Дальние пески

Для меня совместная жизнь с Кэрол была непрерывным ощущением счастья. Я все еще находился в стадии сумасшедшей, абсолютно некритичной влюбленности и не находил в Кэрол ни малейшего изъяна. Она была на диво хороша, и просто глядеть на нее было для меня удовольствием. Я лишь сожалел о том, что я не могу проводить с ней много времени. Мой рабочий день заканчивался поздно, да и по выходным я нередко бывал занят. Но когда мы были вместе, время летело для нас незаметно. Сколько-нибудь систематического образования Кэрол не получила, но ум ее обладал такой гибкостью и остротой, что она все схватывала на лету, усваивая вещи, на которые у иных людей уходят годы учебы. Вдобавок она обладала поразительной способностью приспосабливаться к окружающим, хотя то был, вероятно, всего лишь талант умной женщины делать интересы мужа своими собственными. Думаю, будь я сантехником, она бы уже скоро сумела меня заменить. Я и раньше не сомневался в том, что она удивительная девушка, но продолжал поражаться цепкости ее интеллекта. Даже после двух месяцев близкого общения я все еще чувствовал, что знаю ее очень мало. У меня постоянно возникало чувство, что в ее характере есть черты, о которых я еще и понятия не имею. Это нисколько не тревожило меня. Я не ждал никаких неприятных сюрпризов, скорее — приятных открытий.

В августе вместе с Джоном Алленби мне пришлось отправиться в Бонн. Взять Кэрол с собой я не мог. Мы оба знали, что в будущем нам предстоят эти краткие разлуки, и решили, что к ним нужно относиться философски. На время моего отсутствия Кэрол решила наведаться в Норфолк, потому что в течение всего лета с сестрой она не виделась, хотя они регулярно перезванивались.

В день моего возвращения она уже снова была в Лондоне и приехала в аэропорт, чтобы встретить меня. Нужно ли говорить, какой радостной была эта встреча! В машине она тесно прижалась ко мне. В Норфолке она успела немного загореть, но ее лицо показалось мне утомленным. Я очень коротко рассказал о своей командировке и поинтересовался, как дела в Пепельном Береге.

— Неважно… — ответила Кэрол. — Понимаешь, Артур… Фэй так тревожится за него.

— О боже! Что-то случилось?

— Ничего, но ведет он себя еще более странно, чем когда мы были у них весной. Он нам показался уже тогда угрюмым и подавленным. А сейчас еще хуже. Не все время, конечно, но это периодически повторяется… Он более замкнут, чем раньше. Стал уходить куда-то один и приобрел привычку гулять вдоль дамбы ночью, что уж и вовсе не разумно, там такая темень!

— Действительно очень странно, — согласился я. — Фэй пыталась говорить с ним об этом?

— Да, конечно, она не раз пыталась выяснить, в чем дело, но он только раздражался, говорил, что все в порядке и не надо волноваться. Это так на него непохоже. Я очень расстроена. Пока я гостила у них, ничего существенного не случилось, но атмосфера была такая напряженная, что, если бы не Фэй, я бы уехала от них еще раньше. Фэй рассказывала, что несколько раз они уже были на грани крупной ссоры. Она так переживает из-за этих его ночных прогулок, что стала потихоньку следить за ним, и однажды ночью на прошлой неделе она чуть не столкнулась с ним в темноте. Он стоял на коленях спиной к заливу, словно молился.

— О господи! — вырвалось у меня.

— Это было неподалеку от «точки», где мы устраивали пикник. Там набросаны обломки старых волнорезов и всяких железобетонных плит. Далеко не безопасное место, особенно в темноте… Фэй, конечно, спросила, что он там делает. Он на нее страшно разозлился, сказал, что она шпионит за ним… Одним словом, они поссорились. Потом он повернулся и пошел назад к дому, она — за ним, и тут ей показалось, что она слышит еще чьи-то шаги. А там по ночам вообще никого. Вот Фэй и начала подозревать, что Артур с кем-то встречался.

— Ты имеешь в виду, что здесь замешана женщина? — спросил я удивленно.

— Ты прав, в случае с Артуром это звучит почти невероятно, но все ведь так странно и таинственно…

— Фэй сказала ему, что слышала чьи-то шаги?

