Не забывать никогда

Слова Моны продолжали проскальзывать мне в голову:

«Вы любите романтических женщин, роковых красавиц, неуловимую красоту.

Вы не пытаетесь поймать ту, которая нужна вам».

Теперь я вспомнил, она сказала мне это еще в первый вечер; некое предчувствие, на которое я не обратил внимания.

— Забудем прошлое, — громко произнес я. — Ты права, Мона, меня больше привлекают звезды.

Я провел рукой под левым коленом — наверное, чтобы вновь ощутить пустоту.

— Те, которые я должен завоевать! Недостижимые вершины. Забраться на Монблан, ну, и тому подобные глупости. Для этого я упорно тренируюсь.

— Я знаю. В сущности, я всегда это знала. Чао, Джамал. Нас ждут жандармы. Думаю, мы оба можем похоронить славную девушку Мону, тогда как…

Алина. Вбить себе в голову это имя.

Она изогнулась, вытаскивая из заднего кармана джинсов какую-то штуку.

— Помня о твоих будущих вершинах, я вчера подобрала ее и положила на капот «фиата». Когда же ты рванул, чтобы уйти от Пироза, она соскользнула на землю. Возможно, ты даже проехал по ней…

Мона вложила мне в руку желтую звезду шерифа. Черную от грязи. Искореженную.

— Ты мне ее доверил. Теперь тебе надо найти другую хранительницу.

Я устремил взор к небу. Высоко над побледневшим месяцем, мимо которого плыли длинные белые облака, тускло поблескивало догорающее созвездие.

— Спасибо, Мона. Но она мне больше не нужна.

Я посмотрел на утренние звезды, кокетливо подмигивавшие из-за последней тонкой вуали тумана, потом двумя пальцами взял звезду шерифа и резким движением швырнул ее в воду, как можно дальше от яхты.

Описав элегантную кривую, кусочек жести отрикошетил от черной поверхности бухты.

— Не надо было этого делать, — заметила Мона. — Это твой талисман…

Звезда шерифа медленно погружалась в воду.

— Твой талисман, — повторила она.

Она подошла к борту и начала спускаться. Она одолела всего три ступеньки веревочной лестницы, когда жандарм в кожаной куртке вытащил руки из карманов и бросился помогать ей.

Четверо жандармов вынесли на палубу трупы Пироза и Мескилека, упакованные в темные пластиковые мешки.

Один из них смерил меня равнодушным взглядом. Быть может, он надеялся, что я помогу им оттранспортировать трупы.

Я закрыл глаза; качка убаюкивала меня.

В голове плясали пять целей.

Пять команд.

Стать первым спортсменом-инвалидом, принявшим участие в супермарафоне вокруг Монблана.

Заняться любовью с женщиной своей мечты.

Родить ребенка.

Быть оплаканным женщиной после смерти.

Заплатить долг, прежде чем умру.

Я не втирал очки Моне, по крайней мере, не в этот раз.

Мне больше не нужна путеводная звезда.

Я уже достиг всех пяти целей. Первое — это всего лишь вопрос тренированности. Второе перестало быть недосягаемым Эверестом.

Осеан…

Никогда еще я так сильно не хотел, чтобы три моих желания исполнила одна и та же женщина. А пятая цель… за последние дни я столько раз был близок к смерти, что она вполне могла бы дать мне долгую передышку…

Трудно сказать, сколько времени я просидел на сундуке, погруженный в собственные мысли, пока наконец какой-то флик не пришел допросить меня. Молодой, улыбающийся, наверное, стажер. Он протянул мне одеяло и спросил, не хочу ли я переодеться. Я покачал головой.

— Следуйте за мной…

Я встал и запрыгал на своей единственной ноге. Смутившись, стажер обернулся и стал шарить глазами по кораблю, надеясь отыскать мою отсутствующую половину ноги. Хотя, возможно, он искал, не притаился ли где-нибудь на борту крокодил с открытой пастью, который только и ждет, чтобы откусить мне вторую ногу.

Вскоре я почувствовал, что его смущение перешло в недоверие. Его многозначительный взгляд заскользил по моему лицу.

