Живой товар

Внутри — светлые сероватые стены с отделкой черным деревом, под Японию. Не мореный дуб, но все же кое-что. Торшеры — не торшеры, какие-то этакие высокие светилища, на ноге, да фигуристые, да загогулистые. Включены — стемнело, пока на метро ехал, похоже, вот-вот гроза будет. То-то так крутило. Но в офисе все же полегче, не так погода давит. Все закрыто работает кондиционер. В углу — высокая ваза, половая… пардон, напольная. Жасмина охапка целая — стараются, завлекают. Дух — до забора. Может, стоило бы цветочки попроще, чтоб пахло полегче, понейтральнее. Не всякий выдержит. Вот я, например. Ладно, я — не пример. Не всякий до такой степени жизнью шарахнутый.

Да, пока торговал недвижимостью, глаз навострился: сразу видит, какие суммы вгроханы в обстановку, ремонт и обустройство. Фирме — большой фирме по зубам, но не брачной конторе, или там клубу знакомств, как ни называй.

Приемная. Секретарша. Молоденькая-молоденькая, глупенькая-глупенькая. Была в давние времена прическа, называлась «я у мамы дурочка»… Улыбка на тридцать два зуба, как у погодной дикторши в телевизоре.

— Вам и-фэ-цэ? Проходите, первая дверь направо…

Даже телосложение от стула не оторвала, а жаль, любопытно бы взглянуть… И что за и-фэ-цэ? А-а, видел же вывеску, это по-английски: IFC–International Friendship Club. Международный клуб дружбы. «Ей четырнадцать лет, а она уж дружит» — слышал такую фразочку как-то в Нижегородской губернии.

Квадратный холл, шесть низких кожаных кресел. Ожидальня. Первая дверь направо открыта. Комната небольшая, вытянутая вдоль двух здоровенных окон. Сейчас от них много света, хоть и пасмурно. Зато в солнцепек тут, небось, хорошо-о… На полу — светлое серовато-желтоватое покрытие (цвет «осенний шакал»), заглушает шаги. В самом неприметном углу — пара обычных столов, как в любой конторе, только темно-серых… Черный с серым шкаф со стеклянными дверцами, стекло чуть зеркалит, что внутри — не видно. Бумажки, наверное. Еще одна высокая ваза с жасмином, серо-желтая, каменная.

Два журнальных столика посредине, само собой, тожетемно-серых, с двух сторон от каждого — по низкому серому (ох!)кожаному креслу. Такое все очень стильное и немножко нудное…

Если бы Колесникову сейчас сказали, что он смотрит на новое место не по-мужски, а по-женски, он бы сперва удивился, а после сообразил: прежняя работа научила смотреть сначала на декорации, а потом уже на действующих лиц.

А вот и действующее лицо — противного пола. Ты гляди, эта встала навстречу!

Ничего-о-о… Очень даже ничего. Достаточно молодая, кремовый департаментский костюм — короткая юбка, плечистый по моде пиджак, незастегнутый… Да-а, с такой фигурой застегивать пиджак — себе в убыток… Ножки… «Ноги — это лицо женщины». Очень убедительное лицо. Впрочем, лицо тоже убедительное. Живое! Редкость в наши дни.

Приятная неожиданность. Выйдет дело или не выйдет, а с таким человеком общаться приятнее… Стоп, браток, тормозни-ка. Ты не разглядывай, какая у человека блузка (красно-коричневая, приглушенного цвета, чтоб лицо не забивать), какие волосы (рыжеватые) и какие глаза (светло-карие, они же ореховые), ты смотри, что в этих глазах — с этим человеком тебе работать.

Молчит человек, улыбается — не по долгу службы, а от себя, по личной инициативе, чуть-чуть иронично, но и подбадривающе. Ну да, перед ней за день, наверное, таких олухов не один десяток проходит, насобачилась в один момент клиента вычислять…

Ладно, нечего тянуть кота за босый хвост.

— Здравствуйте! Я — Колесников Вадим Андреевич, пришел к вам по делу. Хочу жениться.

Глава 3

Как вас называть?

Ну, вот так. Главное сказано:

— Я хочу жениться.

Она совершенно не удивилась, просто слегка кивнула и произнесла:

— Очень рада за вас. Чем наша фирма может вам помочь?

Впервые ко мне пришел человек, который вот так с порога, ничего толком не разузнав, собирается жениться. Но удивляться — не в моих правилах. Поэтому я просто пригласила его присесть и продолжила:

— А вы уже знаете, на ком хотите жениться?

