Смерть берет тайм-аут

Я попросила Юпитера рассказать о происшедшем, напомнив, что по закону мы, как и другие адвокаты, работаем с клиентом конфиденциально. Все, что он расскажет нам, останется в тайне.

— Давайте начнем с того дня, когда погибла Хло. Вы ее видели тогда?

Нам с Элом пришлось перегнуться через стол, чтобы расслышать низкий монотонный голос Юпитера и его рассказ о том дне, когда убили его мачеху. Тот день начался, как и все остальные. Он поздно проснулся, где-то около полудня. В доме никого уже не было. Отец уехал предположительно в свой центр в Пасадене, где проводил большую часть времени.

— Где находится ваша комната? — спросила я.

— На первом этаже. У меня там спальня, ванная и что-то вроде кабинета или комнаты отдыха. Я там работаю.

— А какая у вас работа?

Он пожал плечами:

— Я делаю компьютерные игры. По крайней мере, пытаюсь. Продал одну игру несколько лет назад, но на рынок ее так и не выпустили. Я работаю над другой. И немного пишу. В основном, научную фантастику.

Я кивнула:

— Итак, вы проснулись около полудня, и что дальше?

— Рут, домработница, всегда оставляет мне завтрак Я взял тарелку и чашку с кофе и пошел в бассейн.

— Позавтракали у бассейна?

— Да.

— И что делали потом?

— Не знаю. Проплыл несколько раз, кажется. Почитал газету. Может быть, вздремнул.

— Вздремнули? Но вы ведь только что проснулись.

Он опять пожал плечами:

— Я устал.

Эл неодобрительно поджал губы. Я знала, о чем он думает. Каков лентяй, валяется в постели до полудня. Я сама с трудом удерживалась, чтобы не думать так.

— Где-то в это время домой вернулась Хло?

Юпитер кивнул.

— Она вышла к бассейну?

Он опять кивнул:

— Мы немного посидели там. Позагорали. Ну, понятно.

Не совсем. Как бы я ни загорала, моя кожа всегда была белая, как брюшко трески.

— А потом?

— В трупе жертвы обнаружили сперму мистера Джонса. Судя по анализу ДНК, — слишком громко для такой маленькой комнаты сказала Валери. Мы с Юпитером вздрогнули. Эл продолжал делать пометки.

— Так что, — сказала я, — может, расскажете подробнее?

Он не ответил.

— Давайте, Юпитер. Я знаю, что трудно. Но об этом надо поговорить.

Он опустил голову и пожал плечами.

— У вас были интимные отношения с жертвой в день убийства?

Это был первый вопрос, который задал Эл, и в голосе его звучала интонация бывшего полицейского, каковым он и являлся. Карьера Эла в Голливудском отделении полиции Лос-Анджелеса закончилась, когда обколовшийся придурок, два часа назад вышедший из тюрьмы, выстрелил Элу в живот из пистолета 38-го калибра. Эл всегда говорит, что он очень рад отставке, и ранение оказалось удобным оправданием, чтобы досрочно получать пенсию, но я знаю, что рана было гораздо тяжелее, чем он говорил. Только серьезное препятствие могло заставить его уйти с любимой работы.

Юпитер съежился на стуле. Он жевал губы, будто жвачку, его кадык ходил вверх-вниз.

— Да, — прошептал наконец он.

Столько усилий, чтобы сказать такое короткое слово.

— Мы будем доказывать, что это был секс по взаимному согласию, — сказала Валери.

Ну что ей стоит притвориться, будто она ему верит?

— Вы не могли бы рассказать нам о том, где… занимались сексом? — спросила я, подавляя стеснительность, которая всегда возникала при обсуждении с клиентами таких подробностей. Однажды моим подзащитным был банковский грабитель-трансвестит. Я была слишком молода и наивна, поэтому смутилась. Сейчас я с удовольствием послала бы этому парню фотографию Исаака в розовой балетной пачке, которую сын так любит надевать.

— У меня в комнате, — сказал Юпитер.

— Вы имели половой контакт с жертвой в первый раз? — отрывисто спросил Эл. Я толкнула его под столом.

— Что? — огрызнулся он.

— Юпитер, у вас был роман с Хло? — спросила я.

Тот кивнул:

— Я первый познакомился с ней. И представил ее отцу.

— Правда?

— Угу, — казалось, он немного расслабился и сел ровнее. — Мы вместе ходили в реабилитационный центр.

— Вы познакомились с Хло в реабилитационном центре?

Он кивнул.

— Почему вы туда попали? — спросила я, стараясь говорить как можно мягче и беспристрастней.

