Пируэт

— «Макарова» нет, — заметил Сажин.

— Ну и как это понимать? — задал риторический вопрос Ростовцев.

— Коррупция, — предположил Юра.

— Или старая дружба на почве нетрезвого образа жизни.

— Что одно и то же, — констатировал Сажин. — Порядочным ментам не положено дружить с бандитами.

— Не доказано, что это бандит. Может, просто коллекционер. Хотя, с такой харей…

— И про бабки не забудь. Такие суммы на дороге не валяются.

— А может, он коллекцию распродал. А кое-что оставил на черный день. Это же все явно археологические находки. С мест боевой славы.

— Ну, гадать-то мы можем сколько угодно, — сказал Сажин. — Отсюда у меня есть версия, как убили Лесникова.

— Ну и как?

— Этот самый Новиков Сергей Петрович поджидал его в квартире доброго дедушки Афанасьева Эн И. Потом вышел на лестницу, пристрелил его из коллекционного пистолета системы Макарова и вернулся обратно в квартиру. А мы, как лохи, ее не проверили, потому что дедушка Николай Иваныч — наш человек, старый мент, герой труда и ветеран вытрезвителя.

— С тем же успехом стрелок мог уйти в любую другую квартиру. Все, что ли, прикажешь проверять?

— А вот и не в любую. В половину квартир я лично заходил, когда опрашивал соседей. А к Николаю Ивановичу не зашел. Мы разговаривали на лестнице. Мне даже в голову не пришло…

— Да брось ты. Этот чемоданчик еще ни о чем не говорит. Вот если кто-нибудь скажет, что видел этого Новикова в подъезде незадолго до убийства — тогда другое дело. А так… Может, этот арсенал тут десять лет лежит.

— Да нет, рубли новые. К тому же согласись — этот Новиков подходит на роль убийцы гораздо лучше, чем Лешенька Барчук.

— Однако заметь — твой Лешенька Барчук пропал. Как корова языком слизала. А пропал — значит, сбежал. Или есть другие мнения?

— Есть. Его могли грохнуть. Если Новиков не киллер-профессионал, а бандит-одиночка, то он вполне мог попросить парнишку постоять на стреме. А тот таблеточку съел и начал куролесить. Соответственно, мы его взяли, а когда выпустили, Новиков решил, что лучше будет от него избавиться.

— Ну да. Ты еще скажи, что тот же Новиков старику череп проломил.

— Нет, не скажу. Тогда он забрал бы отсюда чемодан. Или хотя бы паспорт и деньги.

Поскольку Юрий Павлович Лесников не оставил завещания и не имел детей, все его имущество по закону унаследовала жена. Ей достались не только квартира, две машины и недостроенный коттедж, но и доля Юрия Павловича в обществе с ограниченной ответственностью «Глобус».

При регистрации фирмы об Уставе не особенно задумывались, взяли за основу типовой — а там не было пункта о том, что доля участника не переходит по наследству. А раз так — то по закону получалось, что эта доля переходит по наследству автоматически, и с этим ничего нельзя поделать.

Между тем, доля в капитале фирмы позволяла владельцу этой доли знакомиться с любыми документами, в том числе составляющими коммерческую тайну. Конечно, ничего особенного в этих документах не было, но там имелись сведения о некоторых коммерческих связях «Глобуса», которые Заборину и компании хотелось бы сохранить в секрете от посторонних.

А вдова Юрия Лесникова, разумеется, была для Заборина посторонней.

Конечно, для Ирины Лесниковой важны были не какие-то там документы, а вполне ощутимые живые деньги, которые ей полагалось выплачивать из прибыли фирмы, пока за нею сохраняется доля в капитале «Глобуса».

Это тоже не нравилось Заборину. Одно дело — платить дивиденды одному из основателей фирмы и заместителю ее директора, который — что бы Заборин ни говорил оперуполномоченному Ростовцеву — все же играл в «Глобусе» весьма важную роль. И совсем другое — отдавать те же деньги его вдове, которая ровным счетом ничего для фирмы не сделала.

