Парад теней

— Не знаю! — зло повторил Константин горбатовский ответ и вновь спросил: — Вы хорошо знакомы с окружением брата?

— У него не было окружения. Он был одинок. Совершенно.

— А девицы? — не выдержал, встрял в разговор Михаил Семенович.

Кирилл Евгеньевич не ответил. Он посмотрел на Дашу.

— Как же вы собираетесь изобличить истинных убийц? — задал последний вопрос Константин.

— Я — совладелец солидной картинной галереи, довольно состоятельный человек. Я хочу нанять дорогого частного детектива…

— И желаете, чтобы мы вошли в долю? — перебив, погнал коней неизвестно куда нетерпеливый Михаил Семенович.

— Миша! — предостерегла его, как ребенка, Дарья.

— Вы меня неправильно поняли, — с обидой заметил Кирилл Евгеньевич. Детектива, как дорого бы он ни стоил, я найму сам.

— Дорогой еще не значит хороший, — снова встрял Кобрин.

— Я найду дорогого и хорошего.

— Думаете, это так легко? — уже как советчик заговорил Михаил Семенович. — Столько проходимцев и шарлатанов этим занимаются — о-ого-го! Смотрите не промахнитесь.

— Не промахнусь, — уверенно заявил Горбатов, и все замолчали: забыли, с чего начали и к чему собирались прийти. Первой все вспомнила Даша.

— Так чем же мы можем вам помочь, Кирилл Евгеньевич?

Опомнился и Горбатов. Улыбнулся слабо и изложил просьбу:

— Когда детектив займется этим делом по-настоящему, мне очень хотелось, чтобы вы беспристрастно, в подробностях и тщательно вспоминая все, что только можно, ответили на вопросы профессионала.

— Только-то? — удивился Михаил Семенович.

— Только-то! — сердито подтвердил Кирилл Евгеньевич. — И по возможности сообщали бы мне то, что в той или иной степени может касаться гибели моего брата.

— И убийства той несчастной, — безжалостно добавил Константин.

— И никому не известной, — согласился Горбатов. — Кто она? Откуда? Ее, кстати, похоронили?

— Ее похоронили, — ответила Даша и испепеляюще посмотрела на Михаила Семеновича, который было раскрыл рот, чтобы поведать Горбатову, что щедрая и добрая знаменитая певица Дарья взяла все расходы по похоронам несчастной и неизвестной на себя.

— Слава богу, — искренне сказал Кирилл Евгеньевич и, порывшись под плащ ом в кармане пиджака, вручил всем троим свои визитные карточки. Дело было сделано, и он оглянулся. У двух легковушек и «рафика» его покорно ждала кучка родственников. — И разрешите откланяться. Всего вам хорошего. Успехов и покоя вам, Дарья Васильевна.

Увидев, что он направляется к ним, родственники стали поспешно рассаживаться по автомобилям — замерзли ожидаючи. Глядя, как Горбатов садился за руль «тойоты», Михаил Семенович, уже ознакомившийся с визиткой, раздраженно заметил:

— Директор и главный эксперт картинной галереи "Перпетуум мобиле". Вечное движение, значит. Чего? Зрителей? Картин? Капиталов? Мутно и непонятно. Каков статус галереи? Общество с ограниченной ответственностью? Акционерное общество закрытого типа? Сугубо частная собственность?

— Тебе-то что? — устало спросила Даша.

— А так, интересно! — решил Михаил Семенович и глянул на часы.

Было чуть больше одиннадцати. Похороны были назначены на девять утра, чтобы избежать присутствия излишне любопытных. Избежали, и целый незаполненный день впереди.

Горбатовский клан отбыл на поминки. Вокруг ни души, только они втроем стояли у своего «линкольна».

— Что делать будем? — полюбопытствовал Михаил Семенович.

— Помянуть, что ли, — поеживаясь на весеннем ветру, сказал Константин.

— Выпивать, значит. Куда? — быстро откликнулся Кобрин.

— Поехали ко мне, — предложила Дарья. Как настоящая звезда, она ныне жила вне загазованного, экологически подозрительного города Москвы. И ехать к ней — часа полтора. Поэтому продюсер возразил, правда, робко:

— Может, лучше ко мне?

Спор разрешил Константин:

— Давай к Мишане, Даша. Мне к четырем в клубе надо быть, а от тебя добираться…

— Черт с вами, — взъерошенно согласилась Даша и полезла на заднее сиденье «линкольна». Константин уселся рядом, а Кобрин привычно забрался на место рядом с водителем.

