Третий апостол

— Пароль? — спросил Василий Пименович.

— Да, условную фразу, которую передал Маркерту для связи с Апостолом Черный Юрис. «Старцев» сказал: «Ныне узнал я, что Господь велик паче всех богов». Это из книги Исход, глава восемнадцатая, стих одиннадцатый. И добавил, что хочет увидеть профессора сейчас. Тогда Борис Янович и сослался на сердечное недомогание, отправил свояченицу и дочь в кафедральный собор, а сам остался дома. Конечно, он был потрясен этим звонком… Ведь так давно все происходило. Профессор Маркерт находился в уверенности, что о его обязательстве, которое он дал Черному Юрису, чтобы спасти жизнь жены и будущего ребенка, не знает ни одна душа на свете.

— Но еще больше, должно быть, его потрясло превращение любимого ученика и близкого человека в Апостола, — задумчиво проговорил Василий Пименович. — Пожалуй, это было серьезным ударом для старика.

— И причиной его смерти, — сказал Леденев. — Когда он узнал, кем оказался «Старцев», то потерял самообладание и осторожность, пренебрег инстинктом самосохранения. Как показывает «Старцев», Борис Янович наотрез отказался вести с ним переговоры о Черном Юрисе, Малхе и тайнике. Более того, Маркерт сказал, что немедленно сообщит о «Старцеве»-Апостоле властям.

— Поздно он спохватился, — вздохнул Бирюков. — Раньше это надо было сделать, гораздо раньше…

— Он, видимо, — продолжал Леденев, — так бы и сделал, как говорил, хотя «Старцев» предъявил компрометирующие профессора Маркерта документы. Но доцент просчитался. Теперь Борис Янович не боялся за жизнь близких, а собственной он, видимо, не дорожил. Ему было наплевать и на армейский кольт тридцать восьмого калибра, подаренный в свое время «Старцеву» главарем верных братьев и сейчас появившийся у доцента в руке. Презирая угрозы, Борис Янович взялся за телефонную трубку. И тогда его ученик и преемник, прикрыв ствол пистолета плащом, висевшим на его левой руке, дважды выстрелил в упрямого старика, который теперь предпочел смерть компромиссу. Вот так все и было.

Они помолчали.

— Ну, расскажи теперь, как же ты вышел первоначально на «Старцева»? Ведь доцент никаких следов не оставил…

— В какой-то степени тут нам Борис Янович помог, указанием на апостола Петра. Этот его намек породил кучу версий, заставил нас всех засесть за Священное писание, и в конце концов вместе с другими разработками и соображениями навел и на единственно правильное решение.

Когда Юрий Алексеевич закончил рассказ о том, как зародилось у него подозрение против Старцева и как он подкреплял его фактами и доказательствами, Бирюков спросил:

— Ну, а если бы Арнольд Закс не нашел портфель с плащом и пистолетом или «Старцев»-Апостол поточнее бы стрелял в него, то как бы ты действовал в таком случае, Юрий Алексеевич?

— Находка Арнольда Закса и его чудесное воскресение из мертвых, конечно же, счастливые случайности, Василий Пименович, хотя и в действиях этого рыбака тоже, наверное, есть какая-то логика. Пусть раньше Арнольд Закс, подвергся однажды уголовному наказанию, но его внутренняя сущность оказалась здоровой. В этом как раз и сила наша, что мы опираемся в работе на честных людей, всегда готовых прийти нам на помощь.

— И все-таки, — не унимался Бирюков, — если б не было Закса и его показаний против Апостола…

— У меня был другой беспроигрышный вариант, Василий Пименович. Ведь я всерьез хотел передать материалы профессора Маркерта доценту Старцеву. Вместе с подлинным планом тайника, где хранились касса Черного Юриса, его архив и осколки знаменитых витражей…

— Понял, — сказал Василий Пименович. — Ты хотел, чтобы он как будто случайно наткнулся на план-чертеж и подался бы с ним в Луцис. А ты бы его подкараулил в ловушке. Правильно я говорю?

— Совершенно верно. Но это затянулось бы на некоторое время. История с Арнольдом Заксом сократила сроки, позволила быстро свернуть дело.

