Пароль - Директор

Но гестапо недооценило противника. Резидент притворился, что не понимает, о чем идет речь: "Должно быть мсье Рамо ошибся адресом". У такого опытного конспиратора, как Радо, подозрение вызвало отсутствие уведомления из Москвы об этом визите.

С тем же успехом Паннвиц подсылал курьера к его главному радисту, Александру Футу. "Кент" разработал следующий план: послать агента под видом курьера, чтобы получить у Фута деньги, регулярно выделяемые французскому коммунистическому подполью. Агент встретился с Футом, но оказался слишком болтлив и вызвал у того подозрения. Правда, "Кент" смог убедить Москву, что курьера схватили немцы и подменили своим агентом. "Две недели спустя, вспоминает Фут, - Центр подтвердил правоту моих подозрений, что курьер оказался немецким агентом".

Больше повезло Паннвицу в другой шахматной партии, в результате которой целая шпионская организация работала на гестапо, ничего об этом не подозревая.

В 1940 году литовский функционер Коминтерна Вольдемар Озолс по указанию советского атташе в Виши создал небольшую шпионскую сеть. Однако "Директор" посчитал её работу неудовлетворительной. Ее единственной заслугой оказалось обеспечение связи с другими агентурными группами. Когда в 1942 году гестапо арестовало двух её информаторов, "Директор" решил слить остатки группы Озолса с "Красной капеллой". Летом 1943 года "Кент" получил приказ использовать людей Озолса для получения сведений о работе его организации.

Паннвиц через "Кента" немедленно отправил людей Озолса на связь с другими коммунистическими группами, которые таким образом оказались под контролем гестапо. Самой важной из них была группа Сопротивления "Митридат" под руководством французского капитана Поля Лежандра. "Кент" убедил его перебраться в Париж и начать работать на Москву в качестве "агента 305". Вплоть до отступления немцев из Франции осенью 1944 года ни Лежандр, ни Озолс не знали, что "Москвой" на самом деле было гестапо.

С помощью двух этих групп Паннвиц мог держать под наблюдением немало организаций французского подполья. Капитан Карл фон Ведель из службы безопасности связи говорит, что сеть Лежандра - Озолса "служила ценным указателем слабых мест в нашей собственной системе безопасности, а в некоторых случаях помогала сохранить доверие Москвы. Таким образом мы преуспели в глубоком проникновении в организации французской коммунистической партии и ещё больше узнали, в какой информации заинтересована Москва".

Тем не менее "Специальному отряду" становилось все труднее сохранять доверие Москвы. "Директор" постоянно требовал подробных сообщений о германском вермахте, а главнокомандующий со все большим нежеланием делился секретной информацией.

Антипатия фельдмаршала фон Рундштедта к операции спецслужб гестапо достигла своего пика к 31 мая 1943 года, когда "Айфель I" получил следующее сообщение: "Отто. Прикажите "Производителю" узнать, готовятся ли оккупационные войска к применению отравляющих газов. Завозят ли они отравляющие вещества в чистом виде (без разбавления и фальсификации)? Несомненно, что все тайные поставки и перевозки хорошо замаскированы. Имеются ли запасы бомб с ОВ, если да, то какие, в каких количествах и какого калибра? Какие типы отравляющих веществ они содержат и каково их действие? Проводились ли эксперименты по определению эффективности различных ОВ? Известно ли что-либо о новом типе веществ под названием "веселящий газ"? Те же вопросы относятся к Гастрономии (кодовое название Франции). Сообщите всю информацию о газах и ОВ, как можно скорее. N 38. Директор".

"Специальный отряд" проинформировал управление абвера во Франции, а те запросили нужные сведения в штабе Рундштедта, но офицер разведывательной службы главнокомандующего группой армий "Запад" заявил, что об ответе не может быть и речи.