— Сказала, но он ответил, что ничего об этом не знает, что никого он там, разумеется, не встречал, а просто отдыхал, сидя на песке, прежде чем повернуть к дому, и вообще, мол, все это ерунда какая-то… Честное слово, мне хотелось все выложить Артуру самой, сказать ему, что он несправедлив к Фэй и, если так пойдет дальше, он все испортит… Но Фэй не позволяла мне вмешиваться, считала, что они сами во всем разберутся… Но в самом деле, дорогой! У них так все запуталось, и, главное, я не в силах понять почему.

— Да, непонятно… — Я замолчал, силясь представить себе, как Артур с его диабетом, имея молодую красавицу жену, крутит амуры в дюнах с какой-нибудь местной девкой, и мое воображение отказывалось служить мне. Я вспомнил, как он говорил о Фэй, его восхищение и привязанность к ней… Казалось невероятным, чтобы он мог хотя бы взглянуть на другую женщину. — Мне кажется, — сказал я, — что ему хорошо было бы проконсультироваться с хорошим врачом.

— Его и так постоянно навещает лечащий врач, следит за его состоянием… Что же касается каких-то других проблем, то Артур наотрез все отрицает. Говорит, что бродить в одиночестве поздно вечером — это его давняя привычка, что в этом нет ничего необычного… Ну что тут поделаешь?

— Да, если даже Фэй бессильна, здесь вряд ли сможет помочь кто-то другой.

Я видел, как печалит все это Кэрол, но не находил слов утешения. Я сказал только:

— Будем надеяться, что это дело временное. Артур, конечно, человек неуравновешенный, но позже, видимо, все утрясется. У каждого семейного человека бывают свои взлеты и падения.

— Но у нас же их нет! — возразила Кэрол.

Я скрестил пальцы, лежавшие на руле машины.

— Не говори так, милая… Только время покажет…

Глава 7

Через несколько дней мы получили новое подтверждение, что дела в Пепельном Береге обстоят неблагополучно. В разговоре с Кэрол по телефону Фэй рассказала, что, по мнению Артура, было бы хорошо для них обоих, если бы Фэй приехала и погостила у нас неделю-другую. Они постоянно друг у друга перед глазами, настаивал Артур, и небольшая передышка пойдет только на пользу. Морин — прислугу — он тоже собирается отправить ненадолго домой: готовить себе он сможет и сам, ему это даже доставит удовольствие. Он настойчиво наседал на Фэй с этим предложением. Ей же эта идея была совсем не по душе, и, хотя она на время отложила решение, она сказала Кэрол, что, если Артур будет продолжать настаивать, ей придется позже приехать к нам. Естественно, Кэрол сказала, что она может приезжать в любое время. Однако потом все, казалось, наладилось, и разговора об этом не возникало. Настроение у Артура улучшилось, по ночам он больше не бродил. Похоже было, что кризис миновал. Голос Фэй по телефону звучал спокойнее.

Вдруг солнечным субботним днем в начале октября, когда мы только что закончили обедать, Кэрол удивила меня, сказав, что хочет немедленно отправиться в Норфолк. В течение всего утра она пыталась дозвониться до Фэй, но ответа не было, и ею овладело мучительное беспокойство. Я поддразнивал ее по поводу «шестого чувства» близнецов, говорил, что мы не должны сваливаться на головы Артуру и Фэй без приглашения или хотя бы предупреждения, но никакие аргументы на Кэрол не действовали. Если наш приезд придется не ко времени, возражала она, мы всегда сможем остановиться в отеле. Ничего не попишешь — в три часа мы сели в машину, а уже в половине шестого были на месте.

Здесь во всем ощущалось, что сезон закончился, все потускнело, в заливе почти не осталось яхт, терраса отеля обезлюдела, нигде не было видно ни машин, ни пешеходов. Под стать округе тих был и дом, там не оказалось даже Морин, хотя Кэрол тут же вспомнила, что по субботам девушка всегда берет выходной и уезжает в Норвич, где у нее дружок. Дверь была заперта, но Кэрол знала потайное место, где на всякий случай прятали запасной ключ, и мы сумели войти. Я предположил, что Артур и Фэй куда-нибудь уехали, но их машина оказалась в гараже. Там же были развешаны паруса ялика. Однако, заглянув за дамбу, мы обнаружили, что самого ялика на месте нет.