Уличный адвокат

- Да. Могу.

- Не лги, Руби. Я твой друг и адвокат, и я собираюсь помочь тебе вернуться к Терренсу. Но у меня ничего не выйдет, если ты будешь лгать. Теперь посмотри мне в глаза и скажи правду.

Глядя в пол, она прошептала:

- Без дозы я не могу.

- Спасибо, Руби. Почему ты убежала вчера с собрания?

- Я не убегала.

- С одного. А с другого ушла, директриса сказала.- Меган позвонила мне за несколько минут до прихода Гэско.

- Я думала, все кончилось.

У меня не было намерения ввязываться в спор, который нельзя выиграть.

- Ты собираешься сегодня к Наоми?

- Да.

- Хорошо. Я подвезу тебя. Обещай сегодня сходить на оба собрания.

- Обещаю.

- Ты должна приходить на них первой, а уходить последней, ясно?

- Ясно.

- Меган будет следить за тобой.

Согласно кивнув, Руби взяла из пакета печенье. Мы поговорили о Терренсе, о лечении, и у меня возникло ощущение безнадежности. Руби пугала сама мысль прожить двадцать четыре часа без наркотика.

Крэк, подумал я. Вызывающий мгновенное привыкание и дешевый, как грязь.

По дороге к Наоми Руби спросила:

- Тебя забирали копы?

Ну конечно, беспроволочный телеграф, как я и предполагал.

- Недоразумение,- отмахнулся я.

Меган открыла нам дверь и пригласила меня выпить кофе.

Руби прошла в зал на первом этаже, где женщины протяжно пели. Несколько минут мы с Меган послушали их. Будучи единственным мужчиной в Наоми, я чувствовал себя неловко.

На кухне Меган налила кофе, а затем предложила пройтись по дому. Разговаривали мы шепотом: где-то рядом несколько женщин молились.

Кроме зала и кухни, на первом этаже располагались душевые и туалеты. На заднем дворе был разбит небольшой сад, уда любили приходить те, кто испытывал потребность в одиночестве. Второй этаж занимали разные кабинеты, комнаты для приема посетительниц и зал для собраний, предварявших курс анонимного лечения от алкоголизма и наркомании.

Кабинет Меган находился на третьем этаже. Предложив сесть, она бросила мне на колени сегодняшнюю "Вашингтон пост":

- Ночь выдалась не из приятных, да?

- В общем-то терпимой.

- Что это?- указала Меган пальцем на свой висок.

- Соседу по камере понравились мои кроссовки, и он решил их забрать.

Она опустила ресницы:

- Эти?

- Да. Класс, не правда ли?

- Вы долго там пробыли?

- Пару часиков. А потом вернулся к жизни. Чувствую себя новорожденным.

Меган очаровательно улыбнулась. Наши глаза на мгновение встретились, и я подумал: "Эй, парень, а кольца-то на пальце у нее нет!" Высокая и стройная, с короткими, как у школьницы, темно-каштановыми волосами и огромными карими глазами, Меган была очень привлекательной, и я удивился, почему не заметил этого раньше.

Попался? Уже поднимаясь по лестнице, знал, что вовсе не интерьер меня интересует? Но как я мог пройти мимо таких глаз и улыбки вчера?

Мы рассказали друг другу о себе. Отец Меган, священник и страстный баскетбольный болельщик, жил в Мэриленде. Сама она еще девчонкой решила помогать бедным.

Без всякого голоса свыше.

Я признался, что три недели назад о бедных и не помышлял. Меган поразила история с Мистером и ее воздействие на меня.

Я получил приглашение отобедать - заодно можно будет навестить Руби. Если выглянет солнце, столик накроют в саду.

Адвокаты бродяг - обыкновенные люди, и влюбляются они, как и все, в самых экзотических местах. В приюте для бездомных женщин, например.

После недели, проведенной в самых, мягко говоря, неблагополучных кварталах столицы, после долгих часов общения с бездомными у меня исчезла всякая потребность прятаться за спину Мордехая. Безусловно, он был надежным спасательным кругом, но если хочешь научиться плавать, то нужно бросаться в воду и барахтаться самому.

Я имел список почти тридцати приютов, общественных кухонь и центров помощи бездомным. И список семнадцати выселенных, в число которых входили Девон Харди и Лонти Бертон.

Следующим пунктом была общественная кухня при церкви неподалеку от Университета Галлодета {Томас Хопкинс Галлодет (1787-1851) заложил основы образования для глухонемых, создал для них в 1817 г. первую бесплатную школу (с 1986 г.- Университет Галлодета)}. Если верить карте города, храм располагался совсем рядом с перекрестком, где стоял когда-то тот самый склад. Руководила кухней молодая женщина по имени Глория. Приехав в девять, я застал ее за шинковкой овощей, одну,- добровольцы пока не подошли.

Я представился, и Глория сунула мне в руки нож, попросив помочь с луком. Какой юрист, работающий ради идеи, отказался бы на моем месте?

Мне приходилось заниматься подобным у Долли, сообщил я и, утирая слезы, принялся рассказывать о деле, над которым работаю.

- Делами мы не занимаемся,- бросила Глория.- Мы просто кормим бездомных. Имен при этом не спрашиваем.

Добровольный помощник принес мешок картофеля. Мне было пора. Поблагодарив за лук, Глория взяла копию списка и обещала что-нибудь разузнать.

Все мои передвижения по городу были четко спланированы, за короткое время предстояло опросить множество людей.

Я поговорил с врачом клиники для бездомных - там хранились данные на каждого пациента. Он пообещал: к понедельнику секретарша сверится с компьютером и сообщит мне, если найдет хотя бы одно имя из списка.

Я отчаевничал с католическим священником храма Искупления грехов. Святой отец внимательнейшим образом изучил все семнадцать фамилий, но помочь оказался не в силах.

- Слишком много проходит передо мной людей,- посетовал он.

В Коалиции борцов за свободу, занимавшей просторное здание, сооруженное еще в прошлом веке, случилась единственная за день неприятность, правда, не очень крупная. К одиннадцати часам за тарелкой бесплатного супа выстроилась длинная очередь. Я направился прямо к входу, чем вызвал бурное негодование. Послышались оскорбления. Голодные имеют право на злость. Но неужели меня трудно отличить от бездомного? Доброволец небольшими группами пропускал людей в помещение. Железной рукой он грубо оттолкнул меня, бесцеремонного нарушителя.

- Да не нужен мне суп. Я ваш юрист.

Мои слова возымели действие: в мгновение ока из ненавистного белого хама я превратился в друга и защитника и был с почтением пропущен.