распахнутое окно.

— К вам можно? — спросил подполковник, идя от двери к столу.

Петров повернул голову, узнав Коваля, поднялся навстречу и любезно произнес:

— Пожалуйста, — и указал Ковалю на кресло. — Какие-нибудь новости? — спросил он, когда подполковник сел.

— Пока нет, — неопределенно ответил Коваль.

В кармане у него лежал найденный им обрывок фотографии, но… «Показать его никогда не будет поздно», — подумал подполковник.

Больше Петров не сказал ничего. Он и Коваль молча глянули друг другу в глаза, и подполковник понял, что управляющий не спросит о цели визита, а Петров увидел по глазам оперативника, что спрашивать не стоит, потому что прямого ответа он все равно не получит.

И между ними состоялся примерно такой безмолвный диалог: «Не понимаю, что вам еще от меня нужно, подполковник».

«Прекрасно понимаете. Хотя дело закончено, я не могу успокоиться».

«Я работаю. А вы мне мешаете. Мало того, что у меня убили жену, что я страдаю, так мне еще не дают забыться!..»

«Вы нервничаете, Петров, хотя и пытаетесь это скрыть. И это мне не нравится. Я тоже человек занятой и пришел сюда не для того, чтобы любоваться вашим кабинетом».

«Вы опоздали, Коваль. Суд вынес приговор, и ваше время истекло. Я могу попросить вас уйти…»

«Никогда вы этого не сделаете. В ваших глазах — страх. Но почему? Ведь вам вроде бы нечего бояться. Ваша личная непричастность к убийству доказана и алиби, и характером преступления. Но вы что-то знаете и не хотите, чтобы узнал об этом я, не хотите помочь нам разобраться в этой запутанной истории. Что же вы утаиваете, Петров?»

«Не злоупотребляйте моим терпением, Коваль. Будете приставать — выгоню! Понятно?»

«Понятно, Петров. Но вы все-таки сперва раскроете мне свою тайну. Может быть, даже тайну вашего двойника. Меня очень заинтересовала одна находка. Но я пока помолчу. Подожду, пока вы сами не расскажете…»

«Ну и сидите, черт с вами! Но скажите мне, хотя бы ради приличия, зачем вы пришли?»

«Мне кажется, вам выгодно прикидываться, будто вы не понимаете, чего я от вас хочу. Если бы я сейчас сказал, что пришел просить вас вырыть колодец на Марсе, вы все равно сделали бы вид, что поверили. Потому что вы все-таки чего-то боитесь. Но чего?!»

А вслух подполковник в это время сказал:

— У вас, кажется, намечено совещание?

— Да, производственное… Вы хотели со мной поговорить? Что-нибудь случилось в моем коллективе?

«Интересно, знает ли он о моем разговоре с Костей?» — подумал Коваль.

— Нет, все в порядке, — усмехнулся он. — Шел мимо, решил заглянуть. Если разрешите, с удовольствием посижу, послушаю. Уже подумываю об отставке. Придется переквалифицироваться. А что, если в бурильщики пойти, а? — он снова улыбнулся. — Вот и поучусь. Трест-то ваш из передовых!

— Что ж, пожалуйста, — суховато ответил Петров. — Послушаете и поймете, как мы мучаемся.

Да, управляющий трестом был сегодня совсем не похож на того Петрова, с которым Коваль рыбачил в воскресенье. Правда, одно дело — отдых, другое — работа. И все-таки…

Управляющий нажал на одну из кнопок на столе. В кабинет впорхнула секретарша.

— Пусть заходят.

По одному, быстро и бесшумно, словно на цыпочках, входили прорабы и служащие треста.

Коваль обратил внимание на то, что каждый из них старается занять место где-нибудь подальше от стола управляющего.

Еле слышно зазвонил телефон.

— Опять жалуются? — проворчал в трубку Петров. — В шею гнать их надо, товарищ Третьяк. Извините, вырвалось… Нервы не выдерживают. Они же сами виноваты. Если ты заказчик, финансируй вовремя. Сроки срываются? Ответственная стройка? А другие объекты у меня не ответственные? Если я переброшу всю технику и рабочую силу им одним… Груб, пишут? Обижаются? Павел Сергеевич, я с ними не в бирюльки играю. Если попросту не понимают… Хорошо, хорошо, учту!