Этот вопрос, честно говоря, поставил меня в тупик. То есть я приблизительно представлял, куда иду. Валерка рассказывал, что кто-то из его приятелей приходил сюда, да и рекламу в газетке я читал. Но вот сам вопрос: представляю ли я…

Он молчал. По вытянувшейся физиономии было видно, что он немножко оторопел. А что ж ты хочешь, брат Колесников! Изволь объясниться.

Она спокойно смотрела, как я маюсь, — и молчала. Пришлось глубоко вздохнуть и раскрыть рот самому:

— Я слышал, вы здесь подбираете пары.

Эх, дружище! Как будто это так легко — подобрать человеку пару. Вон, до седых волос уже дожил, а до сих пор веришь, что добрая тетя все сможет сделать за тебя.

— Знаете что, Вадим Андреич? Давайте я вам сначала расскажу немного о нашей фирме, о том, какие услуги она предлагает, а потом вернемся к тому, чего вы хотите. Идет?

— Давайте так.

Вот спасибо, согласился! Ну что ж, приступим.

— Вы что предпочитаете — чай, кофе, сок? Разговор у нас неминутный, расслабьтесь и поболтаем.

— Сок, пожалуй… Похолоднее.

Э, да парню нехорошо — вон какой бледный вдруг стал! И холодное ему сейчас пить вроде не нужно.

— Вам плохо?

Во глаз! Плохо? Ну, не так уж плохо, конечно. Голова, допустим, раскалывается, как всегда перед грозой. Только чем она помочь-то может? Впрочем…

— Да, знаете, что-то голова разболелась. Я пойду, пожалуй…

— Давайте лучше я вам таблетку дам. Куда вы сейчас пойдете? Вот-вот дождь хлынет, а вы без зонтика. Сидите уж. Поговорим, пока не пройдет, вот вам анальгин.

В нашем деле кем только не приходится быть! И свахой, и психологом, и жилеткой, в которую всем можно плакаться. Вот этому понадобился врач… А что делать? Вон Наташка из редакции наловчилась даже руками лечить! Это её один из наших клубных консультантов выучил. Многие наши клиенты становятся консультантами, как Танюшка, — кто языкам учит, кто массаж делает. Меркулов пришел к нам пристроить дочку замуж. Разговорились, а он, оказывается, давно уже людей вот так — по методу Джуны — лечит. Предложил свои услуги, мы и приняли его. За это он и нас иногда латает, а иногда и учит. Правда, дочку его мы в Германию отправили довольно быстро — она уже больше года там. Девочка у неё родилась, муж — умница, на руках ее носит. Так что мы свои обязанности исполняем тоже!

Мой собеседник в кресле напротив приобрел уже более естественный цвет лица — отпускает, видно. Вот за эти несколько минут я смогла его получше рассмотреть.

Высокий, даже в нашей дегенеративной мебели смог усесться подчеркнуто прямо, военный, наверное. Плечи развернуты, смотрит внимательно. Правильные черты лица, чуть суровый взгляд. И ещё глаза такие странные — вроде и серые, но какие-то темные. Как будто скрывает человек что-то. Но ведь тебя же никто за язык не тянет — не хочешь, не говори. И потом, ты сюда сам пришел… Странный все-таки. Немножко непонятно, сколько ему лет. То есть, если бы не седина, я бы сказала, что он моложе меня — тридцать, тридцать два, не больше. А виски совсем белые, и ещё светлые ниточки в густой шевелюре… К сорока, значит, дело идет. А может, и пришло уже.

Тут он улыбнулся, и это за сегодняшний день оказалось самым лучшим зрелищем. Вот это улыбка!

— Спасибо, мне уже лучше. Знаете, останусь я у вас, раз уж пришел…

— Тем более, что жениться-то все равно надо. Так почему не сегодня? Да?

А она, оказывается, язва. Вообще они все, рыжие, такие!

И вовсе я не язва, так просто — не могу долго благопристойность соблюдать!

— Итак, вернемся к вашему делу. Вы хотите жениться и поэтому пришли к нам. Наша фирма — это, конечно, не единственная возможность, но, мне кажется, вы сделали правильный выбор. Если интуиция меня не подводит, вы не планируете жениться на иностранке?

С чего это вдруг на иностранке?! Тут я разглядел какой-то бланк возле её руки — «Международный Клуб Знакомств». Теперь понятно. Я рассмеялся и уже почти спокойно сказал: