Никогда не лги

— Это она вам так сказала? — поинтересовалась Айви.

Бланчард кивнул в знак согласия.

— Ее обвиняют в вооруженном нападении, краже со взломом, похищении с целью выкупа…

— Убийстве? — подсказала Айви.

— Вы имеете в виду ее мать? — уточнил Бланчард. — Нет. Она умерла естественной смертью. Рак. Но Мелинда не сообщила о ее смерти, продолжая получать вместо матери социальное пособие и пенсию. Так что ко всему вышеперечисленному добавится еще и обвинение в мошенничестве. И хищение личных данных. Ее сестра Руфь замужем и благополучно проживает в Торонто. Она вот уже много лет не виделась ни с Мелиндой, ни с матерью. Мелинда сняла во Флориде квартиру на имя Руфи и наняла кого-то, чтобы почту матери пересылали в дом на Белчер-стрит.

— Для Элейн Галлахер? — спросила Айви.

Бланчард озабоченно нахмурился, отчего на лбу между бровей у него пролегла вертикальная складка.

— Откуда вы…

Айви буквально слышала, как щелкают колесики в его голове, прикидывая варианты. Она бросила на него невинный взгляд, не имея ни малейшего желания признаваться в том, что это она проникла в тот дом и обнаружила тело миссис Уайт.

— Элейн Галлахер умерла пять лет назад, — сообщил Бланчард. — Собственно говоря, это случилось здесь, в клинике «Непонсет». В то время Мелинда еще работала в лаборатории. Должно быть, она воспользовалась личной информацией несчастной женщины, чтобы открыть фиктивный банковский счет и счета по кредитным карточкам на ее имя. Послала запрос на получение нового водительского удостоверения, приложив к нему собственную фотографию. А потом подделала документы о том, что Элейн Галлахер якобы купила дом на улице Белчер-стрит. К тому времени она уже работала в агентстве по продаже недвижимости. Мы почти разобрались во всей этой истории, когда… Приношу свои извинения за то, что мы едва не опоздали.

— У нее были свои ключи, — сказала Айви. — Даже после того, как я сменила замки на дверях.

Айви вспомнила, как растерялся продавец в скобяной лавке, когда она пришла к нему, чтобы заказать дубликат для себя. Очевидно, незадолго перед тем у него побывала Мелинда в парике и с фальшивым животом, тоже потребовавшая сделать копию, лишний экземпляр с запасного комплекта ключей, которые Айви оставила висеть за задней дверью.

— Да, похоже на то, что она могла входить и выходить из вашего дома в любое время, когда ей заблагорассудится, — согласился Бланчард. — И еще она следила за вами и вашим супругом, так что все ваши привычки были ей известны.

— Ей нужен был наш ребенок, — заметила Айви.

— Я знаю. Теперь. — Пристыженный взгляд, который он на нее бросил, вероятно, следовало счесть искренним извинением.

«Очевидно, большего от детектива не дождешься», — поняла Айви.

Миссис Биндель подъехала поближе к креслу, в котором, сидел Дэвид.

— Ох! — сказала она, глядя на девочку, которая преспокойно заснула у него на руках. — Она — просто прелесть. Само очарование, должна вам сказать, — Согнутым указательным пальцем миссис Биндель утерла слезу, выкатившуюся из уголка ее глаза. — Вашему дому, пожалуй, нужны детские голоса. Но должна попросить вас об одном одолжении. Пожалуйста, больше никаких распродаж ненужных вещей.

— Когда Мелинда пришла к нам на распродажу, ты узнал ее? — обратилась Айви к Дэвиду после того, как детектив Бланчард и миссис Биндель оставили их одних.

Дэвид выпрямился и бережно уложил малышку в больничную детскую кроватку на колесиках, а потом пересел на край кровати Айви.

— Нет. Во всяком случае, поначалу.

В неловком молчании между ними повисли невысказанные вопросы. Айви вдруг вспомнила слова мистера Власковича: «Секреты и тайны могут быть очень ядовитыми. Тогда как правда почти никогда не бывает столь страшной и разрушительной, как придуманные страхи».

— Мелинда сказала мне, что ты изнасиловал ее, — заговорила наконец Айви.

В глазах Дэвида вспыхнул гнев.

— И ты этому веришь?

— А я должна?

