Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор

Джерри Маршалл ждал их в кабинете начальника вокзала. Он выглядел седым и постаревшим, веки его покраснели. Вместе с Джерри, пожевывающим погасшую трубку, в кабинете сидели комиссар полиции О'Коннор, инспектор Мейберри из команды по обезвреживанию взрывных устройств, молодой человек, которого Питер запомнил со вчерашней встречи, – один из людей из штата мэра Рэмси, – и начальник вокзала. Мейберри изучал карту, расстеленную на двух широких чертежных досках. О'Коннор сидел у телефона, вероятно ожидая приказов.

Маршалл подошел к карте и стал водить по ней трубкой, объясняя.

– Сейчас мы прочесываем это место сантиметр за сантиметром, – говорил он. – Мы должны успеть просмотреть все, если только они не переменят время. Путевые обходчики осматривают каждую шпалу и каждый рельс до Девяносто шестой улицы. Кстати, как там снаружи?

– Шумно, – ответил Питер.

– Друг миссис Майнафи не смог вам помочь?

– О, у нас был такой шанс… – сказал Питер и как можно короче описал встречу с Джи Бейли Томсом.

Маршалл слушал, нахмурив брови.

– Думаю, мы выразим благодарность этому хитрому дельцу, – сказал он. – Мне кажется, он говорил правду. Тебе известно еще что-нибудь, Питер? Мы ни на шаг не приблизились к тем людям, которых хотим найти, по сравнению с тем днем, когда они впервые позвонили Марти Северенсу.

– Как произошла утечка информации?

Маршалл пожал плечами:

– Знали ваши друзья в Гарлеме, не так ли? Томс знал. Как сказал Мейберри, существует пять процентов людей, которым мы должны верить, но которым верить не следует. Ты слышал выступление Колхауна по радио?

– Подонок!

– Теперь проблема состоит не только в том, сможем ли мы остановить толпу, рвущуюся в Гарлем; а вот сможем ли мы остановить тех, кто наверху, – людей, стоящих выше Рэмси, например губернатора или самого президента в Вашингтоне, – чтобы они не повернули в противоположную сторону генерала Дэнверса с его танками и солдатами. Прямо-таки год политических катаклизмов. Все они вопили о «преступности на улицах», но на самом деле под этим подразумевали чернокожего человека с булыжником в руке.

– Которому нужны десять миллионов долларов? – спросил Питер.

– Я так думаю, – сказал Маршалл и с любопытством посмотрел на Питера. – Почему ты спрашиваешь?

– Томс посоветовал искать того, кому действительно нужны десять миллионов баксов.

Маршалл внимательно посмотрел на свою трубку.

– Вся моя работа в качестве прокурора была связана с людьми, которым нужны были деньги и которые шли на все, чтобы их получить, – сказал он. – Именно в этом корень почти всех преступлений. По всей стране тюрьмы полны парней, которых я посадил туда, причем большинство из них за то, что они хотели получить именно такие деньги.

– Думаю, ты послал за мной не для того, чтобы читать мне курс криминалистики, – сказал Стайлс.

Маршалл кивнул и подозвал к себе помощника мэра. Молодой человек подошел к ним – типичный представитель интеллектуальной элиты, как и его босс.

– Вы встречались с Полом Остином вчера вечером, – сказал Маршалл.

– Мы уже поприветствовали друг друга.

– Рад новой встрече с вами, сэр, – ответил Остин. Ему нужно было побриться, и он понимал это. – Мэр попросил меня поговорить с вами. Он думает, что вы сможете помочь.

– Каким образом?

– Большая часть жителей города сидят как приклеенные перед радиоприемниками и телевизорами, мистер Стайлс, – сказал Остин. – Девяносто процентов из того, что они слышат, – это подстрекательство к необоснованной жестокости. Репортеров, работающих на улицах, интересуют только взрывоопасные участки, и их там черт знает сколько.

– И что же?

– Мэр хотел бы, чтобы вы выступили по телевидению и радио, мистер Стайлс, – сказал Остин.

– Люди знают тебя и твое отношение к такого рода вещам, – сказал Маршалл. – Миллионы читают твою колонку в «Ньюсвью».

– Вы мне льстите, но сомневаюсь, что смогу быть полезен, – сказал Питер.

Остин потер небритый подбородок.