— Конечно, победителей не судят, — сказал Бирюков. — Но ты поторопился, Алексеич. Взял бы ты «Старцева» в тайнике, тут улика вроде бы как посолиднее.

— Может быть, — согласился Леденев, — может быть… Впрочем, не исключено, правда, что как раз тогда Апостол не испытал бы такого эмоционального удара, которому он подвергся в доме убитого им человека, в окружении родных Маркерта и на месте преступления. Что ни говори, а какой бы сильной волей не обладал преступник, как бы ни был он хладнокровен и расчетлив, к счастью, человек не робот, и устойчивость его психики не беспредельна. Мне ведь надо было сломить «Старцева» морально, раскрыть его, как убийцу. А потом Апостол «сыпался» уже сам. Психологический барьер был преодолен в кабинете покойного Бориса Яновича Маркерта…

— Ладно, — сказал, поднимаясь, Бирюков. Он принялся ходить по комнате. — Ладно… Сработали вы все тут прилично. Хочу сам посмотреть на этого Апостола. У тебя, Юрий Алексеевич, есть к нему вопросы?

— Конечно, — сказал Леденев. — Вопросов к «Старцеву» будет много. Вот, например, дело Синицкой. Сама она разбита параличом, пока потеряла дар речи. Предварительное знакомство с документами, обнаруженными в форте «Князь Отто фон Бисмарк», позволило установить, что Синицкая была связной Черного Юриса.

Тот факт, что она жила в одном дворе с Маркертом, наводит на размышления. Но какая связь между Синицкой и Маркертом? Почему писала анонимки на Старцева? Какой шок она испытала? Ведь однажды Синицкая признала на фотографии Старцева и написала, приобретя ненадолго способность владеть рукою, два слова: «Юрис… Апостол». Сам «Старцев» отрекается от какой бы то ни было связи с Синицкой. Это узелок, который надо еще распутать.

— Распутывать это дело до конца будут другие товарищи. История гибели профессора Маркерта вышла за пределы нашей компетенции, Юрий Алексеевич, — проговорил Василий Пименович. — Ты сделал главное: нашел убийцу.

— Не я, — возразил Леденев. — А вкупе с западноморскими коллегами. Они молодцы.

— Не спорю, — сказал Бирюков. — Отмечать их будем за добрую работу. Я ведь в качестве Деда Мороза приехал к ним на Балтику. Не фитили, как обычно, а подарки буду раздавать. Чему улыбаешься?

— Представил вас с дедморозовской бородой, Василий Пименович. А поощрения они заслуживают, добрая смена подросла.

— Ладно, ладно, остроумец… Ты посмотри сам, прикинь и доложи мне свои соображения… У нас Ковалев уходит на отдых, Дмитрий Федорович… В сентябре проводим. Будет передвижка. Так что надо присматривать замену. Может быть, представишь кандидатуру из Западноморска. Да, Юрий Алексеевич, ты говорил о том, что шефы «Старцева» неожиданно вспомнили об архиве Черного Юриса, хотя двадцать лет считали его захваченным нами при разгроме банды верных братьев. «Старцев» не говорит, откуда это вдруг стало известно?

— Не говорит. Получил, мол, приказ… И все.

— Либо это так, либо он скрывает одно обстоятельство. Тогда, в сорок седьмом году, как ты знаешь, не все верные братья были уничтожены в бою с ликвидаторами бандитских формирований. Кое-кого взяли в плен… Их судили. Затем они попали под амнистию. Один из бывших верных братьев жил в Западноморске. Затем он, ни в чем предосудительном не замеченный, попросил разрешение на выезд в Швецию, где находилась его семья, эвакуированная из Прибалтики в конце войны. Разрешение такое было ему дано, и бывший верный брат отправился за кордон. И вот по имеющимся у нас данным этим человеком заинтересовались хозяева «Старцева». Судя по всему, именно оттуда исходила информация о том, что архив и касса при ликвидации Черного Юриса в руки внутренних войск не попали. Да… А теперь я хотел бы сам с ним поговорить…

— Хотите узнать, какое место в иерархии спецслужбы занимает этот Апостол? — улыбнулся Юрий Алексеевич.