Тайны сибирских алмазов

И все гуще и сумрачней, и страшнее становился туман.

За годы, проведенные на Севере, Игорь успел познакомиться с тайными языческими верованиями. Разумеется, знакомство это было поверхностным; он никогда особенно в них не вникал. Но все же, главное ему удалось усвоить…

Главное заключалось в том, что у самых крупных, наиболее распространенных, северных народов, – у якутов и эвенков, – имелся обширный, весьма схожий, пантеон духов. Важную роль в этом пантеоне играли так называемые «Иччи». Хозяева гор, перевалов, а также – ущелий и всяких глубоких впадин.

Как и большинство азиатских божеств, Иччи были существами коварными, завистливыми, злобными. И потому их полагалось постоянно задабривать. Причем сущность подарков для Иччей не имела большого значения. Важен был – жест. Надобно было оказать им внимание, дать хоть что-нибудь: ружейный патрон, спички, какую-нибудь пеструю тряпочку…

Но имелись и другого сорта духи – гораздо более жестокие, – которые назывались «Абаасы». Вот с этими было куда сложнее… Простыми мелкими подарками от них уже нельзя было откупиться!

Абаасы – трехглазые бесформенные чудовища – жили под землей и в болотной тине. Они преследовали больных, заблудившихся, ослабших от страха. И славились как пожиратели детских душ. Впрочем, Абаасы при случае не брезговали и душами взрослых…

Зимою активность их была несколько ослабленной; они полностью оживали лишь с приходом весны… И вот тогда-то становились особенно опасными!

Вообще-то Игорь Беляевский был человеком в какой-то мере образованным. Он успел в свое время закончить полную школу-десятилетку. И, кроме того, жадно и много читал… Недаром старая его блатная кличка была «Интеллигент»! И он знал – из литературы – что любые религии представляют собою некое отражение конкретных земных условий… Таковы были и жестокие языческие культы. В них, в мистической форме, наглядно отражалась вся сложность сурового таежного быта.

Это все Игорь знал… Но он был также и авантюристом, бродягой, уголовником – «человеком риска». И как и все такого рода люди, он не мог не быть суеверным.

Неосознанно, но вполне искренне веровал он в различные приметы, в предсказания, боялся дурных чисел, смутно ощущал присутствие каких-то темных потусторонних сил… И чтобы с этими силами не сталкиваться попусту, – чтобы зря не испытывать судьбу – он всегда старался придерживаться правил. Попадая в русскую церковь, он обычно крестился, а в азиатской тайге – пытался задобрить духов… И если бы его, к примеру, спросили: зачем он это делает? – он, пожалуй, не смог бы найти толкового ответа. «Просто так, – смущенно ответил бы он, – на всякий случай! Умом-то я не верю. Знаю, все это предрассудки. А вот душа – трепещет».

И теперь, гоня самосвал по шаткому настилу, – во тьме, в густой болотной мути, – он время от времени бросал за окошко кабины то коробок спичек, то сломанную папиросу, то жестяной, завалявшийся в кармане, колпачок от пивной бутылки, то медный пятак.

– Вам, грозные Иччи! Вам, болотные духи, пожиратели душ! – шептал он. – Вам, демоны бездны! Не трогайте меня, не стройте против меня козней, не отнимайте у меня удачи!

5. Роккер и джига. Первые алмазы. Подпольный бизнесмен.

Наконец-то Игорь увидел воочию, как промывают алмазы, как добывают их ручным, простым, примитивным способом.

Способ этот, впрочем, оказался не так-то уж прост…

Необходимыми приспособлениями являлись тут роккер и джига – о которых поминал в прошлый раз Заячья Губа.

Роккер представлял собою систему из четырех разборных сит, вставленных одно в другое. У самого верхнего отверстия были почти сантиметрового диаметра. Ниже следовали сита с более мелкими ячейками – в шесть миллиметров, в четыре и в два.

На роккер подавалась размельченная порода и вода. По счастью, в воде тут недостатка не было, ведь шахта помещалась на самом краю болота! И, кроме того, неподалеку кипел и позванивал чистый, всю зиму не замерзающий ключ. От ключа тянулся в сторону шахты «вашгерд» – деревянный желоб, служащий для отвода воды. Он был стар, сделан давно, но сработан из лиственницы – дерева, почти не гниющего, обладающего железной крепостью – и потому вполне годился еще для дела.

