Завещание Шерлока Холмса

Его отец, хирург Джон Пикокс, обнаружил бездыханное тело сына на собственном столе для вскрытий.

Откуда я узнал об этом преступлении? Из анонимного письма, полученного на Бейкер-стрит. Почерк шокировал меня. Он не поддавался никакому объяснению и, казалось, нарушал самые элементарные правила графологии. Почерк мог принадлежать мужчине, но написание одних и тех же букв варьировалось раз от разу, будто письмо было написано несколькими людьми. Некоторые буквы доставили мне немало хлопот. Иногда буква «т» имела наклонную черту, направленную вверх, а иногда эта черточка была очень короткой, и буква становилась похожей скорее на знак. Однако я знал, что эту букву почти невозможно подделать. Было маловероятно, чтобы ее форма менялась в пределах такого короткого текста.

Внезапно мне пришла в голову мысль сопоставить почерк этого письма с почерком письма, полученного от старой женщины в деле аббата Поля Мередита. Раньше я не думал об этом, поскольку был убежден, что письма написаны совершенно разными людьми. Но сейчас, в свете моих последних выводов, все казалось возможным…

Я достал лупу и принялся сравнивать оба письма. На первый взгляд между ними не было ничего общего. Одно было нерешительным, но последовательным, другое – основательным, но хаотичным. Я решил сконцентрироваться на букве «т».

Моему удивлению не было предела. Почерк так называемой пожилой женщины носил те же отклонения что и лежавшее передо мной письмо. Кому-то было необходимо заманить меня в анатомический зал именно в тот день. И этот кто-то был не кто иной, как пожилая женщина, с которой мы встречались в церкви. Этот же человек был и убийцей молодого Пикокса.

Наконец улики совпали. Тотчас в голову пришла неизбежная мысль. Теперь я был уверен в том, что знаю убийцу! Иначе зачем ему столь тщательно скрывать почерк?

Все встало на свои места.

Обнадеженный этим открытием, я продолжил расследование.

Тело молодого Пикокса принес человек не из работников морга. Впрочем, тело старухи планировалось доставить лишь на утро следующего дня, прямо перед началом занятий по анатомии, проводимых Пикоксом-отцом.

Человека, принесшего тело, скрывала маска, якобы из санитарных соображений. На самом деле он пытался скрыть свои черты.

Я достал досье по делу Вилера.

Обнаружено тело женщины. Ее лицо смазано медом и изъедено паразитами.

На этот раз Лестрейд получил таинственное письмо, в котором сообщалось о нечистых поступках лорда Вилера. В письме говорилось о том, что лорд вступил в связь с молодой танцовщицей по имени Лулу Гранд-Буш!

Леди Вилер стала известна измена, и она наняла бандитов, чтобы те обезобразили любовницу ее мужа серной кислотой. Потерявший рассудок от ярости лорд Вилер решил собственноручно наказать свою супругу и подверг ее еще более чудовищным мучениям. В письме указывалось точное место преступления.

И действительно, там мы обнаружили тело леди Вилер с лицом, обезображенным паразитами. Но разве были у нас улики? Говорили, что было пущено в ход все, чтобы обвинить лорда Вилера.

Я начал длительное расследование с попытки отыскать знаменитую Лулу Гранд-Буш. Под видом трудяги я направился в Лаймхаус, в кабак, пользующийся наихудшей репутацией в районе, «Пираты на пирушке». Собравшись с духом, я открыл дверь логова и тотчас ощутил удушливую атмосферу того места. Все было намного хуже, чем я представлял. Освещение было такого же качества, как и окружавшая меня мораль. Сквозь желтоватый туман табачного дыма я разглядел длинное помещение, которое наполнял жуткий гул человеческих голосов. Профессиональные побирушки, закоренелые хулиганы и проститутки всех возрастов, – казалось, все отбросы города собрались в этом отвратительном месте. Официантки с изможденными лицами сновали среди посетителей, разнося подносы с едой. Виляя бедрами, они ловко уклонялись от смелых рук, преграждавших им путь. Когда одна из них проходила мимо меня, мне удалось спросить ее:

– Вы были знакомы с Лулу Гранд-Буш?