21 июня 1943 года управление абвера сообщило в Берлин: "Позиция главнокомандующего группой армий "Запад" такова, поскольку Москва в последнее время ставит такие точные вопросы по военной тематике, продолжение "радиоигры" возможно только в случае адекватного на них ответа. Иначе московский Центр заподозрит обман. Однако он считает невозможным предоставить необходимые сведения для ответа на запросы Москвы, в которых постоянно запрашиваются номера батальонов и дивизий, число офицеров и т. д... Главнокомандующий группы армий "Запад" придерживается мнения, что существующее на западе военное положение не способствует заинтересованности в дальнейшем проведении операций с Москвой".

Амплетцер не собирался позволить военным так легко отнять у него любимую игрушку. Он дал понять абверу и главнокомандующему, что по мнению РСХА "для получения исчерпывающих сведений обо всей организации следует иметь необходимое количество материалов для продолжения радиоигры". Вслед за этим последовало совершенно недвусмысленное заявление главнокомандующего группой армий "Запад" о том, что он не видит в продолжении радиоигры никакой необходимости.

25 июня управление абвера во Франции положило конец этой переписке: "Получение дезинформационных материалов от главнокомандующего группой армий "Запад" столкнулось со значительными трудностями, поскольку главнокомандующий придерживается мнения, что противник в Москве уже заподозрил обман... Главнокомандующий не может обеспечивать необходимой информацией для ответов Москве также по чисто военным причинам".

На самом деле Паннвиц давно уже терялся в догадках, смогла ли Москва разгадать радиоигру подставной "Красной капеллы. Райзер подтверждает, что даже в РСХА пришли к выводу об окончании операции, поскольку организации "Красной капеллы" во Франции и Бельгии давно ушли в историю. Операция по внедрению агентов во французское подполье ещё продолжалась, но радиоигра "Красной капеллы" постепенно сошла на нет.

Никто так явно не дал понять, что игра окончена, как сам "Большой шеф". 13 сентября 1943 года он попросил своего охранника, криминальоберсекретаря Берга, отвезти его в аптеку поблизости от вокзала Сен-Лазар в Париже, чтобы купить лекарства. Берг остался в машине и со скукой наблюдал, как Треппер вошел в аптеку. Но он и не подозревал о существовании второго выхода. Леопольд Треппер пересек улицу позади аптеки и исчез. Гестапо многие месяцы активно вело поиски, но безрезультатно.

Беглец даже прислал Паннвицу пару издевательских писем, но до самого конца войны его так и не нашли. Его побег положил конец истории "Красной капеллы". Еще через несколько месяцев сбежал Винтеринк, и даже Ефремову удалось избежать смерти и добраться до Южной Америки.

Только "Кент" и Райхман испили горькую чашу до дна.

Игра закончилась.

Глава восьмая.

"Красная капелла": факты и домыслы.

Агентурная сеть "Большого шефа" была разгромлена, её агенты арестованы и осуждены, их подпольные связи обрублены. Осталась только легенда, миф о том, что "Красная капелла" была самым успешным предприятием советской разведывательной службы, оказавшим решающее влияние на ход войны.

Друзья и враги "Красной капеллы" приняли в создании этого мифа равное участие в соответствии со своими взглядами на роль этой уникальной шпионской сети. Одну сторону представляли союзники и мученики антифашистского движения, другую - противники и сокрушители могущественной агентурной организации. Несмотря на полярность взглядов на идеологию и политику, все они сходятся в одном: "Красная капелла" являлась уникальной, невероятно успешной и самой выдающейся организацией в истории разведки.

Воспоминания охотников и их жертв рисуют картину величайшей агентурной сети с поистине неограниченными возможностями. Даже столь критически настроенный историк, как Дэвид Даллин, утверждает: "Рассмотрение этого аппарата в исторической перспективе ... дает картину уникальную и удивительную... Никогда прежде шпионаж не играл в военное время столь значительной роли, как в 1941-1944 годах для Советского Союза".

В каких областях "Красная капелла" могла оказывать решающее влияние? Очевидно, во всех - битвы, сражения, наступательные операции, а возможно и ход войны в целом. Еще в 1969 американский "Паблишер уикли" утверждал: "Красная капелла" представляла собой агентурную сеть, которая настолько эффективно работала в самом сердце германского Генерального штаба, что немецкие планы Сталинградской операции оказались у русских даже раньше, чем попали к немецким фронтовым командирам."