Убить Герострата

- Подожди, а почему нам сказали, что твоя девичья фамилия Стеклова, а не Кольцова? – перебил ее Антон.

- Потому что я вышла замуж за Стеклова. Осветителя с телевидения.

- А Жорик?

- А за Жорика – потом. Когда развелась. Как раз начали паспорта менять. Вот я и получила – чистенький, без штампов.

Я поражалась все больше и больше. Неужели такая дура? Сколько можно тут лясы точить? Или покрасоваться хочет? Шла бы уж тогда на сцену, актриса долбаная! Хотя… плюс есть, хоть узнаем, откуда ноги растут.

- Миленочка,  ты не устала? – подколол ее Петя. – Как там рука бойца?

- Рука бойца, Петя, дрожать устала. Между прочим, патрон в патроннике. Так что, ребята, вы рискуете.

Пожалуй, что да. Как бы ее отвлечь, чтобы бдительность потеряла?

- Мила, - начала я, стараясь, чтобы ни голос, ни руки не дрожали тоже. – Пойми, это глупо. Диска у нас нет. Да, был. Андрей его отдал мне, и я спрятала его в квартире. Потом сказала Антону, где он находится. Ребята поехали на квартиру и ничего не нашли.

- Так может, это ваши ребята его тиснули? – резонно возразила Милка.

- Не думаю. Им ничего про диск не сказали.

- А что же они тогда искали?

- Использованную прокладку. “Always”-ультра. С крылышками. Как в рекламе.

- Д-дура! – пораженно выдохнула Милка.

- Ага! – согласилась я.

- Не верю!

- Твои проблемы. Подумаешь, Станиславский! Лучше скажи, зачем ты все это выдумала? Решила Андрюшке отомстить за то, что он тебе изменил? Так это все равно что хряку-производителю за то, что на свиней лезет.

Корнилов издал какой-то булькающий звук, видимо, выражая этим свое негодование. Все это время он сидел, надувшись, не проронив ни слова, с таким видом, что его вот-вот стошнит.

- Нет, ты не просто дура, ты просто кретинка! – кудахчущим нервным смешком захихикала Милка. – Или притворяешься?

- Ты не слишком-то увлекайся, - посоветовала я.

- А то что? Если хочешь знать, я действительно хотела отомстить. Только не ему, а тебе.

- Ну мать, ты даешь! – восхитилась я. – А почему тогда только мне? Имя нам – легион. Что, слабо отомстить легиону?

Антон и Петя с интересом наблюдали за нашей перепалкой, переводя взгляд то на нее, то на меня. Корнилов начал беспокойно ерзать.

- Да, тяжелый случай, - Милка натянула фарисейскую улыбочку. – Или тебе все надо озвучить? Дорогая, из всего легиона одна ты написала Стасу анонимку, хотя клялась: никогда, никому! Обниматься лезла. Была бы я сейчас почтенной домохозяйкой, детишек воспитывала. Так ведь нет! Что тебе было надо? – заорала она, сделав шаг в мою сторону. – Ты его получила? Зачем же надо было портить жизнь мне? А теперь еще вопросы задаешь?

Потеряв дар речи, я только и могла, что хлопать глазами. А Милка продолжала орать, брызгая слюной и размахивая пистолетом:

- Я все продумала. Как убить всех зайцев. Кроме тебя, конечно. Для тебя была особая фишка. Только вот все на перекосяк пошло. Из-за этого ублюдка! – она ткнула в Корнилова, который сидел, как-то странно сжавшись и медленно наливаясь краснотой.

- Да подожди ты! – наконец-то прорвало меня. – Не писала я никаких анонимок! Я и имя-то твоего мужика сейчас в первый раз услышала. Наоборот, я думала, что это ты написала анонимку Мишке. Потом уже сообразила, что кто-то другой. Вряд ли ты могла знать, где и когда мы встречались и что делали в постели. Если, конечно, он сам тебе об этом не рассказал.

Теперь уже глазами хлопала Милка. Правда, пистолет она по-прежнему держала нацеленным на нас, а точнее, на меня. Только теперь ей приходилось левой рукой поддерживать правую, под локоть.

- Он? – переспросила она. – Ты хочешь сказать, он? Видишь ли, подруга, Стасу тоже написали, где и когда мы встречаемся с ним и что делаем в постели.

Мы посмотрели друг другу в глаза, потом перевели взгляд на Корнилова, который уже перегнал оттенком отваренную с уксусом свеклу.

