Букет для будущей вдовы

- Где здесь ближайший переговорный пункт? - спросила я у старушки в синеньком платочке. Она, кстати, выглядела именно так, как я, наверное, буду выглядеть в старости. Бабушка близоруко прищурилась, махнула рукой в просвет между домами, объяснила, что придется сделать небольшой крюк, огибая разрытый котлован, а потом, смущаясь, поинтересовалась:

- Бутылочка пустая вам нужна? Или выбрасывать будете?

Естественно, бутылку я отдала, котлован благополучно обогнула, а на переговорном пункте набрала рабочий номер Шайдюка. На номера, которые вставляют в специальные рамочки в телефонных аппаратах, у меня, вообще, память хорошая. (Даже если мне никто и не предлагает их запоминать).

Звонку моему Анатолий Львович удивился, а вот вопросу не очень.

- Домашний адрес Барановой? - в трубке послышался визг выдвигаемого ящика. - Кажется, где-то был... А что такое?

- Кто забирал её тело?

- Никто не забрал. Родственников не нашли. Похоронили здесь, в Михайловске, за государственный счет.

Это было именно то, что я ожидала услышать.

- ... Адрес, адрес, адрес... Сейчас будет вам адрес... Вот! Кажется нашел... Да, её санаторная карта...

Прижимая трубку плечом, я записала название улицы, номер дома и номер квартиры.

- ... Все... Гастрит больше не беспокоит?

- Нет. Спасибо. Все хорошо.

Он попрощался, извинившись за то, что не может дольше разговаривать, и повесил трубку. А мне вспомнились сначала Елизавета Васильевна, потом Алиска, потом запонка с янтарем и позолоченной окантовкой. Наша первая стычка в присутствии официальных лиц, в частности, господина Селиверстова, и наша последняя беседа, в которой не было названо ни одной фамилии. И я мысленно поблагодарила Анатолия Львовича Шайдюка за умение не задавать лишних вопросов.

Галина Александровна Баранова жила на "Домодедовской". Когда-то жила... Серый пятиэтажный дом стоял совсем рядом со средней школой. За оградой унылые малыши ходили на лыжах по кругу. Как заключенные в Ван Гоговской картине из Пушкинского музея. Я зашла во второй подъезд, некоторое время жала на кнопку звонка тридцать первой квартиры, не особенно, впрочем, рассчитывая на успех. Потом позвонила в тридцатую. Открыла женщина. Ненормально полная, колышущаяся всем рыхлым, белым телом. На голове её была повязана ситцевая косынка "в цветочек", под которой угадывались бигуди.

- Простите, пожалуйста, я из следственной группы по поводу Галины Александровны, - "оригинальное" объяснение уже успело натереть мозоль на языке. - Не могли бы вы ответить на несколько воспросов? У нее, действительно, не было никаких родственников? Почему никто не забрал её тело?

- Не было, - женщина тяжело вздохнула, сделав подобающее случаю трагическое лицо. В том, что она играла и играла паршиво, я не сомневалась ни секунды. - Вот так сложилась жизнь. Бедная-бедная Галина Александровна!

- Так-таки никого?

- Ни единого человечка!

- И подруг тоже не было? Михайловск, в принципе, не так далеко. Если не забрать тело, то хотя бы на похороны могли бы съездить?

- А кому ехать? Мне тяжело, да мы с ней и не дружили особенно. Кто еще? Людмила Поликарповна из первого подъезда? Или Катерина Семеновна? Так у всех дела, дети, внуки...

- Значит, из всех родных у неё был только тот племянник?

- Племянник? Племянник, да! Но вот, видите, ещё вперед её умер, а ведь молодой совсем был... Кстати, вот Антонина со второго этажа с ней ездила племянника хоронить да обмывать. Человек-то он состоятельный был, друзей много, а родственников - никого. Жена молодая - ничего не знает, ничего не умеет, а хоронить все-таки надо по-человечески. Знала бы бедная Галина Александровна как её саму зароют! Без гроба приличного, без венков... Так вот я что про Антонину-то вспомнила? Она, может, и поехала бы, но на даче как раз была: у них в Венгерове дом теплый. Вернулась только после старого Нового года, но уже, конечно, поздно было. И зарыли, и похоронили, и забыли...

