Псевдоним для героя

ставила чашку и протянула руку к лежащим на столе бумагам. – Ты только послушай, как пишут. “В дверях его встретил бывший хронический алкоголик Лукошкин, а ныне труп…”. Или вот, один умник выдал. “На месте преступления убийца совершил акт дефекации (насрал)”. Я спрашиваю, зачем уточнять? А он отвечает – не все знают, что такое дефекация! И ведь не выгонишь – сплошные блатари! Приходится фотографиями полосы заполнять. Меня уже от этих отрезанных рук и ног даже не тошнит, представляешь? Привыкла! Вчера велели поехать в морг и отснять процедуру вскрытия. В ближайшем номере выйдет эта красота. – Обязательно куплю.

– Я тебя умоляю, Сашенька.

– Тиражи-то держите?

– Самое поразительное, что да. Даже собираемся прибавить со следующего месяца. Двадцать тысяч делаем. Для Новоблудска это рекорд, больше ни у кого нет.

Шурик кивнул на детину с бензопилой:

– Это кто?

– Из рекламного отдела мальчик. Эдик Петухов. У него дома три кошки. Мы сейчас из него торговую марку журнала хотим сделать. Вроде как Макаревич на пельменях.

Шурик представил угрюмую рожу на красочной упаковке, заполненной отрубленными пальцами, но вслух комментировать не стал.

– А это? – показал он на яркую фотографию, пришпиленную к стене рядом с плакатом. На фото юная особа с шикарными формами, опоясанная пулеметными лентами, заменяющими одежду, целилась в Шурика из пистолета.

– Аллочка, спецкор. Наша “мисс Беспредел”… Как кофе?

– Класс! Лучше только в Бразилии.

– А вообще-то я по “Рассаднику” скучаю, – вздохнула Людмила Анатольевна, – как там прекрасно было.

– Я тоже, – поддержал Шурик, – каждую ночь грядки снятся. Послушай, Люд, тебе текстик не нужен? Профиль ваш, фактура эксклюзивная. Про братка одного.

– Маньяк? Педофил? – деловито отозвалась Цветковская.

– Я ж говорю, братан. Бандит. Может, найдешь местечко? Гонорар вперед не обязательно.

– Найти-то не сложно… Жалко, что не маньяк. У нас сейчас на них дефицит, а шеф требует. Писал ты?

– Нет, парнишка один знакомый. Написано нормально, гарантирую. Очень хочется парню помочь, а то пропадет талант. Вот дискета.

– Я почитаю, – Цветковская взяла дискету, – но обещать ничего не могу… Он жив?

– Кто? Автор?!

– Да нет же! Бандит этот.

– По-моему, да.

– На свободе?

– Вчера еще был.

– Дело в том, что шеф дал установку, – Людмила Анатольевна виновато потупила взор, – писать только про тех бандитов, которые или на том свете, или сидят. Хорошо сидят. Чтобы без последствий… Публика среди них всякая попадается, иной прочитает, а потом гранату в окно залимонит.

– Этот не залимонит. Если залимонит, я сделаю ремонт за свой счет. Могу дать расписку. Он исключительно порядочный бандит.

– А кто такой, кстати?

– Бетон. Гена Бетон. Не слышала?

– Читала что-то. Кажется, в “Вестнике”.

– Да, там писали.

– А почему он Бетон?

– В этой статье, – Шурик показал на дискету, – сказано, что он во время какой-то разборки двух бойцов в бетон живьем закатал. Лет десять назад. С тех пор так