— Я не тронул ее и пальцем. Когда я сказал ей об этом, она слетела с катушек. Мы как раз были на чердаке. Она расколошматила стеклянного лебедя о стену, а потом как будто впала в транс. Она начала вспоминать обо всем, что случилось в ту ночь в заведении Керси, причем в мельчайших подробностях. Слушать ее было больно и неприятно, а она выглядела такой уверенной в себе. Я был потрясен, когда она сказала, что я затащил ее в чулан и сделал… то, что сделал, по ее словам. — Дэвид поднял на Айви глаза. Взгляд его был спокойным и строгим. — Хотя не могу сказать, что удивился бы, если бы нечто подобное произошло на самом деле. Дюжина парней и девчонка. Семнадцатилетние оболтусы. Пьяные в стельку. Совершенно одни в кегельбане.

— Она сказала мне, что забеременела и потом у нее случился выкидыш, — продолжала Айви. — И украденный ребенок должен был компенсировать ей эту утрату.

— Я не насиловал ее, вообще не прикасался к ней. — Дэвид бросил на нее взгляд, полный боли и отчаяния. — Тебе не кажется, что если бы я действительно так поступил с ней, то, но крайней мере, помнил бы об этом?

— Я хочу верить тебе, — сказала Айви. — Она рассказала мне, что чувствовала, как касалась ее цепочка, висевшая у тебя на шее, когда ты был с ней.

— Вот именно. Ты когда-нибудь видела, чтобы я носил, что-то вроде цепочки на шее? Это был не я. Это был… — Дэвид замер с открытым ртом, сообразив, в чем только что хотел признаться.

— Тео, — закончила вместо него Айви, вспомнив серебряный крестик, болтавшийся на зеркальце заднего вида в машине Тео. — Тео говорит, что ты вырубился. И еще он уверяет, что ничего не случилось. Ровным счетом ничего.

— Да, действительно. — Дэвид, не дрогнув, выдержал ее взгляд. — Тео сказал мне, что отказался баллотироваться в Сенат штата. Он говорит, что, как только Мелинда начнет излагать полиции свою версию того, что случилось в кегельбане Керси, замаранными окажутся всё, кто был там в ту ночь. Причем вне зависимости от того, что произошло на самом деле. Теперь, по прошествии стольких лет, никто не сможет доказать, как там было и что.

Он взял ее за руку.

— Айви, если бы я и вправду сделал то, что, по утверждению Мелинды, сделал, смогла бы ты когда-нибудь простить меня?

— Я…

— Смогла бы? — настойчиво спросил Дэвид. — Ведь, что бы там ни случилось, я был частью этого. Даже если я не насиловал ее, то все равно был там. Я ничего не сделал, чтобы защитить ее. Хотя мог и должен был. Ребята бы послушали меня. А потом, позже, я не стал опровергать слухи, которые пошли гулять по школе. Спустя некоторое время я вообще забыл об этом случае. Как будто бы ничего никогда не было.

Айви молча смотрела в осунувшееся лицо мужчины, который вот уже добрую половину ее жизни оставался ее лучшим другом и возлюбленным. Она вспомнила, как он был первым, кого она увидела, придя в сознание, как его озабоченное лицо склонилось над ней на гаревой дорожке стадиона. Она вспомнила, как обменялась с ним брачными обетами на склоне горы на острове Пикс-Айленд в заливе Каско-Бэй у побережья штата Мэн. Она вспомнила, как они с Дэвидом впервые перешагнули порог своего нового дома в качестве его полноправных владельцев и как она перебегала из комнаты в комнату, охваченная восторгом пополам с ужасом от сознания того, во что они вляпались. И как потом она вернулась к Дэвиду, обняла его и поняла, что все будет хорошо. Никогда, ни на мгновение она не усомнилась в его человеческих качествах, в его честности, любви и благородстве.

Она нисколько не сомневалась, что Тео приукрасил события и преуменьшил последствия того, что случилось в далекую уже ночь в кегельбане Керси. Она с легкостью готова была поверить в то, что он воспользовался беззащитностью и беспомощностью Мелинды. Она даже сомневалась в том, что Мелинда вообще была беременна, — разве она обращалась к врачу? И откуда она могла знать, что отцом ребенка, которого она якобы потеряла, был именно Дэвид?

Но в ушах у Айви продолжал звучать голос Мелинды: «Он сказал мне, что я — не такая, как все. Он сказал, что я — особенная и что таких, как я, больше нет». Тео никогда не сказал бы подобных слов. А что, если семнадцатилетний Дэвид действительно напился допьяна и занимался сексом с эмоционально неуравновешенной девочкой, которая была влюблена в него по уши и которая сделала бы все на свете, чтобы он обратил на нее внимание?