Провокация (Солдаты удачи - 15)

Он посмотрел на кровать. Блондинка уже не спала. Она лежала на боку, подперев щеку ладонью, и с интересом наблюдала за Томасом. Ей было, пожалуй, лет двадцать семь. Не клюшка зеленая. Волосы богатые, лицо с правильными чертами, без косметики никакое - как эскиз на холсте. Зеленые насмешливые глаза. Кошачьи. Томас был уверен, что никогда раньше ее не видел, но лицо показалось почему-то знакомым.

- Привет. Ты был неподражаем, -промурлыкала она на хорошем эстонском. Если твой дедушка воевал так же, как ты вчера в постели, то ничего удивительного, что немцы проиграли войну.

- Как? - переспросил Томас. - Повтори. Только медленно.

Она усмехнулась. Как-то очень обидно. Томас обиделся.

- Знаешь, что в таких случаях говорил мой дедушка? - спросил он. - Он говорил: "Милая фрейлейн, я не такой мужчина, которому в кайф трахать пьяную женщину".

- Пьяная женщина - это про кого? - поинтересовалась она.

- Про тебя. Посмотри на свои ноги.

Она откинула одеяло и посмотрела на свои ноги. Ноги у нее были в полном порядке. Остальное тоже. Все что надо, и ничего лишнего. И блондинка была натуральная. В этом уже не было никаких сомнений. Она подтянула чулок и вопросительно взглянула на Томаса:

- И что?

- Трезвые женщины снимают оба чулка. Или ни одного.

- Но ты сам просил меня снять один чулок, а второй не снимать.

- Я? - удивился Томас. - А зачем?

- Ты сказал, что это тебя заводит.

- Я так сказал?

- Ну хватит. Да, ты так сказал. Я так и не дождалась, когда ты заведешься.

- Я сейчас заведусь, - подумав, сообщил Томас.

- Перебьешься, - отрезала она и натянула одеяло до подбородка. - Все нужно делать вовремя. А теперь отдай мой халат и убирайся в свою спальню.

- А это чья спальня?

- Моя.

- А где моя?

- Рядом.

И снова что-то не складывалось. Не сходились концы с концами. А не занесло ли его по пьянке в чужой номер? У Томаса уже мелькала эта мысль. Да, мелькала. Когда он увидел на трюмо "Шанель номер пять". И чемодан, который прилетел из Женевы. Нужно было это проверить.

- А этот номер, вообще, он чей? - осторожно поинтересовался он.

- Твой.

- Но если он мой, почему эта спальня твоя?

- О господи! - вздохнула она. - Томас Ребане, вчера ты мне показался умней.

- Давай лучше поговорим о тебе, - предложил Томас. - О себе я и так знаю довольно много. Может, не все, но почти все. Ты кто?

- Твой пресс-секретарь.

- Здрасьте, - сказал Томас. - Зачем мне пресс-секретарь?

- Здрасьте, - ответила она. - Зачем человеку нужен пресс-секретарь?

- Не знаю. Зачем?

- Связь с прессой. Паблик рилейшнз. Политические заявления от твоего имени. Хочешь сделать какое-нибудь политическое заявление?

- В другой раз, - пообещал Томас. - Как тебя звать?

- Рита.

- А дальше?

- Рита Лоо.

- Рита Лоо, - повторил Томас. - Постараюсь запомнить. Это ты прилетела из Женевы?

- Я.

- Я так и подумал. Потому что сам я в Женеве никогда не был. И поэтому прилететь оттуда не мог. Что ты делала в Женеве?

- Училась.

- Долго?

- Долго.

- А я учился в Тарту. Правда, недолго, - припомнил Томас, и ему почему-то вдруг стало так грустно, что пришлось выпить. - Твое лицо кажется мне знакомым. Но оно было не таким живым. Не в смысле неживым, а в смысле холодным. Таким, знаешь ли, мраморным. Хочешь мартини? - с надеждой спросил он. С надеждой, что не хочет. Потому что день только начинался, а в бутылке оставалось уже немного.

- Нет, - сказала она. - В семье достаточно одного пьющего.

Томас глубоко задумался.

- Ты мне нравишься, Рита Лоо, - поделился он с ней итогом своих раздумий. - Да, нравишься. По-моему, ты хитрая штучка, но в тебе что-то есть. И если ты будешь говорить просто и понятно, мы поладим. Про какую семью ты сказала?

- Про нашу.

- Про нашу. Это очень интересно. Разве я сделал тебе предложение? Раньше я за собой такого не замечал.

- Сделаешь.

- Заранее дезавуирую!

Она усмехнулась. И снова как-то очень обидно.

- Ты не знаешь, от чего отказываешься.

- Почему не знаю? - обиделся Томас. - Я видел.

- Не все можно увидеть глазами.

- Рита Лоо! Я просил тебя говорить понятно! Глазами можно увидеть все! А чего нельзя увидеть глазами, того вообще увидеть нельзя! Потому что нечем.

Она засмеялась:

- Томас Ребане, я тебе завидую. Тебе столько еще предстоит узнать!

За дверью послышался какой-то шум. Томас насторожился и на всякий случай убрал бутылку за кресло. Шум стих. Томас еще послушал, потом вполголоса спросил:

- Ты случайно не знаешь, эти люди, там... - Он неопределенно кивнул в сторону гостиной. - Что они делают?

- Сейчас? Не знаю. А вчера они вытаскивали твоих гостей и грузили в лифт.

- А они... кто?

- Твоя охрана. Только не спрашивай, для чего человеку нужна охрана. Она нужна, чтобы его охранять. Особенно если этот человек - национальное достояние. А теперь иди, - попросила она. - Я от тебя слегка угорела. Мне нужно привести себя в порядок, у меня сегодня много дел. Мы еще успеем наговориться. У нас впереди целая жизнь.

- Ты в этом уверена? - озадаченно поинтересовался Томас.

Она улыбнулась:

- Я на это надеюсь.

Томас не успел осмыслить ее слова. В дверь постучали.

- Войдите, - сказала Рита почему-то по-русски.

На пороге появился невысокий молодой человек. Кажется, тот, кто выходил в холл с пистолетом в руке. Сейчас на нем был серый пиджак букле, и кобуры с пистолетом не было видно.

- Доброе утро, Рита, - сказал он. - Извините за беспокойство. Привет, Фитиль. Уже два раза звонил какой-то человек. Некий господин Мюйр. Он хочет с тобой встретиться. Говорит, что хорошо знал твоего деда. Во сколько ему приехать?

- Ни во сколько! - твердо отказался Томас. - Я не знаю никакого Мюйра. Если он знал моего деда, пусть напишет воспоминания и пришлет мне. Я ознакомлюсь.

- Он сказал, что у него есть важная информация. Важная для тебя.

- Мне не нужна важная информация. У меня и так много важной информации. Мне нужно время ее обдумать.

При упоминании фамилии посетителя Рита Лоо, как отметил Томас, нахмурилась, потом ненадолго задумалась, но тут же изобразила доброжелательность.

- Дорогой, ты не можешь отказываться, - промурлыкала она. - Ты не принадлежишь себе. Ты принадлежишь всей Эстонии. Передайте господину Мюйру, что господин Ребане примет его, как только приведет себя в порядок, переоденется и позавтракает. Надеюсь, дорогой, двух часов тебе хватит. Значит, в четырнадцать часов.