– Не было возможности побриться, – извиняющимся тоном произнес он. – Мэр надеется на то, что кто-нибудь сможет заронить сомнение в распространившемся убеждении о том, что «Власть – черным» повинна в происходящих событиях. Насколько я понимаю, это и ваша точка зрения?

– Думаю, да, – медленно ответил Питер.

– Вы не политик, мистер Стайлс. Вам не надо угождать избирателям, городскому совету или кому-нибудь еще. У вас репутация человека, который всегда говорит правду. Если в эфире вы скажете, что убеждены в том, что «Власть – черным» не стоит за угрозой взрыва, это поможет предотвратить насилие. Вы запишете на пленку свое выступление, и ее можно будет показывать все утро с интервалами. Мы думаем, что это следует сделать немедленно. В сложившейся ситуации «ястребы» не будут ждать до завтра, если люди не поднимут голос против них. Вы сделаете это?

– Если Рэмси считает, что это действительно может помочь…

– Прекрасно, – сказал Остин. – Здесь, на вокзале, есть студии, где можно сделать запись. Я все организую. Вы сможете сделать это через пятнадцать – двадцать минут?

– Буду говорить экспромтом.

– Я дам полицейского, который проводит Питера в студию, – сказал Маршалл, – а вы, Пол, скажите лучше Мейберри, чтобы он послал с вами человека. – Маршалл иронически улыбнулся. – Вы можете быть одним из тех самых пяти процентов.

Остин ушел.

– Питер, у меня есть еще кое-что для тебя, – сказал Маршалл. – Я сказал тебе, что не хотел бы, чтобы миссис Майнафи пришла сюда. У меня на это были причины.

– Не сомневаюсь.

– Я хотел попросить ее сделать кое-что. Знаю, что она согласится, но прежде мне необходимо посоветоваться с тобой. Я знаю, что для тебя она не случайная подруга.

– Да, не случайная.

– То, о чем я хочу ее попросить, может быть опасным. Если ты увидишь в этом угрозу для ее жизни, я могу не просить.

– Можешь не просить?

– Безвыходная ситуация вынуждает идти на отчаянные меры, Питер. – Маршалл автоматически стал набивать свою трубку. – Ты знаешь, что сейчас происходит на улицах и что творится в эфире. Взрыв может произойти в любую минуту. Пока мы здесь разговариваем, «Солдаты Креста» могут начать действовать, но и это не единственная опасность. Там, в Гарлеме, Джон Спрэг тоже сходит с ума. Он знает, что может произойти, и будет убеждать своих людей начать первыми. Если они решат умереть, то сделают это в той части города, где живут белые, и разорвут в клочья всех, кто им попадется под руку. Нам известно, что у них есть пистолеты, самодельные бомбы, булыжники, дубинки и – самое страшное – ненависть! Если они начнут первыми, у нас не будет шансов остановить бойню.

– Что в таком случае должна сделать Грейс? – спросил Питер, заранее зная ответ, но внутренне продолжая сопротивляться.

– Там, в Гарлеме, верят миссис Майнафи. Она прожила и проработала вместе с ними больше года. Если бы она смогла встретиться со Спрэгом и убедить его в том, что мы делаем все, чтобы предотвратить насилие. Верим, что они не имеют отношения к угрозе городу, и у нас не будет возможности остановить катастрофу, если они начнут действовать первыми. Если Спрэгу об этом скажет мэр или кто-нибудь еще из нас, официальных лиц, он рассмеется нам в лицо. Он обвинит нас в том, что мы пытались отвлечь его сладкими речами, пока они готовились нанести удар. А вот миссис Майнафи он может поверить.

– А о какой опасности ты говорил?

– Фанатики есть всюду, Питер: и у нас, и у них. Вполне возможно, что с белой женщиной, пытающейся сдержать демагогическую шумиху Спрэга, могут обойтись сурово.

Питер смотрел на друга. Инстинкт подсказывал ему, что Грейс должна держаться подальше от всего этого. Когда Джон Спрэг дает выход своей бешеной энергии, он не расположен прислушиваться к кому бы то ни было.

– Ты говоришь, что тебе или любому другому официальному представителю городской власти Спрэг не поверит. А поверит ли вам Грейс?

– Справедливый вопрос, – сказал Маршалл, поднося зажигалку к трубке. – У нас остается чуть больше двадцати девяти часов, если они раньше не приведут бомбу в действие. Ни один из официальных чиновников, находящийся в здравом уме, не отдаст войскам приказ войти в гетто до тех пор, пока не будут использованы все имеющиеся возможности.