Гибель поэта

Труднее оказалось найти хозяев альбома. Дома в том переулке оказались такими похожими, что никак не поймешь, из какого же вчера вечером выскакивал возмущенный Митя.

Зоя прошла переулок из конца в конец, вглядываясь в одинаковые фасады, в одинаковые цветы на подоконниках, а когда повернула обратно, старьевщик взбунтовался.

- Отдавай альбом, - сказал он.

- Не отдам, - в отчаянье ответила Зоя Платоновна.

- Тогда гони за него полсотни, - сказал старьевщик.

- Почему полсотни? - спросила Зоя Платоновна. - А то отниму, - сказал старьевщик.

- Я буду кричать, - сказала Зоя Платоновна.

- Кричи, а я скажу, что ты меня обокрала. Меня знают, а ты приезжая. Придумала ты про хозяев.

- Они здесь живут!

- Никто здесь не живет. Давай полсотни, и молчим. Ты молчишь, я молчу - все молчат.

Полсотни. Это все, что она взяла с собой из Москвы. Но промедление смерти подобно - старьевщик уже вышел из-под контроля.

- Сорок, - сказала Зоя Платоновна. - Мне надо на обратную дорогу оставить.

- Пятьдесят, - сказал старьевщик и протянул руку к альбому.

- Держите, - сказала Зоя Платоновна, стараясь достать деньги из сумки и при том не выпустить альбома.

Старьевщик принял две лиловые бумажки и сказал:

- Надо было сотню просить, что-то ты легко согласилась. Он тихо засмеялся, а Зоя Платоновна увидела, как по переулку бредет Митя, уже не в пижаме, а в джинсовом костюме.

- Здравствуйте! - закричала Зоя Платоновна, поднимая альбом, как знамя. - Узнаете?

Не может быть! - закричал владелец альбома и бросился к ней.

- Ах да, - вспомнила тут Зоя Платоновна. - А где письма? Письма лежали на мостовой, аккуратной пачкой. Но старьевщика рядом уже не было.