Печать тернового венца

Собор Святого Мартина, устремленная ввысь громада в позднеготическом стиле, находился на центральной площади Сен-Мишеля.

– Если верить книге господина Дейла Уайта, то где-то в пещере около города похоронена Мария Магдалина, бежавшая из Иудеи вместе со своей сестрой Мартой, братом Лазарем и прочими приверженцами Христа, – доложил Луиджи.

Комиссарша и молодой полицейский зашли в собор и, узнав у прихожан, где располагается бюро местного священника, тотчас направились к нему. На их счастье, падре Дорелье, невысокий, полноватый и краснолицый, оказался на месте. Луиджи предъявил ему удостоверение (падре даже не обратил внимания, что Рацци – итальянский комиссар), а Элька приступила к делу:

– Отец, мы должны срочно увидеть власяницу графа Виктора Орли де Саллей!

Падре, огорошенный этим требованием, залопотал:

– Крипта, в которой хранятся сокровища собора, открыта каждый день, с десяти до четырех. Вы опоздали: сейчас уже половина пятого. Но вы можете посетить ее завтра...

– У нас мало времени! – прервала священника Элька. – Речь идет о расследовании цепочки преступлений, в том числе нескольких убийств. И власяница – чрезвычайно важная улика!

– Но в моем соборе никого не убивали! – произнес испуганно падре Дорелье. – И городок у нас тихий...

Подхватив священника с обеих сторон под руки, Элька и Луиджи буквально выволокли его из бюро и потащили к собору. Падре, смирившись со своей участью, провел их к крипте, отомкнул ее и пропустил старшую комиссаршу и младшего комиссара вперед. Но их не занимали золотые кресты, серебряные дароносицы, усыпанные драгоценными камнями одежды епископов и архиепископов и прочие экспонаты сокровищницы. Подойдя к большому дубовому шкафу, священник раскрыл его и извлек оттуда длинное одеяние.

– Вот власяница графа Виктора, отца графа Иоанна Орли де Саллей, который провозгласил в 1329 году Бертран суверенным государством и основал династию Гримбургов, – начал он. – Обычно она не привлекает внимания туристов, потому что, в отличие от прочих экспонатов, выглядит весьма непритязательно. Однако она – один из самых древних предметов в нашем собрании!

Власяница была расшита золотыми и серебряными узорами и покрыта потускневшими мелкими жемчужинами. Получив разрешение падре, Элька взяла власяницу и вывернула ее.

– Что вы делаете? – изумился падре. А Элька разглядывала подкладку – совершенно новую, белого цвета. И без единого вырезанного фрагмента!

– Падре, – произнесла она угрожающе, – не пудрите нам мозги. Это – не власяница графа Виктора. Что, вам уже звонили из Ватикана и приказали обдурить нас?

Священник смешно заморгал глазами:

– Я вас не понимаю! Мне никто не звонил, тем более из Ватикана! Уверяю вас! Я являюсь падре в этом милом городке уже третий десяток лет и даю руку на отсечение: вы держите власяницу графа Виктора Орли де Саллей, отца великого князя Иоанна I Гримбурга...

– Тогда как вы объясните то, что подкладка абсолютно новая? – взвилась Элька. – Ей не может быть семьсот лет! Более того, она – синтетическая!

– Конечно, синтетическая, чтобы моль не поела и грибок не уничтожил, – ответил падре с обидой в голосе. – Прежняя подкладка была не в самом лучшем состоянии, поэтому года полтора назад я отдал распоряжение провести реставрацию власяницы и заменить подкладку.

Элька воскликнула:

– Что вы сделали с прежней?

– Я за подобные мелочи не отвечаю, – ответил падре. – Если вас это так интересует, то можете спросить мадам Гош-Тариньяк, она тогда производила замену подкладки. Правда, год назад она ушла на пенсию, но живет по-прежнему в Сен-Мишеле. Однако сразу предупрежу вас – мадам в последнее время очень сдала, у нее диагностировали болезнь Альцгеймера.

Получив у падре адрес мадам Гош-Тариньяк, Элька и Луиджи устремились к ее дому. Мадам обитала в небольшом старинном каменном особняке. На звонки в дверь долго никто не открывал, и Элька уже решила, что мадам нет, как вдруг услышала голос:

– Что вам надо?

