Натюрморт из Кардингтон-кресент

Шарлотта не стала напоминать ему, что точно такая же судьба была уготована и ей самой, не будь ее отец чуть сговорчивее, чем Юстас, и не заступись за нее родная мать. Питт сам прекрасно это знал, и понимание сей простой истины лишило его права хоть в чем-то упрекать жену. В конце концов, Шарлотта сделала то, чего он от нее ждал.

И в ярость его привел не сам ее поступок как таковой, а то, что она сделала это сама, не дождавшись его указаний. Но сказать это вслух он не осмелился — это было бы смехотворно. Сама жалоба была бы смехотворна. Поэтому Томас поспешил сменить тему, чтобы разыграть свою козырную карту.

— Я раскрыл убийство женщины, чьи останки мы нашли на кладбище в Блумсбери, — похвастался он. — И схватил убийцу. Правда, сначала мне пришлось за ней хорошенько побегать. Зато теперь у меня достаточно улик, чтобы отправить ее на виселицу.

Козырь себя оправдал. Своим заявлением он явно сразил жену наповал, потому что на лице Шарлотты теперь читалось смешанное с ужасом восхищение.

— Сказать по правде, я не думала, что ты его раскроешь, — честно призналась она. — Как тебе это удалось?

Питт боком уселся на подлокотник ближайшего к нему кожаного кресла. От погони и синяков, которых он успел получить, гоняясь за Кларабеллой Мейпс, все тело ныло, что явилось для него неожиданностью.

— Это дело рук женщины, державшей что-то вроде детского приюта.

— Что? — нахмурилась Шарлотта.

— Что-то вроде детского приюта, — повторил Питт. Ему было неприятно рассказывать жене такие вещи, но с другой стороны, он лишь отвечал на ее вопрос. — Представь себе: некая женщина развешивает объявления, в которых говорится, что она, мол, любит детей и будет рада взять на себя заботу о ребенке, чья мать по причине здоровья, отсутствия денег или других обстоятельств не может воспитывать своего ребенка сама. Очень часто в таких объявлениях пишут, что предпочтение отдается тем детям, которые слабы здоровьем: мол, они будут окружены вниманием и заботой, как собственные. Разумеется, на содержание ребенка требуется некая сумма.

Шарлотта была озадачена.

— Думаю, найдется немало женщин, которые с радостью воспользуются подобной услугой. На первый взгляд это такое благородное дело. Так почему ты рассказываешь мне о нем с таким отвращением? Многие женщины работают и не могут позаботиться о своих детях, особенно прислуга, или если ребенок незаконный. — Шарлотта на минуту умолкла. — Так почему?

— Потому что большинство женщин, подобных Кларабелле Мейпс, берут с матерей деньги, а сами даже не думают хорошо кормить хворых детишек. Им куда выгоднее, чтобы такой ребенок умер от голода, чем заботиться о нем, кормить и выхаживать. Тех же, что покрепче здоровьем и посимпатичнее, они продают.

На лице Шарлотты читался ужас.

— Прости. Ты первая спросила меня.

— Но при чем здесь убийство в Блумсбери? — спросила Шарлотта, с минуту помолчав. — Это была мать одного из таких детей, которая наконец докопалась до правды?

— Мать проданного ребенка.

— Понятно. — Шарлотта опустилась в кресло и несколько минут сидела не шевелясь. Томас не рискнул даже прикоснуться к ней. Наконец, когда молчание стало затягиваться, он протянул к ней руку.

— Как же ты попал туда? — в свою очередь спросила Шарлотта.

— Я нашел ее адрес в записной книжке Сибиллы.

— Адрес приюта? — не поверила своим ушам Шарлотта. — Но ведь это же просто смешно! Зачем он ей?

— Не знаю. Этого я так и не выяснил. Предполагаю, что Сибилла нашла его для кого-то из горничных, то ли своей, то ли работавшей у знакомых. Потому что женщине из ее круга такая услуга явно ни к чему. Даже роди она незаконного ребенка, выход из щекотливого положения всегда можно найти: родственница в деревне, кто-то из старых слуг, у которых есть дочь…

— Да, наверно, это какая-то горничная, — согласилась Шарлотта. — Или же она была знакома с этой женщиной по какой-то другой причине. Бедняжка Сибилла.

— Что, однако, ни на йоту не приблизило меня к отгадке того, кто убил ее саму и почему.

— Надеюсь, ты спросил у той женщины?

