Двойная игра

Восемнадцатого декабря – почти месяц спустя после смерти Ангела Борисова – теплый южный ветер сдул туман с улиц города. Как круглая дыра, в черном небе светился полный оранжевый диск луны.

Я снял очки и так, без очков, пошел дальше. Левая бровь и скула у меня были рассечены. Троянский посоветовал мне обмотать оправу очков ватой, но я не сделал этого, на улице маскарад был ни к чему. Не стал я и заклеивать царапины. Без очков удобнее. Мне даже стало приятно, когда я понял, что могу без них обойтись. Я держал их в кармане, как инструмент, которым в любой момент могу воспользоваться, чтобы облегчить себе работу. Человек с нормальным зрением лишен такой возможности.

Приближалась полночь. Улицы были безлюдны и тихи.

В мягком воздухе ощущалось движение. Перемена в природе совпала с концом истории. Как на сцене.

В ближайшие дни я закончу работу над делом, напишу заключение, передам папку в прокуратуру.

Доклады, описания, дополнения, протоколы допросов, протоколы осмотра места происшествия, фотографии.

Вещественные доказательства. Веревка. Бритва. Снимки с отпечатками пальцев. Подпись под признанием вины. Место и мертвым и живым будет точно определено. Ветер нагонит облака. Может быть, принесет и снег.

Я шел по широкому бульвару, по которому пролегали рельсы. На остановке меня нагнал гремящий пустой трамвай. Я не стал садиться в него. Я должен один пройти тот путь, что лежит передо мной. Должен освободиться от всего, чем я жил последние дни, чтобы мир потерял свои резкие очертания, – может, для этого я и снял очки.

Бульвар привел меня на окраину. Я шел уже целый час, не чувствуя усталости. Приближался туннель под железнодорожным мостом. Здесь кончается трамвайная линия и начинается настоящая окраина со старыми домишками, особенно крохотными и беззащитными рядом с стоящими кое-где, как редкие явления природы, серыми многоэтажными скелетами.

Я обогнул желтое низкое, какое-то безглазое здание кинотеатра. Уже отсюда метров за сто виден угловой дом, в котором живет Неда. Я надел очки в металлической оправе.

Луна светила так ярко, что нельзя было разглядеть свет в окне подвала, даже если бы лампа за занавеской горела. Если подойти поближе… Может быть, я смогу сказать то, ради чего я шел сюда, может быть, еще не поздно. Двойная игра – вовсе не игра. У человека всегда два лица – он и таков, каков на самом деле, и таков, каким хотел бы видеть себя. И в своих мыслях он без труда преодолевает пространство, отделяющее его настоящее лицо от второго, проектированного в будущее, которое видится ему неясным, словно очертания луны в тумане, но манящим словно недостижимая мечта… и так, колеблясь между этими двумя представлениями о себе – реальным и воображаемым, – человек идет по своему пути неутомимо. Преодолевая…