Противостояние

– Гриш, ты чего, спишь?

– Не «чего», а «что», – машинально поправил ее Кротов.

– Гриш, у нас ребеночек будет…

– Не будет у нас ребеночка. Нельзя нам. Аборт сделаешь.

– Да ты привыкнешь, Гриш… Мне уж тридцать пять, тебя люблю больше жизни – как же без ребеночка? Да и аборт мне делать нельзя, врачи предупреждали… Ты чего, Гриш?

– Ничего. Думаю, Анна. Думаю.

«Спасибо бате: верно учил – „бабе не доверяй, нельзя, она без зла продаст, у нее натура такая особая, нам непонятная“, – размышлял Кротов тяжело и горько. – А скажи я ей, что будем пробиваться за рубеж? Ведь хотел сказать, святой дух небось удержал. Умная, не отымешь, умная, а все одно не может понять, что тут нам не жить. Ну ладно, ну говорил я ей, что паспорт карлика вычищу, на нее переправлю, с р а б о т а ю, умею это. Луигу спасибо, всеми почерками владел дворянин, на две руки, небось доносы в гестапо и с правой и с левой строчил… Эх… Снова один. Нужна ж ты мне, Анька, дура! Что ж ты себе приговор пишешь…»

Он повернулся к ней; она ждала этого, вжалась в него, обвила шею сильными руками.

Кротов тяжело усмехнулся:

– Изумруд с пальца сними, кожу мне царапает…

Костенко прилетел в Москву и с аэродрома сразу же отправился в министерство. Там в его кабинете Тадава уже собрал оперативную группу; генерал сидел в углу, возле книжного шкафа.

– Владислав Николаевич, – заметил он, сухо поздоровавшись, – я позволил себе не согласиться с вашим выговором Тадаве, я не утвердил его; я объявил строгий выговор дежурному в Смоленске. Тадава ночевал в комнате для оперативников при угро…

– В своем номере надо было спать, – хмуро возразил Костенко. – Или предупреждать дежурного, коли тот – недотепа. Но раз вы отменили, я замолкаю.

– Товарищ генерал, – поднялся Тадава, – к сожалению, я вынужден согласиться с выговором моего непосредственного начальника. Я благодарю вас за то, что вы лично разбирались, но виноват все-таки я. Во-первых, я обязан был предупредить дежурного, и не раз, во-вторых, поскольку все знали мои координаты, то искали именно в отеле, и наконец, в-третьих, мне следовало бы сидеть в комнате оперативного дежурного, там все телефоны.

– Знакомые интонации, – усмехнулся генерал. – Хорошо, закончим турнир рыцарей, пора к делу. Начинайте оперативку, Владислав Николаевич.

Костенко как-то непонимающе посмотрел на генерала, потом сухо кашлянул:

– Я казню себя за… столь поздний полет… Попади я в Берлин на пару дней раньше и…

– Начинайте оперативку, – резко повторил генерал.

– По пунктам. Первое: Кротов, убивший Миленко, в этом теперь нет сомнений, обучен навыкам диверсионной снайперской стрельбы; умению отрываться от слежки; основам грима; изготовлению фальшивых документов; организации схоронов в лесу. Второе: он забрасывался абвером в Батуми летом сорок второго года; возглавлял группу из четырех человек некто Лебедев Эрнест Васильевич, 1922 года рождения, место рождения – Кемерово, более точных данных нет. После выполнения задания Лебедев и Кротов застрелили – так было спланировано задание – двух своих подчиненных, радиста и снайпера, ибо их инструктировали: «Не оставлять следов, уходить обратно морем, двух человек возьмет подводная лодка». Я считаю, что мы должны немедленно поставить наблюдение за домом матери Милинко. Если Кротов будет просить политическое убежище, – а он должен его просить как Милинко, а не Кротов, – ни одного свидетеля не должно остаться из тех, которые могли бы опознать гада, убившего истинного Григория Милинко из деревни Крюково.

– Наблюдение уже поставлено, – негромко откликнулся Тадава. – Со вчерашнего дня, после нашего провала в Смоленске. Предупреждена и Серафима Николаевна, подруга и секретарь генерала Шахова…

– Третье, – словно бы не услыхав Тадаву, продолжал Костенко, – мне кажется, что одна из многих наших ошибок заключалась в том, что мы, исследуя в Адлере и Смоленске железные дороги, шоссе и аэродромы, сбросили со счета порты. Я высчитал причину этой нашей ошибки: мы прежде всего исследовали фактор времени. Мы полагали, и справедливо полагали, что бандит должен как можно скорее исчезнуть с места преступления – в данном случае я говорю о Смоленске; его звонок к убитой родственнице из Адлера вписывался в систему этого рассуждения. Кротов переиграл нас, он пошел по пути парадоксальному: «Они рванут, как гончие, на махах, а я, Кротов, поплетусь; пробегут мимо». И он нас обыграл; я убежден, он ушел из Смоленска пароходом.

Предложения: полковник Кириллов отправляется в Калининград, дожидается там человека со шрамом, параметры которого сходятся – в какой-то мере – с Кротовым; я имею в виду Пинчукова. Майор Тадава со своей группой блокирует район Черноморского побережья, особенно Сухуми – Батуми; Кротов знает эти места еще со времен войны. Тадава выясняет абсолютно все маршруты малой авиации в этом регионе, устанавливает посты на аэродромах, поддерживает постоянный контакт со штабом поиска, готовит операцию перехвата или захвата; к операции прошу подключить управление милиции на воздушном транспорте. Считаю необходимым просить руководство выделить оперативные группы также в те рыболовецкие хозяйства, откуда уходят суда в кратковременные рейсы, без захода в иностранные порты. Дело в том, что в школе диверсантов учили умению держаться на воде продолжительное время, используя портативные надувные жилеты, – следовательно, можно предположить, что Кротов, нанявшись на судно в какой-нибудь рыболовецкой флотилии, может ночью спустить лодку, что вообще-то опасно, либо использует надувной жилет и прыгнет в море, когда судно будет проходить какой-либо пролив, Кильский, к примеру. Просил бы санкцию на вызов в Москву магаранских шоферов Цыпкина, Ларина и Тызина, которых следовало бы придать для опознания трем группам…

– Почему трем? – спросил генерал. – Вы же говорили о двух группах – Тадавы и Кириллова?

– Третью, л е т у ч у ю, я намерен возглавить лично.

– Дальше, – откликнулся генерал. – Или у вас все?

– Нет, не все. Просил бы подключить к нам работников Института права: необходимо составить с и с т е м у доказательств вины Кротова, учитывая особое, резко от нашего отличное судопроизводство ФРГ.