К тому же господин Заборин вообще недолюбливал Ирину Лесникову. Может, это потому, что она, несмотря на прохладное отношение к мужу, не согласилась стать его, Заборина, любовницей — хотя, предлагая такой альянс, Михаил Борисович намекал, что с ним она будет жить раз этак в несколько лучше, чем с мужем.

Теперь Михаил Борисович ничего такого предлагать Ирине не собирался. Его нынешняя любовница была гораздо сговорчивее, да и внешне отличалась от Ирины в лучшую сторону. Вдова Лесникова была красавицей, и отличаться от нее в лучшую сторону было непросто — но так уж Заборину повезло.

И теперь он хотел от Ирины только одного: чтобы она отказалась от своей доли в фирме «Глобус» в его пользу. Не просто так, естественно. За деньги. Заборин был готов заплатить ей даже больше, чем покойный Лесников внес в уставный фонд фирмы при ее учреждении. Но меньше, чем доля Лесникова стоила сейчас.

Заборин явился к Ирине лично и в самых решительных выражениях потребовал продать долю Лесникова за ту сумму, которую ей предлагают.

Он с самого начала взял неверный тон. Генеральный директор «Глобуса» вообще отличался повышенной эмоциональностью и не умел скрывать свою неприязнь к тем людям, которые были ему действительно неприятны.

А когда Ирина назвала свою цену, за которую она согласна продать долю покойного мужа, Заборин пришел в неописуемую ярость. Он орал, что Ирина вообще ничего не получит, а долю отдаст даром и еще будет на коленях умолять, чтобы взяли.

Ирина спросила, с чего бы это — и тогда Заборин сорвался окончательно. И в его бессвязных и неконтролируемых выкриках промелькнула такая фраза:

— На том свете со своим мужем будешь деньги делить!

— Так значит, это все-таки вы его убили? — холодно и спокойно произнесла Ирина, и Заборин осекся.

Ему больше всего на свете хотелось прикончить проклятую вдову прямо тут же, на месте, и в своем чрезмерном возбуждении он был близок к этому, но вовремя опомнился.

Но тут Ирина сама оскорбила Заборина. По крайней мере, ему так показалось, а он оскорблений никому не прощал.

— Вам надо лечиться, — сказала она. — Нельзя быть таким нервным. Люди могут черт знает что подумать.

— Ты пожалеешь! — бросил Заборин сквозь зубы и вышел, хлопнув дверью.

Начальник городского угрозыска подполковник Горелов злился на весь мир, на собственное начальство и на самого себя. И зло, естественно, срывал на подчиненных.

А дело было в том, что начальнику всей городской милиции генералу Шубину позвонили из мэрии и поинтересовались — на каком основании угрозыск третирует уважаемую фирму «Глобус», известную своей исключительной честностью, добропорядочностью и активной благотворительной деятельностью.

Начальник милиции, естественно, не мог пропустить все это мимо ушей. Он хоть и не подчинялся напрямую мэрии, но должен был сохранять с нею хорошие отношения — ведь Россия отличается от большинства стран (особенно тех, что расположены к западу от нее) именно тем, что личные контакты здесь буквально в любых делах значат гораздо больше, нежели установленный законом порядок.

Поэтому генерал вызвал к себе начальника угрозыска и переадресовал вопрос ему: а на каком, собственно, основании его подчиненные третируют глубокоуважаемую фирму?

Горелов изложил основания, но одновременно упомянул и другие версии. И получил от генерала недвусмысленный намек: во избежание неприятностей версию заказного убийства временно отложить в долгий ящик и постараться, чтобы о ней не пришлось вспоминать впоследствии. Дескать, была такая версия, но она не подтвердилась. И глубокоуважаемая фирма «Глобус» в этом убийстве никак не замешана.

А злился Горелов потому, что прекрасно понимал — раз началось такое активное шевеление аж на самом верху, значит, глубокоуважаемая фирма в убийстве замешана по самые уши, а ему, начальнику уголовного розыска, приказывают направить подчиненных по ложному следу и при этом сделать вид, будто ничего не происходит.

Какой-нибудь всенародно избранный шериф из штата Техас в аналогичной ситуации устроил бы грандиозный скандал на всю Америку — а подполковник Горелов не рискнул скандалить даже в надежно защищенном от посторонних ушей кабинете начальника ГУВД.