Наследство Скарлатти

льше поступать с этим фондом Алстера.

Она открыла 1927 год.

Здесь тоже все было в порядке – все печати на месте.

Элизабет уже собиралась закрыть ячейку, как вдруг заметила на одной из печатей маленький изъян. Незначительную, еле различимую неровность, которую взгляд менее острый вряд ли бы отметил.

На папке, стоявшей перед табличкой «август», буква "т" чем-то отличалась от предыдущих печатей – она была как бы сдвинута. То же и на папках «сентябрь», «октябрь», «ноябрь» и «декабрь».

Она вытащила августовскую папку и потрясла ее. Затем отогнула проволочные ушки, печать треснула и отвалилась.

Папка была пуста.

Она просмотрела все остальные папки 1927 года.

Пусто.

Элизабет открыла ячейку 1928 года. Все металлические папки были опечатаны той же печатью – со слегка сдвинутой буквой "т". И все пустые.

Сколько же месяцев потребовалось Алстеру Скарлетту, чтобы сотворить эту немыслимую операцию? Как он все это делал? Как вытаскивал бумаги – одну за другой?

Еще три часа назад она бы и поверить не могла в нечто подобное. А все потому, что увидела подметающую служанку и вспомнила о другой служанке, на другом крыльце. О той служанке, которая случайно услышала данное шоферу указание.

Алстер Скарлетт поехал на метро.

В тот утренний час он не мог рисковать, не мог тратить время в дорожных пробках. Тогда он опоздал бы в банк.

И верно – разве можно придумать лучшие часы для этих его «занятий»? Хаос, который царит в банке в это время, звонки, распоряжения, лихорадочная активность, связанная с изменениями биржевых курсов.

В это время, полное суеты, мало кто привлекает пристальное внимание. Даже Алстер Стюарт Скарлетт.

Теперь она понимала, что значил приказ отвезти его к станции метро.

Дрожащими руками она вскрыла папку, помеченную декабрем 1931 года.

Пусто.

Она уже дошла до середины 1934 года, когда услышала, что металлическая дверь открывается. Она быстро задвинула ящик и гневно обернулась.

В комнату, плотно притворив за собой дверь, вошел Джефферсон Картрайт.

– Я же, кажется, приказала вам оставаться снаружи!

– Господи, мадам Скарлатти, что с вами? Вы словно привидение увидели! Как вы побледнели!

– Убирайтесь прочь!

Картрайт стремительно подошел к первому ящику и наугад открыл одну из ячеек. Он увидел сломанные печати, вытащил одну из папок и открыл.

– Боже! Кажется, что-то отсутствует!

– Убирайтесь! Я вас уволю!

– Возможно... Возможно, вам и удастся меня уволить... – Джефферсон открыл еще несколько ящичков и убедился, что и там печати тоже сломаны и папки пусты.

Элизабет молча с презрением взирала на банкира.

– Вы больше не работаете в «Уотерман траст», – гневно изрекла она.

– Вполне вероятно. Позвольте. – Джефферсон мягко отстранил Элизабет и начал вскрывать остальные ящики. Дойдя до середины 1936 года, он остановился и повернулся к старой даме.

– Не так уж много здесь осталось, не так ли? Конечно, я как можно скорее представлю полный отчет о том, что отсутствует. Для вас и