Питт горько усмехнулся.

— Ты не видела Кларабеллу Мейпс. Иначе бы не задала этот вопрос.

— И кто убил Джорджа, ты тоже не знаешь? — спросила Шарлотта, пристально глядя ему в глаза. Питт прочел в ее собственных тревогу и страх. И тогда он понял, как она, должно быть, устала — от неопределенности и переживаний. Он нежно провел рукой по ее щеке.

— Нет, моя дорогая, пока нет. Есть только Уильям. Юстас, Джек Рэдли и Эмили. Да, еще старуха, которую я не отказался бы видеть в роли убийцы, хотя и не могу сказать почему. Честное слово, мне никто даже не приходит в голову. И поверь мне: я устал.

— Ты включаешь Эмили в число подозреваемых?

Питт закрыл глаза, а когда открыл их, горько вздохнул.

— А как иначе?

Впрочем, Шарлотта не стала с ним спорить: его правота была очевидной.

В следующую секунду раздался стук в дверь, и это уберегло ее от лишних вопросов.

— Войдите, — с видимой неохотой произнес Питт.

Это был Страйп. Он был явно сконфужен тем, что помешал их разговору, но в руке у него была записка.

— Извините, мистер Питт, сэр. Это прислал полицейский хирург. Я ничего не понял.

— Дайте ее мне! — Питт протянул руку и, выхватив у него записку, жадно пробежал глазами по строчкам.

— Что это? — встрепенулась Шарлотта. — Что там написано?

— То, что она была задушена, — спокойно ответил Питт. — Собственными волосами, причем очень быстро. Весьма эффективный способ.

Заметив, что Шарлотта дрожит, он краем глаза покосился на Страйпа. Тот побледнел и прикусил губу.

— Но ребенка у нее не ожидалось, — добавил он.

Шарлотта оторопела.

— Ты уверен?

— Конечно, уверен, — с легким раздражением ответил Томас. — К чему задавать глупые вопросы? Это заключение врача, который делал вскрытие. В таких случаях ошибок, как правило, не бывает.

Шарлотта поморщилась, будто ей стало больно, и зарылась лицом в ладони.

— Бедняжка Сибилла… По всей видимости, у нее был выкидыш. Она же не осмелилась никому об этом сказать. Представляю себе, как ненавистен ей был Юстас с его вечными разговорами о том, как это замечательно, что она, наконец, подарит Уильяму наследника! Не удивительно, что она смотрела на него с таким отвращением. А эта жуткая старуха с ее вечными речами о детях… О боже! Сколько душевных ран мы порой причиняем другим людям!

Питт посмотрел на Страйпа. Тому было явно не по себе, что он стал невольным свидетелем разговора на столь деликатную тему. Впрочем, еще обиднее было то, что он не понял и половины сказанного. Ведь, как выясняется, есть масса неприятных вещей, которые выше его понимания.

— Спасибо, — кивнул Питт. — Это вряд ли нам чем-то поможет, и я не вижу резона говорить об этом родственникам. Пусть ее секрет останется с нами.

— Да, сэр, верно, — пролепетал Страйп и с видимым облегчением удалился.

Шарлотта подняла глаза и улыбнулась. Ей не нужно было произносить слов похвалы в адрес мужа: в них просто не было необходимости.

Ленч прошел в таком же гнетущем молчании, что и завтрак. Эмили сидела за общим столом скорее из желания бросить вызов, ничуть не заблуждаясь на тот счет, что здесь ей будет так же неуютно, как и в одиночестве у себя в комнате. Второй причиной было ощущение того, что капкан вокруг нее сжимается все теснее, и если только не отыщется какой-то выход, ее непременно обвинят в убийстве мужа.

Шарлотта рассказала ей о том, как, проследовав за Тэсси по пятам, выяснила, что, собственно, представляют собой ее ночные прогулки и откуда берутся пятна крови на ее платье. Потому что трудные роды — вещь довольная грязная. В свете лампы послед может выглядеть как кровавое пятно. Неудивительно, что на лице Тэсси застыло выражение блаженства: ведь она только что стала свидетельницей появления на свет новой жизни. И как это далеко от безумия, в котором ее подозревали!

Этим утром в дом заглянул Томас: поговорил с Шарлоттой и, никому ничего не сказав, снова ушел — по всей видимости, по делам. Хотя, если быть до конца честной, Эмили не знала, о чем еще она могла его спросить.