Один из парней – Сергей – дробил сухой, рассыпчатый кимберлит и бросал его лопатой на роккер. А двое других – Иван и Николай – ритмично раскачивали установку и промывали породу.

Самую крупную фракцию (сантиметровую) они просматривали весьма торопливо, бегло. Тут мог оказаться разве только алмаз-великан… А таковых, как известно, в Сибири почти не встречается. Якутия все-таки – не Голконда! Но зато нижние сита привлекали самое пристальное внимание добытчиков.

На этих ситах постепенно скоплялся так называемый «концентрат». То есть – смесь, состоящая из зерен различных минералов…

Смесь эта, однако, еще не была достаточно очищенной. На роккере смывались, как правило, самые легкие породы. И потому для дальнейших операций употреблялась джига.

В сущности, джига являлась тоже ситом. Но – особенно мелким, с ячейками в один миллиметр и с двумя вертикальными стойками, соединенными перекладиной. При помощи рычага джиге придавались в воде колебательные движения. И в такой пульсирующей среде происходила окончательная обработка концентрата.

То, что в результате оставалось (на первый взгляд – груда мокрых, грязных камешков) – ссыпалось затем на брезент. И вот там-то, в грязной этой груде, как раз и таились искомые сокровища!

Присев на корточки у края брезента, Игорь пошевелил пальнем мокрые камешки. И извлек один – треугольный, мутножелтого цвета, размером с ноготь мизинца. Осмотрел, прищурясь. И сказал с сомнением:

– Разве здесь можно найти что-нибудь стоящее? Не знаю, не знаю… Чепуха какая-то. Где же алмазы?

– А ты приглядись, – сказал, оглаживая усики, Иван, – смотри лучше!

– Так куда же смотреть-то? На что?

– Да вот на то самое, – усмехнулся Иван, – на то, что в руке держишь! Или ты, друг, ослеп?

– Неужто ж это алмаз? – удивился Игорь, – никогда б не подумал… Чего ж он такой невзрачный?

– Он же необработанный, «дикий», – пояснил подошедший Николай. – Да и вообще это, скорее всего, камень не ювелирный, а промышленный…

И он поворотился к Ивану:

– Ведь так, старик?

– Так, – кивнул Иван.

– Ну, и где ж его можно продать? – спросил Игорь. – Какая вообще ему цена, такому-то? – и бросил желтоватый минерал на брезент.

– Будь спок, – сказал Иван, – цена подходящая. Один килограмм такой вот «чепухи» тянет, в среднем, на полмиллиончика.

– Рублей?

– Долларов.

– Вот, значит, как, – пробормотал изумленно Игорь, – здорово… А ты не врешь? – Он недоверчиво покосился на Ивана. – Откуда ты это все знаешь?

– Кому же еще и знать-то, как не нам? – вмешался в разговор Сергей. – Мы же ведь с Ванькой больше трех лет проработали в разных экспедициях! Облазили пол-Якутии! В Нюрбе были, в Мирном [5]…

– Ну, ты, – резко оборвал его Николай, – заглохни! Иди-ка лучше, займись по хозяйству, – приготовь чаёк… Нынче твоя ведь очередь!

Возникла неловкая пауза. Длинное прыщеватое лицо Сергея словно бы еще сильнее вытянулось. Он отвернулся, угрюмо побрел к шахте – и скрылся в дверях бревенчатого полуразвалившегося барака.

Вскоре там, в одном из окошек, затеплился неяркий огонек. С минуту все трое смотрели в ту сторону. Затем Николай сказал:

– Парень вообще-то хороший. Свой. Только вот беда – глуповат. Любит трёхать попусту… Ну, ладно. – Он махнул рукой. – Так о чем мы толковали? Ах, да, – и о ценах… Таких цен, Игорек, нигде в мире не найти! Да вот тебе простой пример: мы еще не просмотрели весь этот концентрат, не проверили, как следует, а уже заработали 80 тысяч. Это я точно могу сказать. Восемьдесят – а то и все сто…

– Сто тысяч? – дивясь, переспросил Игорь.