На пороге стояла молодая девица. Она представилась внучкой мадам и, узнав о цели визита, заявила:

– Можете сами попытаться поговорить с ней, но вряд ли у вас получится. Бедная бабушка тяжело больна. Мы ухаживаем за ней, как можем, но скоро придется сдать ее в дом престарелых – она никого не узнает и даже не помнит, как ее зовут.

Внучка провела посетителей в садик, где грелась на солнышке, сидя в инвалидном кресле, закутанная в пледы и одеяла мадам Гош-Тариньяк. Сгорбленная, седая, с дрожащей головой старушка лет семидесяти с небольшим не отреагировала ни на приветствия, ни на вопросы. Мадам бессмысленно смотрела в небо, беззвучно шевеля губами. Элька и Луиджи ретировались, признав поражение.

– Нам не повезло, – констатировала комиссарша. – Старушка совсем в маразме, так что мы от нее ничего не добьемся. Похоже, в Сен-Мишеле нам больше делать нечего!

Они решили не покидать на ночь глядя городишко и сняли два номера в отеле. Элька ощущала глубокое разочарование – они были так близки к тому, чтобы заполучить реальные доказательства, и вот... Да, у них имелось признание профессора Эдвардса, но ведь оно – всего лишь слова, которые можно опровергнуть. А старую подкладку со следами изъятия фрагмента, который получила на анализ одна из лабораторий, проигнорировать никто бы не смог!

Утром, позавтракав, Элька и Луиджи покатили прочь из города. За рулем сидел молодой человек, комиссарша в задумчивости уставилась в окно. Внезапно Элька завопила:

– Остановись, немедленно остановись!

Луиджи подчинился и обеспокоенно спросил:

– Элька, что случилось?

– Вот что случилось! – ответила комиссарша и ткнула пальцем в булочную, около которой затормозил автомобиль.

Сквозь большое окно можно было видеть, как только что зашедшая в магазин... мадам Гош-Тариньяк, совершенно преобразившаяся и на вид полностью здоровая и вменяемая, покупает булочки.

– Старуха нас надула! – кричала Элька, выскакивая из автомобиля. – Разыграла из себя впавшую в маразм особу, а сама здорова, как огурчик! И падре тоже наврал с три короба! Они здесь все заодно! Я так и знала, что им звонили из Ватикана и велели обмануть нас!

Комиссарша влетела в булочную, Луиджи поспешил за ней. Элька, схватив за локоток мадам, рявкнула:

– Вы чудным образом исцелились от всех своих хворей?

– Не понимаю, что вы имеете в виду! – процедила старушка и наступила Эльке на ногу.

Комиссарша взвыла и выпустила мадам Гош-Тариньяк, та проворно покинула булочную и шустро двинулась прочь.

– Ничего себе маразматичка с болезнью Альцгеймера, которая даже свое имя вспомнить не в состоянии! – изумилась Элька и скомандовала: – Мальчик, вперед, за старухой!

Нагнать мадам было невероятно сложно, старушка обладала необыкновенной прытью. И все же Элька настигла ее и, схватив за шиворот, произнесла:

– Мадам, стоять! Иначе я применю к вам приемы карате!

– Грабят посреди бела дня! – завопила мадам, привлекая внимание прохожих.

Сцена, если смотреть со стороны, была ужасная: крепкого сложения женщина с горящим взглядом и запыхавшийся молодой человек пристают к опрятной старушке, прижавшей к груди пакет с булочками.

– Вас арестуют! – заявила мадам. – Я подам заявление о том, что вы пытались меня ограбить!

Элька, не растерявшись, обратилась к прохожим, которые возмущенно качали головами, созерцая нападение на старушку:

– Дамы и господа, эта особа – убийца! Она отравила моего папочку, как и восемнадцать других своих мужей! Я искала ее много лет и вот наконец нашла! Она – черная вдова!

– Что вы мелете? – пискнула мадам Гош-Тариньяк. – Вы уничтожаете мою репутацию!

– Скажите, куда дели подкладку власяницы графа Виктора, и мы оставим вас в покое. А иначе... – пригрозила комиссарша.

– Господи, – простонала старушка, – и почему все сошли с ума из-за какой-то старой тряпки? Вчера падре позвонил мне и заявил, что я должна разыграть выжившую из ума особу перед двумя посетителями и ни в коем случае ничего не говорить им про реставрацию власяницы.