- Она ездила вместе с Галиной Александровной хоронить племянника? Это точно?

- Точно-точно! - закивала женщина в косынке. И я отправилась к Антонине. В такое везение даже как-то не верилось. Женщина, которая лично присутствовала на похоронах Найденова! Которая сможет подтвердить, что тот, действительно, приходился двоюродным племянником Барановой. Впрочем, кому подтверждать и, главное, зачем?

И все-таки я позвонила в дверь двадцать третьей квартиры, быстренько проговорила дежурную сказочку про милицию и спросила, не откладывая в долгий ящик и не размениваясь на предисловия:

- Скажите, вы, действительно, ездили вместе с Галиной Александровной Барановой на похороны к её племяннику?

Невысокая пожилая брюнетка в льняных брюках и футболке на выпуск была явно удивлена:

- Да, ездила.

- То есть, вы были три года назад в Михайловске и помните, что Галину Александровну, действительно, принимали как родственницу покойного Виталия Вячеславовича?.. Может быть, тогда вы вспомните брата его жены?..

- Погодите, я не поняла, - она потерла ладонью лоб. - Почему Михайловск? Какой Виталий Вячеславович? Это Галя в Михайловске умерла, Галя! А к племяннику, его Юрий звали, мы ездили в Митино. Два месяца только прошло. В начале декабря его хоронили.

- То есть, как? - я опешила.

- Да, девушка, вот так... Что-то у вас в милиции напутали. Жалко Галю. Радовалась этой путевке, радовалась, а вышло вон оно как. Не думала, не гадала, что смерть свою найдет.

- А вы не знаете, с чего она вдруг решила поехать в Михайловск?

- Так достали путевку, вот она и поехала.

- Кто?

Брюнетка пожала плечами:

- Не знаю. Честно слово, не знаю! Галя, вообще, в последнее время мало что мне рассказывала. Я так думаю, появился у неё кто-то. Выглядела она ещё вполне ничего. Возраст, конечно... Ну, так что возраст? Она и приоделась. Сразу после похорон шубу себе купила каракулевую, серую, берет. Заикнулась как-то, что квартиру на улучшенную планировку поменять бы хотела...

- Хорошо. Берет, шуба - это понятно. Но путевка-то тут при чем? Она же не с другом в профилакторий приехала?

- Ну и что? Может, он ей такой подарок сделал? Профилакторий-то, как теперь говорят, "крутой"? Просто так туда не попадешь. То ли бывший Кремлевский, то ли ещё какой-то... Она ещё мне объясняла: ничего, дескать, толком рассказать не могу, попросили не распространяться, а то подведу человека. Мол, еду туда на птичьих правах, весь сезон сочинять придется, что какой-то "шишке" местной родственницей прихожусь, чтобы проверять не стали, какие у меня права на путевку имеются... Нет, блатной санаторий. Да, что я вам говорю? Вы и сами знаете.

Мне вдруг снова стало тревожно. Тревожно, холодно и жутко. И снова показалось, что чья-то тень - огромная, серая - стоит за моей спиной.

- Значит, друг у неё появился? - я машинально намотала на указательный палец прядь волос и нервно дернула. - И вы ни разу его не видели? Ни имени, ни фамилии не знаете?

- Нет, - она виновато вздохнула. - Потом бы Галя, наверное, не удержалась - рассказала. Но вот не успела... Я так думаю: у них недавно совсем началось. Галина-то по началу только о Юриной смерти и думала. Все шумела, обещала до министра здравоохранения дойти, чтобы и вскрытие сделали, и причину смерти уточнили. Ну, виданное ли дело, сорок лет мужику?! Конечно, его и в поликлинике неправильно лечили, но Галина все на этого врача из больницы бочку катила. "У них же, - говорит, - и аппаратура, и медикаменты. Москва все-таки! Не Нижний Тагил. А ничего сделать не смогли. Значит, так старались". А потом как-то так сразу обо всем позабыла: уже и о Юрке не вспоминает, и никого посадить не грозится... Шуба опять же, путевка. "Гнездышко" вон обустраивать задумала... Много ли одинокой женщине надо? Да, ещё в нашем возрасте? Пару раз "люблю" услышала, и все - готова голову потерять...

- Как звали этого врача из больницы? - холодея спросила я. - Она называла вам его фамилию?