У метро «Бауманская» Константин приподнялся с сиденья и, тронув водителя за плечо, попросил остановиться на минутку.

Его на новенького еще интересовала вся российская пресса, даже так называемая желтая, развязная и беспардонная. Купив охапку газет и журналов, Константин уселся в машину.

Тронулись. Ларцев шуршал газетами, Дарья следила в окошко за убегавшей от нее Москвой, а Кобрин подремывал.

— Мишаня, — вдруг позвал Константин.

— Чего тебе? — лениво отозвался Михаил Семенович.

— Новую знаменитость, певца Владлена, ты раскручиваешь?

— Ну?

— Тогда смотри, — предложил Константин и изда ли показал продюсеру первую полосу скандальной молодежной газеты. Прямо под названием ее поперек всей полосы крупными буквами шла шапка: "Смерть двойника. Акт второй. Ждем третьего?"

— Дай сюда! — заорал Кобрин и через спинку сиденья потянулся к газете.

— Э, нет! — азартно возразил Константин. — Лучше я тебе прочитаю краткое содержание статьи, изложенное под заголовком. Слушай: "Как сообщил наш собкор из столицы Восточной Сибири, вчера после концерта автомобиль, на котором возвращался в гостиницу популярный певец Владлен, взорвался по неизвестной причине. Певец и его охранник погибли. Шофер в тяжелом состоянии доставлен в больницу. Но, насколько известно нашему музыкальному обозревателю, истинный Владлен только вчера возвратился в Москву из Мюнхена, где записывал свой новый диск. Принимая во внимание разницу в часовых поясах, можно твердо считать, что погибший Владлен — самозванец. Смертельный парад самозванцев. Кто следующий?"

— Дай сюда, — жалобно взмолился Михаил Семенович.

Константин отдал ему газету, и продюсер жадно начал читать. Дарья, откинувшись на сиденье, полулежала с закрытыми глазами. На худом лице ее явственно обозначились твердые желваки. Константин осторожно погладил откинутую на сафьян безвольную ее ладонь. Она вздохнула, открыла глаза и обеими холодными руками вцепилась в его предплечье. Видимо, считала, что он — единственная ее защита теперь. А Михаил Семенович читал и читал. Вплоть до Ломоносовского проспекта.

Вошли в дом молча, и только в столовой продюсер подал голос: распорядился насчет того, чтобы принесли выпить и поесть. Молча помыли руки, уселись за стол. Михаил Семенович разлил водку и прошептал:

— Что ж это такое?

Ему не ответили. Константин поднял старинный хрустальный лафитник:

— Мир праху всех убиенных.

Не чокаясь, выпили до дна. Кобрин поставил пустой лафитник на стол, обхватил голову обеими руками и повторил свой вопрос:

— Что ж это такое?

— Все-таки придется тебе, Мишаня, входить в долю к Кириллу Евгеньевичу, — вздохнул Константин.

— Нет уж! — яростно возразил Михаил Семенович, резко и точно разливая из графина по лафитникам. — У него свои дела, у меня — свои. И я своими буду заниматься сам.

— Всех своих врагов в порошок сотрешь? — горько поинтересовалась Даша.

— И сотру! — бодрился продюсер. Поднял лафитник: — Смерть врагам!

— Хватит смертей! — закричала Даша. Испуганный Михаил Семенович тут же заверил ее:

— Я же фигурально!

Константин положил свою ладонь на ее запястье и предложил свой тост:

— За то, чтобы все было хорошо.

— Очень хочется, но вряд ли, — помотала головой Даша.

Старинные английские напольные часы — одна из немногих уцелевших реликвий дома Горбатовых — трижды ударили в свои колокола. Кирилл Евгеньевич поднялся с бокалом вина (он пил только сухое) и, молча постояв, дождался полной тишины.

— К глубокому моему сожалению, мне, как вы знаете, придется сейчас уйти. Дела, дела, дела! — вдруг взъярился он. Но, глубоко вздохнув, задержал дыхание и взял себя в руки. — Давайте не забывать Даню, родные мои. Давайте не забывать нашу вину перед ним. Если мы это забудем… — Не договорив, он одним глотком опорожнил бокал. Притихшие родные и близкие послушно последовали его примеру. Глава клана выбрался из-за стола. Высокая, тонкая, словно с картинок прерафаэлитов, его жена Ксения последовала за ним.