Это легко. Я не презираю людей за то, что они употребляют наркотики. Зависимость от наркотиков — это болезнь, а не моральное извращение. И потом, если бы я презирала наркоманов, мне нужно было бы начать с собственного мужа. Будучи подростком, он курил коноплю. Что еще могло вдохновить его на создание ужастиков?

— Из-за кокаина. И она тоже.

— В каком реабилитационном центре вы были?

— В Центре реабилитации и самореализации в Оджае.

Я не слышала о таком, возможно потому, что все мои клиенты находились в центрах, где применялась программа «Медикэйд», или где лечили бесплатно. Возникло чувство, что Юпитер прошел лечение в совсем другом центре.

— Меня вытащила Хло, понимаете? — сказал Юпитер. Он говорил быстро, но звук уходил в стол, к тому же он дергал руками губы. — Мы все прошли вместе. Все шаги. Мы помогали друг другу. Мы были как партнеры.

— Ваши отношения продолжались после выздоровления? — спросила я.

— Я думал, что продолжатся. Уехал на две недели раньше нее. Я ждал. Вернулся в Оджай, чтобы ее забрать. Я даже привез ее домой. Ей некуда было идти.

— И там она познакомилась с твоим отцом?

— Да.

Кровь прилила к его лицу. В первый раз Юпитер не выглядел испуганным и сломанным. Он был зол. Очень зол.

— И что произошло?

— А как вы считаете? Она глянула на дом, на машины, на него. Она разбиралась, что к чему.

С этими словами он сорвал еще один кусочек кожи с нижней губы, и оттуда хлынула кровь. Он с удивлением посмотрел на свои окровавленные пальцы. Я закрыла глаза и сглотнула, стараясь подавить тошноту. Эл и Валери смотрели на Юпитера — Эл с нездоровым любопытством, Валери с такой гримасой омерзения, что это выглядело комично. Я порылась в кармане и вынула пачку детских салфеток. Вытащила одну и протянула Юпитеру:

— Прижмите посильнее.

— Спасибо, — прошептал он и вздрогнул, приложив к губам холодную мокрую ткань.

— То есть Хло порвала с вами, когда познакомилась с отцом, — предположила я.

— Ей не пришлось этого делать. Я видел, что происходит. И уехал.

Он убрал салфетку ото рта и посмотрел на нее. Салфетка была измазана бурой кровью. Он оглянулся, будто искал, куда ее положить. Затем осторожно свернул и сунул в рукав.

— Куда вы уехали?

— В Мексику. На несколько месяцев. А когда вернулся, они уже поженились.

Я кивнула. Потом вспомнила, с чего начался этот разговор:

— Но вы с ней спали до момента убийства.

Он улыбнулся, вернее, ухмыльнулся:

— Мой старик, сами понимаете, не молод. А Хло не та девочка, которой этого не нужно, если вы понимаете, о чем я.

В его голосе прозвучало самодовольство, будто воспоминание о недостатках отца на фоне своих предполагаемых достоинств делало его сильным и менее уязвимым.

Валери сморщила нос от явного отвращения. Правда была в том, что мне тоже хотелось это сделать, но я лучше себя контролировала. Я потратила уйму времени, чтобы научиться не показывать эмоции клиентам. А некоторые из них вытворяли вещи и похуже, чем секс с собственной мачехой.

— А что же вы, Юпитер? — спросила я. — Почему вы это делали?

Он пожал плечами.

— Юпитер, почему вы продолжали с ней отношения после того, как она предпочла вам отца?

Он молча покачал головой:

— Я не знаю.

В первый раз с момента, как мы сели за стол, он посмотрел мне в глаза.

— Может, любил? — произнес он с вопросительной интонацией, будто спрашивая меня, в этом ли причина.

— Вы убили Хло? — спросила я тихо.

— Не отвечайте на вопрос! — почти закричала Валери. — Нам нет необходимости знать ответ.

Существует две категории адвокатов: одни хотят знать правду, другие желают оставаться в неведении по поводу деяний подзащитного. Мне пришлось побывать в обеих ипостасях. Иногда знание того, что клиент виновен, может серьезно повлиять на ход дела. Адвокат не имеет права склонять к лжесвидетельству. Поэтому, если я знаю, что мой клиент совершил преступление, я не могу позволить ему заявить на суде, что он невиновен. Я никогда не задавала таким клиентам этот вопрос. Не хотела, чтобы они лгали мне, или чтобы признавали вину, таким образом ограничивая свои возможности. Тем не менее, были некоторые случаи, подобно этому, когда я желала знать правду. Валери определенно принадлежала к другой категории: она была адвокатом, который считает, что клиент всегда виновен, и поэтому не хотела, чтобы об этом говорили вслух.