– Конечно! – ответила она, удивленно посмотрев на меня. Потом сложила ладони рупором и прокричала:

– Лулу! Твой клиент.

В глубине зала возник силуэт. Им оказалась толстая мужеподобная женщина с лицом, обезображенным серной кислотой. Косматые волосы спадали на ее блуждающие глаза. К груди она прижимала бутылку с джином. Я протянул гарпии полкроны и разговорился с ней, стараясь уйти от ее дыхания.

С изумлением я узнал, что на лондонском дне полным-полно Лулу Гранд-Буш. Этот псевдоним очень полюбился женщинам легкого поведения. Ни одна из них не слышала о деле Вилер. Многие женщины были изуродованы – они говорили, что такой метод воздействия широко распространен среди сутенеров. Если клиенты оставались недовольны услугами женщин, то последних наказывали – обливали лицо серной кислотой. Молодые женщины, если и выживали, лишались единственной возможности заработать, какой бы гнусной она ни была.

Другой образ вспомнился мне: отвратительные существа, теснящиеся в заброшенной фабрике, которую Кроули принял за Пандемониум. Лица многих женщин были покрыты отвратительными шрамами. Вне сомнения, это бывшие проститутки…

Десятки Лулу Гранд-Буш предлагали мне сомнительное удовольствие. Неимоверными усилиями я дал им понять, что вовсе не это привело меня сюда. Не в силах справиться с отвращением, я оставил этот след.

Уже тогда я не верил, что это убийство на почве ревности. Письмо, отправленное в полицию, было написано той же рукой, что и письмо от старой женщины и письмо так называемого соседа Пикоксов. Это был всего лишь сценарий, продуманный до мелочей чьим-то нездоровым воображением. Лулу Гранд-Буш была мифом. Как Лестрейд и его люди могли попасться в столь грубую ловушку?

Я перечитал заметки Ватсона. Меня предупредили Хиггинс и его банда.

Но каким образом Хиггинсу удалось выследить убийцу в таком огромном городе, как Лондон? Ведь я всего-навсего поручил ему ждать, не появится ли снова на своем обычном месте Джек-попрошайка.

Ответ находился в моих заметках. Во время тех событий юный Хиггинс и его маленькая банда жили в нескольких кварталах от этого жуткого подвала!

Они, должно быть, видели человека, переодетого дьяволом, и выследили его.

Простое совпадение? Или мальчику было известно намного больше, чем он сказал мне? Почему он убежал, лишь приблизившись к двери?

Мог ли Хиггинс быть сообщником убийцы? – вот новое подозрение, которого не возникало у меня раньше. Кем стал Хиггинс?

Все мои старания найти Хиггинса потерпели неудачу. Ведь в то время банда партизан состояла из ребят с улицы. У них не было ни знакомых, ни семей. Однако я знал, где найти их. Теперь они стали взрослыми. Как сложилась их судьба? Жили ли они по-прежнему в Лондоне?

Я надеялся найти больше улик в деле Девы Лукулюсской.

Полиция обвинила отчима несчастной, который поместил ее живой в статую-саркофаг.

Я перечел факты, обнаруженные после ужасной находки. Малколм Фэллоу, отчим девочки, был представлен монстром с развратным нравом. «Улики», собранные против него, были бесспорными.

И вновь сценарий был продуман в совершенстве. Снова обвиняемый отрицал все, что выдвигалось против него. Снова мое личное расследование не позволило мне отыскать ни малейшего дефекта, ни малейшего отклонения от нормы в образцовой жизни этого господина. Но за чем наблюдал Гудини, спрятавшись во мраке исповедальни? Может, это он был теневым персонажем, человеком с тысячью лиц, способным манипулировать людьми и придумывать такие жуткие сценарии?

Этого вопроса сыщики ни разу не коснулись. Напротив, они обратились за помощью к иллюзионисту и медиуму Анне Эве Фэй. Но, действуя подобным образом, не привели ли они волка в овчарню?

Гудини тем временем продолжал мировую карьеру. В газетах регулярно появлялись статьи о его сногсшибательных номерах.

А эта статуя, Дева Лукулюсская… Она появилась не благодаря чуду Святого Духа, хотя многие так считали. Я решил провести подробное проверочное расследование дела этой таинственной статуи.