Живой товар

Только тут мне стало не по себе. Еще при моей манере улицу переходить... Немедленно взыграло воображение, я передернулась. Черт его знает, этого Колесникова, может, у него тоже воображение и его тоже дергает? Только не за себя, а за меня. Я потихоньку переставала на него сердиться.

- Отпусти руку, больно.

Он немедленно отпустил - а потом осторожно погладил.

- Дурак здоровый, медведь... А после ещё подлизывается.

Он тут же придвинулся вместе с табуреткой поближе, но я ещё не отошла от страхов, которые он на меня нагнал.

- Слушай, а может, не так все ужасно? Вот ты говоришь о нападении на Иру - а ведь это могли быть просто грабители?

- Ага, грабители, которым нужна девушка и которые не интересуются содержанием багажника... С мордой вашего Мюллера и на его машине - сама говорила.

- А откуда они вообще узнали, что Ира приезжает?

- Долго ли Кучумову из своего посольства позвонить или факс отбить? Самого невинного содержания, имеет ведь право брат сестре позвонить...

- Значит, Манохин в курсе...

Мне стало так гадко на душе, так гнусно! Люди ищут счастья - а кто-то на их одиночестве наживается так свински! Гады такие... Рабыни, наркотики... Самый прибыльный товар... Ну ладно Манохин - но как Валентина могла?

- Дима, но ведь не могут нормальные люди такие подлости сознательно делать! Может, это кто-то их сбил с толку, или завлек обманом, шантажом?

- Может и завлек - только давненько. На обмане и шантаже всю семейку не заставишь преступления совершать, тем более, если Дмитрий Николаевич действительно их папаша.

- Какой Дмитрий Николаевич?

- Я же тебе говорил - преподаватель у меня был в юридическом.

- Ну и что? Не такая большая шишка преподаватель.

- Видишь ли, преподавал он по совместительству. А по основному месту работы - зам начальника УВД области.

- Господи, так что, такой человек тоже?

- А что ж он, не человек, кушать ему не хочется? Но вообще не обязательно. Он может совершенно ничего не знать - и все равно быть для доченьки с зятьком опорой и защитой.

- Отец не знает, чем дети промышляют?

- Ну, детишки уже большие, живут отдельно, могут и не отчитываться...

- Слушай, а может этот твой преподаватель из УВД совсем им не отец просто однофамилец.

- Может не отец, может папа, а то вообще батя...

Это он уже как-то машинально ответил, отключенным тоном - опять что-то вычисляет. Ах какой деловой, если он не мыслит, так уже и не существует! Но тут и меня посетила мысль:

- Значит, тогда все эти убийства Мюллер совершил!

Дима на меня взглянул серьезно:

- У тебя есть основания так считать?

- Видел бы ты его!

Он улыбнулся:

- Такой урод, что только убийствами заниматься?

- А ты представь себе Штирлица с глазами змеи!

- Очень образно. Ты, Аська, у меня художник слова и инженер человеческих душ. Вот только наука юриспруденция теорию Ломброзо не признает. А если всерьез, то сам он всем этим заниматься не будет. Шестерку найдет - исполнителя.

Я пожала плечами. В мужских играх я не разбираюсь. Однако натура и логика не позволяли так просто сдаться.

- Но на дороге, когда на Иру напали, он сам был!

Дима поджал губу и уставился на меня. Постепенно глаза его чуть разъехались и стали параллельными. Наконец вернулись из туманной дали домыслил.

- А тогда, Ася, тем более пора тебе из фирмы исчезать.

- Зачем?

- Если они и впрямь начнут заметать следы и выискивать, кто мог их вычислить, ты первой в списке окажешься.

- А почему я?!

Выкрикнула - и заткнулась. И в самом деле, из наших их способны были обнаружить только мы с Сережкой да Валентина. Валентина... У меня дернулась щека. Вот она-то и покажет пальцем на нас со Шварцем. Жалко Сережку... Дура, а себя не жалко? У меня хоть детей нет... Меня постепенно охватывал ужас, но тут вздыбилось упрямство.

- Ладно, я - подозрительная. Но удирать нельзя. Если дело повернется так, как ты говоришь, то мое исчезновение лучше любого признания покажет, что я что-то знаю. А так - пришла на работу, ля, ля, три рубля... Все как всегда, а я - ни сном ни духом.

- Милая моя, но ты же ни соврать, ни прикинуться не умеешь.

- А ты хоть одну женщину встречал, чтоб не умела врать и прикидываться? Не люблю - это да. Но они-то напрямую тоже не станут спрашивать: а скажите-ка, Анна Георгиевна, не вы ли нас разоблачили? Мне и говорить-то ничего не надо, только помалкивать.

Он колебался часов восемь, как весы в гастрономе. Наконецпробурчал неохотно:

- Ладно, может, ты и права. Но, Ася, умоляю тебя, будь предельно осторожна - ни слова лишнего!

- Буду говорить, отстаньте все от меня, голова зверски болит.

- Допустим. Но смотри: что-то не то почуешь, любую ерунду - ах, мне дурно и бегом домой.

- Договорились.

Я зевнула так, что чуть челюсть не вывихнула. Время к двум, а завтра все равно на работу вставать!

- Димкин, я спать пойду. В шесть подъем - хоть стреляй.

- Ладно. Я сейчас приду. Минут через пять - только приберу здесь.

Вот аккуратист!

Я добрела до постели, сбросила тапочки и уснула раньше, чем голова коснулась подушки. Не знаю, когда он лег и сколько возился.

* * *

Только проинструктировав две группы, Мюллер успокоился. На всякий случай он решил проследить за обеими Гончаровыми. Судя по всему, Хозяйка права и сотрудниками пока можно не заниматься. Пока.

Первые донесения поступят завтра утром. А до тех пор нужно наконец отдохнуть.

* * *

Обычное рабочее утро, все как всегда, только чуть противнее понедельник. Завтрак мне, правда, подали, как герцогине, и бутерброды с собой завернули. Я представила себе герцогиню с бутербродами в сумочке и улыбнулась первый раз за это утро. Но дальше все покатилось по колее: метро, туфли, дождь.

В родном офисе меня встретила поляна разноцветных зонтиков, коллектив накладывал на пострадавшее от дождя лицо последние штрихи красоты. Ровно в восемь к себе проследовал Лаврук - и рабочий день, скрипнув, двинулся наезженным маршрутом: посетители, анкеты, распечатки.

Возле моего стола внезапно материализовался Серега - против обыкновения ничего не уронив и ни на что не наступив.

- Аська, ты опять вчера дела какие-то заканчивала?