Гекатомба

Но эта женщина, от встречи к встрече, все больше интересовала и интриговала его. Ее вопросы и ответы, порой, ставили в тупик, иногда приводили в бешенство и ярость, а временами вызывали острое и пронзительное чувство печали, редко - радости и торжества. И где-то в самой глубине души он ощущал ее власть над собой и несомненное превосходство, со страхом, в котором боялся себе признаться, убеждаясь, что в этом матиматически просчитанном мире, с его веками накопленным опытом научных знаний и аксиом, присутствует еще нечто, необъяснимое никакой логикой и научными формулировками.

Панкратов являлся далеко не новичком в своем деле, имел богатый опыт работы, приобретенный в советсткие времена. Будучи прекрасным аналитиком, он в той же степени был и хорошим практиком. Михаил Петрович мог бы многое поведать о природе человека, а также о "сюрпризах", на которые в определенных обстоятельствах он способнен. Однако то, что демонстрировала Аглая Осенева, не имело, похоже, никакого отношения к физиологии человека. Она являлась частицей совершенно иного мира, напрямую связанного с колоссальной энергией космоса, двояко притягивающего к себе - как страхом, неизвестностью, так и открывающимися, поистине запредельными, возможностями. Мира, где человеческая мысль превращалась в материально осязаемые предметы и объекты, визуально отслеживаемые поступки и явления. И это был, наверное, самый могущественный из миров, с которым когда-либо приходилось сталкиваться человечеству.

Без особого напряжения Панкратов мог бы вызвать в памяти имена людей, в той или иной степени причастных к данному миру и способных, как входить в него, так и возвращаться. Их было немного и почти все они находились под неусыпным контролем спецслужб. В принципе, ничего в этом предосудительного не было, если учитывать, что люди эти могли творить чудеса, а оставить их вне поля зрения - значило бы со временем сделать чудеса уделом, если не миллионов, то сотен тысяч, что само по себе уже явилось бы причиной сотен и тысяч "внештатных ситуаций". И те, кто работал в спецслужбах, слишком хорошо знали разницу между безобидными чудачествами и истинными чудесами. Творцов первых не составляло труда вовремя "ограничить и изолировать". Со вторыми часто возникали проблемы, решать которые, к сожалению, нередко приходилось радикально, как это ни прискорбно и печально, ибо при подобном финале разгадка чудотворцев безнадежно ускользала, вновь на долгие годы оставаясь неразрешенной.

Панкратов интуитивно чувствовал, что проигрывает Осеневой. Из факта проигрыша само собой разумеющимися вытекали следующие два: отставка и пенсия. В случае неудачи "привлечь Ланг на нашу сторону", люди, представляющие "нашу сторону", недвусмысленно дали понять Михаилу Петровичу, что вряд ли оставят ему даже такую малость, как тихая и мирная пенсионная пора. Слишком многое поставлено на карту. Приближались президенские выборы и, как водится, наступало время тотальной "промывки мозгов" населения. Способности Аглаи не только превосходили возможности всех известных до сего времени пиаровских технологий, но и значительно опережали их.

Все это прекрасно понимали сидевшие в кабинете Панкратов и Романенко. Несмотря на неоднократные утверждения руководителей спецслужб о непричастности их ведомств к большой политике, мало у кого оставалось сомнений об их действительной роли в той самой "большой политике". В конце концов, к какому бы ведомству не принадлежал человек, он всего лишь просто человек, со своими привычками, слабостями, привязанностями, пороками и достоинствами, умело и искусно манипулируя которыми при желании всегда можно заставить его сделать то, чего он, порой, и сам от себя не ожидает. Человек - явление общественное и вне его он существовать не может, а, следовательно, был есть и останется не сам по себе, а принадлежностью, частицей какого-либо социального клана, в свою очередь, являющегося выразителем тех или иных общественно-политических и общественно-экономических тенденций.

Михаил Петрович Панкратов и Виталий Степанович Романенко принадлежали к одному из влиятельных кланов в стране. Это, впрочем, и неудивительно, ибо сотрудники спецслужб просто по определению не могут принадлежать к "самому слабому звену". Скажем так, данный клан поддерживал существующего президента и первоочередной задачей считал для себя во что бы то ни стало протащить его на второй срок. Вот ради этого в войну кланов и "большую политику" и пытались втянуть Аглаю - обладательницу уникальных способностей, а в обычной жизни - любимую женщину журналиста Димки Осенева.

Ей же не нужны были ни войны таинственных кланов, ни "большая политика", ни предстоящие через несколько месяцев выборы очередного главаря нации. Ей хотелось нормальной жизни, при которой можно быть любимой, рожать и воспитывать детей, просыпаться со словами благодарности к тихому и уютному дому, засыпать на руке любимого мужчины, радоваться всем временам года, ощущать рядом загадочный, непредсказуемый мир растений и животных, принимать друзей и помогать по мере сил родителям. Казалось бы, ничего сложного и сверхъестественного, но, мой Бог, как много сил уходит у человека на воплощение этого в жизнь!

Затянувшуюся паузу решился нарушить Романенко.

- Аглая Сергеевна, - примирительно обратился он к ней, - поверьте, никто не собирается против воли привлекать вас, как вы выразились, "к сотрудничеству". Но мы хотели бы иметь гарантии, что ваши способности не будут однажды использованы против "местности, где вам, в силу обстоятельств, независящих от вас, приходится проживать", - не удержался он от колкости.

Аглая нервно сжала пальцы рук и покраснела от досады.

- Виталий Степанович, по-моему, вы несколько преувеличиваете мои способности, - холодно проговорила она. - В противном случае, меня надо бы посадить на цепь в подземелье, с прочными запорами и толстыми стенами. Чтобы я, чего доброго, не вылетела в трубу и не натворила неисчислимых бед.

По лицам сотрудников службы безопасности промелькнули кислые улыбки.

- Аглая Сергеевна, - обоатился к ней Панкратов, - возможно вам будет не безинтересно узнать, что в случае согласия ваш гонорар увеличится втрое.