Подозрительный.

Наверное, ему трудно поверить, что невысокий одноногий араб совершенно не причастен к этой истории. Нет дыма без огня… В конечном счете, «Красная нить» собрала доказательства, я оказался единственным типом, который в соответствующее время находился в местах убийства и Морганы Аврил, и Миртий Камю. Я последний, кто говорил с Пирозом перед тем, как его убили… Да и в деле Мескилека осталось множество темных мест.

В конечном счете, я идеальный козел отпущения.

В конечном счете, не исключено, что я с самого начала вру.

Я протянул руку, намекая, что юный флик должен подставить мне плечо. Куда, интересно, эти уроды из «Красной нити» засунули мой протез? Я подозревал, что в последующие часы мне придется рассказывать, и не один раз, о невероятных стечениях обстоятельств, произошедших за последние шесть дней.

А также записывать, чтобы ничего не забыть.

Как самое худшее, так и самое лучшее.

Худшее у меня позади, лучшее — впереди.

Помните? Это было начало моего рассказа.

Я обедал у самой красивой девушки в мире.

Она только что надела синее платье-тюльпан. Ее груди подпрыгивают, свободные и обнаженные, слегка прикрытые шелком глубокого выреза, куда я имел право смотреть так долго, сколько мне хотелось.

Теперь я могу открыть вам ее имя.

Осеан.

Я был готов заняться с ней любовью.

Это первые строчки моего рассказа, они же и последние.

Любители триллеров, мне жаль разочаровывать вас…

Это хеппи-энд!

45

Лучшее впереди?

Шампанское «Пайпер Хайдсик» урожая 2005 года.

Полный бокал.

В камине поленья, перед камином — низенький темный столик из экзотического дерева, название которого мне неизвестно, бесценного, разумеется.

Кожаное кресло, в котором я сижу. Патинированная кожа, та самая светло-коричневая кожа, из которой делают седла для «Харлеев», сапоги для гаучо и техасские стетсоны. Целое состояние! Надо полагать, все это заработано гинекологом.

Осеан возится на кухне. Мой бокал шампанского стоит на столе рядом со стопкой бумаги, точнее, со ста тринадцатью страницами. Рассказ о моих последних шести днях. Я напишу последние строчки и после того, как прочту их Осеан, отложу листки в сторону. Навсегда.

Кому они интересны?

Кто их прочтет?

Возможно, мое глубоко личное самонаблюдение останется лежать, позабытое, на дне ящика. А возможно, станет захватывающим детективным романом, главным героем которого буду я.

Кто вы, пролиставшие этот текст? Вы вообще-то существуете?

Конечно, на последних страницах я перехватил с черной краской.

К вечеру жандармы отпустили Осеан. Ее адвокат заявил, что ей больше ничто не грозит. Законная защита. Пять свидетелей это подтвердили. Фредерик Мескилек собирался выстрелить в меня и наверняка бы убил, если бы Осеан не выстрелила первой. Генеральная инспекция жандармерии продолжает расследовать участие Пироза в этом деле. Нам придется выступить в качестве свидетелей, и не один раз. Выслушав мою историю, коммандан Вайсман и трое его помощников посмотрели на меня с какой-то подозрительной жалостью и спросили, не хочу ли я подать жалобу.

Подать жалобу. На кого?

Они сделали вид, что не понимают, и отпустили меня. В течение двух дней жандармы придирались по пустякам, расспрашивали и переспрашивали, но, как мне теперь кажется, им на все было наплевать. У них был виновный, мотив, признания и улики; чего еще желать?

Фредерик Мескилек.

Арестован. Осужден. Казнен.

Дело закрыто.

Я приехал к Осеан меньше часа назад. Она живет в небольшом уединенно стоящем домике в Люси, в нескольких километрах от Нефшатель-ан-Брэ. Настоящий кукольный домик: фахверк, стены из саманного кирпича, на крыше солома и ирис, вокруг живая изгородь. Колодец, прудик, между грядок с безупречно подстриженными растениями дорожки, посыпанные гравием. Похоже, Кармен отрабатывает сверхурочные в саду у дочери.