Пусть это вас не беспокоит

Внизу от руки было добавлено название страны в Юго-Восточной Азии. Почерк был корявым, я написал это в машине.

За окном стало совсем черно.

-- Что вам известно обо всем этом? -- голос старого банкира звучал резко, но вместе с тем как-то невыразимо глухо. Он устал.

-- Почти все, мистер Картер, -- я сидел напротив него, он стоял. Мне опять пришлось сесть без приглашения. Когда мы вошли в зал вслед за дворецким, банкир вот так же стоял у окна, а его пальцы мяли мою визитную карточку.

Он не подумал о том, чтобы предложить нам сесть, а это был не тот случай, когда стоило демонстрировать хорошие манеры.

Я тоже устал.

-- Сколько времени дал вам этот человек? -- голос Франсуаз был уверенным и деловым. Она не сомневалась в том, что доктор Бано уже успел позвонить своей жертве и поставил новые условия.

-- До полуночи, -- Джейсон Картер сделал несколько шагов, подошел к камину и оперся на него, стоя спиной к нам. Скомканная карточка выпала из его рук и упала на пол в нескольких дюймах от языков пламени. Огонь тускло отражался на глянцевой поверхности начищенного паркета.

-- Он дал мне пять часов, -- повторил банкир, ни к кому не обращаясь. Его тело было неестественно выпрямлено, спина напряжена, глаза смотрели куда-то вперед. Перед ним в застекленных позолоченных рамках стояли четыре фотографии, и мне не было видно, к какой из них в тот момент был устремлен взгляд банкира.

-- Он потребовал немедленного ответа, -- руки Картера, упирающиеся в каминную доску, неожиданно напряглись. Через мгновение они расслабились снова. -- Хотел, чтобы я сразу назначил время. Тело моего брата в тот момент положили на носилки ...

-- Это портрет вашего отца? -- спросил я.

Банкир обернулся. Если он и слышал мои слова, они миновали его сознание.

-- Носилки еще не успели поднять, когда зазвонил телефон, -- в голосе старого банкира я почувствовал детскую обиду. Человеку, убившему его брата, он не мог простить именно этого -- вульгарного звонка в столь трагический момент.

-- Я стоял там, прямо над телом, а телефон зазвонил, -- если бы этот человек умел плакать, на его глазах стояли бы слезы. Но он не умел.

Я молчал. Мне не хотелось смотреть на лицо старого Картера. Для этого я слишком устал. Встречаться глазами с высоким уверенным в себе мужчиной на старомодном портрете я тоже не мог. Наверное, потому, что сам не ощущал уверенности. Одна рука человека на картине упиралась в колено, другая покоилась на какой-то книге. Брови слегка нахмурены.

В окне почти ничего не было видно.

-- Я сказал, что не могу сейчас говорить об этом, -- продолжал банкир. -- Он только что убил моего брата, а после этого звонил и требовал...

Джейсон Картер выглядел жалко.

-- Я попросил у него день, день на размышление. Я умолял. Вокруг меня стояли люди, они не слушали мой разговор, но ведь они услышать. Мне пришлось спорить. Я торговался с ним над телом своего брата.

В черном окне виднелось несколько ярких точек. Вдалеке простирался Лос-Анджелес, и я лениво пытался угадать, какие из множества его небоскребов вижу сейчас перед собой.

-- Он дал мне час. Только час! А ведь мне приходилось подбирать слова, чтобы никто вокруг не понял, о чем я говорю. Я попросил хотя бы двенадцать. Мне надо было заняться похоронами. Еще полицейское дознание... Этот инспектор стоял позади меня, он молчал, но я-то видел, что ему не терпится. У него хватило такта не поторапливать меня, но...

Мне показалось, что я узнал здание телекомпании Западного побережья, но я все еще сомневался. Слушать рассказ Картера было неприятно. Смятая визитная карточка лежала рядом с лакированным ботинком банкира.

-- Тогда он сказал, что согласен на полтора. И мне снова пришлось торговаться. Я видел, как на меня смотрел инспектор. Он решил, что я что-то покупаю или продаю на бирже. Не знаю, что он обо мне подумал... В конце концов, этот человек согласился на пять часов. Тогда было около семи, и он сказал, что позвонит после двенадцати. Боже...

-- Срок истечет через пятнадцать минут, -- голос Франсуаз оставался деловым и уверенным в себе. Уж она-то понимает по часам и умеет считать.

-- Полагаете, вы сможете обеспечить безопасность вашей семьи? -спросил я.

Человек над камином пристально смотрел на меня. Создавалось ощущение, что он очень хотел вмешаться в разговор, но художник изобразил его губы плотно сжатыми. Сын унаследовал эту привычку.

-- Я не знаю, что делать, -- устало произнес банкир. -- Я не могу сделать ничего. Лизы нет дома, -- он махнул рукой, и на его лице отразилось страдание. -- А я даже не знаю, где она. Через четырнадцать минут позвонит этот человек. Не знаю... Если бы у меня оставались силы на сострадание, то в тот момент я мог бы пожалеть его. А еще о том, что приказал снять наблюдение с Лизы Картер.

-- Вы думаете, что сокровища в банковском подвале стоят жизни вашей дочери? -- мой вопрос получился грубым.

Джейсон Картер, наконец, повернулся к нам. Взгляд его прозрачных холодных глаз был направлен на меня, и во второй раз я прочитал в нем детскую обиду.

-- Неужели вы не понимаете, -- ответил он и махнул рукой.

У него не было сил об?яснять.

В небоскребе, на который я смотрел, погасло несколько окон. Я уже не был уверен, что это Западная телевизионная компания. Подумав еще немного, я пришел к выводу, что мне на это наплевать.

-- Чего мы не понимаем, мистер Картер? -- Франсуаз слегка подалась вперед. Она очень хороша в такой позе, но в тот момент мне было наплевать и на это. Банкир не повернулся к ней.

-- Я хорошо знаю вашего отца, -- произнес он, обращаясь только ко мне. -- И он знает меня. Поэтому я думал, что вы поймете. Мисс Дюпон -- нет, но вы...

Возможно, в тот момент я должен был встать и ободряюще похлопать его по плечу. В конце концов, несколько часов назад убили его брата. Но мне не хотелось ободрять Джейсона Картера.

-- Я понимаю, -- ответил я. -- Я все понимаю.

Серые глаза Франсуаз обернулись ко мне, я продолжал:

-- Я слишком хорошо знаю таких людей, как вы, мистер Картер, -- в моем голосе не было сочувствия, и я знал, что на следующий день пожалею о своей черствости. -- Недавно я разговаривал с одним человеком. Он никогда не был по-настоящему богат.