- …! – почти весело сказала Милка.

Что сказала я, честно говоря, не помню, потому что мир опять заволокло.

Не сговариваясь, мы бросились на него и начали бить, пинать и царапать. Пистолет сиротливо остался лежать на полу. Петя отшвырнул его ногой подальше в угол и в два счета скрутил Милку, как куклу.

Я, оставшись без поддержки, выдохлась и, наподдав Корнилову еще разок запрещенным приемом ниже пояса (“Что ж ты делаешь, ведьма? – ласково проворчал Петя. – Ему ведь больно!”), присела на диван отдышаться. Милка пыхтела, как носорог, и смотрела на него горящими глазами. Не смотря на все, что она сделала, и что собиралась сделать, я вдруг почувствовала к ней какую-то почти сестринскую жалость.

Не прошло и полугода, а точнее, минут сорок, как приехали менты. За компанию хотели арестовать и нас с Корниловым, который пришибленно сидел в углу и размазывал по физиономии кровяные сопли. Но Антон не дал. Он долго беседовал о чем-то с бравым старлеем, после чего мы все, включая Катю, Гену и Толика, написали какие-то заумные сочинения, которые бравый старлей сложил в синюю папочку, и дали торжественное обещание явиться куда призовут. По первому требованию.

Милку погрузили в “козла” и увезли. “И все-таки ты дура!” – сказала она мне на прощание.

- Ну, вот и все! – расслабленно пробормотала я, усаживаясь прямо на траву и пачкая зеленью белые брюки. – Лотка, паршивка, перестань целоваться! Где ты, интересно, была, когда из озера вынырнул “морской котик”? Почему не лаяла?

- Нет, Аллочка, к сожалению, еще не все, - Антон сел рядом со мной и обнял меня за плечи. Быть может, чуточку демонстративно, но я не обиделась.

- Доиграем плохую пьеску до конца? – С другой стороны на траву плюхнулся Петя и боднул меня головой в плечо. – Тогда нам надо встать и синхронно, а главное, сурово, посмотреть вон туда.

“Вон там” стоял Корнилов. Андрей Евгеньевич. Стоял и тыльной стороной ладони вытирал нос.

- Наверно, я пойду? – промямлил он.

- Иди, дорогой! – кивнул Петя. – Вот, возьми, - он вытащил из кармана пятидесятирублевую бумажку. – Можешь не возвращать.

- И куда мне идти? – давя на жалость, словно казанская сирота, ныл Корнилов, торопливо запихивая деньги в карман.

- Куда-нибудь подальше, - посоветовал Антон.

- Например, к Лошади Ане, - добавила я. – Хотя, конечно, вряд ли ты ей понадобишься без денег. Но ничего, Россия велика, дур в ней – не меряно.

- Никак не пойму только, - задумчиво спросил в пустоту Петя, когда сгорбленная Геростратова спина скрылась из виду, - зачем он написал эти анонимки?

- Боюсь, что это останется тайной навсегда, - я упала на спину и стала жевать травинку, глядя в высокое небо, подернутое белесой испариной. – Хотел удержать нас при себе? Но почему тогда порвал со мной, когда узнал о нашем с Михаилом разводе? Наоборот, хотел избавиться? Тогда зачем расстроил Милкино замужество?

- Может, он как раз хотел избавиться от тебя и придержать ее, - поддразнил меня Петя.

- Вот свинья! – я пихнула его в бок. – Хотите, догоню и спрошу?

- Не-ет! – хором простонали мужчины. – Аллочка, что хочешь, но только не это!

         * * *

Всю дорогу я готовила себя к тому, что предстояло лицезреть.

“Видела бы ты свою квартиру!”

Одну и ту же фразу сказали Корнилов, Динка и вечная ему память Крюгер.

“Ну и что? Будешь жить у меня”, - Антон только плечами пожал. Хорошо, а если я ему надоем?

…После того, как Герострат избавил нас от своего присутствия, у меня наступило то, что называется “обратной реакцией”. Сначала я истерично хохотала по поводу и без повода, разгуливала по “поместью”, восторгалась цветиками-люнцетиками за соседским забором, обнималась с Лоттой. Потом забилась в уголок и всплакнула, сладко и болезненно жалея себя. И если раньше слезы смывали лишь самые верхние слои душевной дряни, принося временное облегчение, то теперь словно таял айсберг. Я никогда не плакала столько раньше, надеюсь, не придется и впредь.

Покончив со слезами, я вломилась на кухню и совершила набег на холодильник.