Сезон охоты на коллекционеров

— Так его можно найти?! — Войцеховский вскочил.

— Вы присядьте, не нервничайте, — благожелательно посоветовал Турецкий. — Здесь и его телефон, и адресок… Так что он у нас, считайте, в кармане. Попробуем расшифровать остальных. Поможем ближнему… В благодарность за то, что мы узнали с вашей помощью имя убийцы вашей же бывшей жены.

— Да?! — Войцеховский вскочил опять.

— Пока только имя. Но надеемся, узнаем и фамилию. А кто этот ваш интересный человек по имени Дмитрий?

— Искусствовед и бизнесмен. У него замечательная коллекция картин. Собирает иконы. Ездит по стране в поисках полотен известных мастеров. Кое-что покупал для своей коллекции.

— Фамилия?

— Ларин Дмитрий Николаевич.

— А сколько лет он живет в Москве?

— Да лет пять-шесть…

Турецкий и Щеткин переглянулись.

— Пожалуй, мы вам сейчас покажем фотоальбом вашей бывшей жены. Если вы кого-нибудь узнаете, скажите.

На самом деле альбомов было шесть. Ольга Якушева любила сниматься. Пока Войцеховский просматривал листы, все молчали. Во втором альбоме Войцеховский, не задумываясь, показал на фотографию:

— Вот он! Мало изменился… А как он здесь оказался?

— Надеюсь, вас теперь это не огорчит… Он был любовником вашей бывшей жены.

— Так он же насколько ее моложе!

— Вкусы меняются. Вот и ваша бывшая жена полюбила молодых мужчин.

— Так это она все подстроила? Ну чтобы меня разорили?

— А что, на нее это похоже?

— Теперь я уже ничего не знаю.

— Нет, не думайте о покойнице плохо. Их встреча была случайна. Так же как и ваше с Лариным знакомство.

— Я просто в шоке… — откинулся на спинку стула Войцеховский.

— Вы в порядке? — заботливо поинтересовался Щеткин, памятуя, как предыдущими расспросами довел Войцеховского едва ли не до сердечного приступа.

— Я в шоке… — повторил Войцеховский и встряхнул головой. — Давайте дальше! Спрашивайте!

Я сейчас в таком состоянии, что, кажется, мысли проясняются все больше!..

— Кто, вы говорили, присутствовал из друзей ваших разорителей в ресторане? Когда вы приняли решение продать квартиру.

— Юрист Андрей Ухин. Но я его видел всего дважды. За ужином и когда он оформлял сделку покупки дома.

— А второй? Покупатель?

— Борис Евгеньевич Акилов. Коллекционер икон. Очень хорошо в них разбирается.

— Кто?! — вскричали в один голос Турецкий и Щеткин, и оба бросились к сейфу, мешая друг другу. Войцеховский ничего не понимал.

— Саша, отойди, не мешай, — морщился Щеткин, поскольку Турецкий нетерпеливо пританцовывал на месте, глядя, как Петр медленно, очень медленно, невозможно медленно открывает сейф. Турецкий буквально выхватил папку из его рук.

— Взгляните, это он? — Александр вытащил серию фотографий.

— Да… Борис… И с Ольгой… А почему он у вас? Да еще в таком количестве?

— Вы не хотели заглянуть в глаза убийцы вашей жены, так посмотрите на его фотографию.

Войцеховский окаменел. И только спустя какое-то время с трудом произнес:

— Вы говорили, что Ольга — не единственная его жертва?

— Да, на его совести пять человек.

— А мы с этим человеком тесно общались… — только и произнес Войцеховский.

22

Турецкий зашел в кабинет Меркулова и спросил:

— Костя, а хочешь я тебе станцую лезгинку?

— Одурел? — невозмутимо осведомился Меркулов, но ручку все же отложил и с интересом посмотрел на друга.

— Ну давай, если сможешь…

— Мы его нашли! Мы его нашли! — пустился в пляс «гений сыска» Турецкий, вытянувшись в струночку и старательно подбирая живот. Особенно хорошо ему удавалось держать на одной линии руки — так пряменько, что он даже пожалел, что Ирка не видит! И танцевал Александр так же гениально, как работал. В этом он был абсолютно уверен.

— Здорово! — похвалил его Меркулов. — И где ты так научился? По-моему, такой сложный танец!

— Это импровизация, — остановился наконец Турецкий. И признался: — Впервые в жизни танцую лезгинку.

— А теперь сможешь поделиться своими открытиями?

— Естественно… Акилов во всем признался. Как говорится, против правды не попрешь. Доказательная база мощная. Экспертиза ДНК — раз. Вещественное доказательство — орудие убийства, охотничий нож — два. Знаешь, где держал? В прихожей. В обувном шкафу. Пальчики… В общем, приперли мы его.

— А откуда у него такой навык работы с охотничьим ножом?

— Он действительно служил в десантных войсках, как мы и допускали.

— Нашли похищенное?

— Акилов настолько уверовал в свою неуязвимость, что похищенные документы держал в ящике стола. Деньги пачками складывал в коробку из-под обуви.

— Но, главное, зачем он убивал? Ведь мог просто ограбить.

— Объяснил, что не хотел оставлять свидетелей. В общем, во всем винит своих друзей. Завидовал, что преуспевают. Хотел их превзойти. Воровством по музеям провинции промышлял давно, но ему все было мало. Когда перебрался в Москву, а для этого женился на москвичке, прикидывался таким скромнягой, у которого и потребности ниже среднего. Но червь зависти его точил постоянно. Как-то познакомился с Самсоновым, коллекционером наград белой армии. И удивительно, тот человек был очень осторожным, недоверчивым, но чем-то Акилов его подкупил. У него же лицо простое, открытое, симпатичное… Видно, Самсонову уж очень захотелось похвастаться своей коллекций. И пустил на свою голову. А Акилов решил, что можно очень неплохо заработать на такой коллекции. Он дважды был у Самсонова. Первый раз пришел и восторгался. А во второй пообещал принести с собой кое-что якобы для консультации. Ну и пришел уже с ножом. Вспомнил свое былое мастерство.

— А второго, швейцарца, за что убил?

— И ограбил. Но сначала повозил по Москве, потом пообещал показать картины очень талантливого художника. Но тот якобы свободен только поздно вечером. А в остальное время работает не покладая рук. Кларк и клюнул. Снял деньги со счета, но потом засомневался. Дескать, с такими деньгами поздно вечером по Москве страшно ездить. Лучше уж завтра днем, после конференции. Акилов испугался, что денежки уплывут, стал лихорадочно соображать, как бы профессора задержать, да по дороге увидел оружейный магазин. И в шутку говорит: а давайте зайдем, я электрошокер для самообороны куплю. Давно собирался. С ним нам ничего не страшно. Профессор и согласился. А потом Акилов предложил ему посмотреть памятник Чернышевскому. Кларк человек любознательный, профессор как-никак. А дальше все понятно. Памятник посмотрел, присели отдохнуть. Акилов хотел уже его по горлу ножом, а тут вспомнил про электрошокер. Решил проверить действие. Достал якобы посмотреть, да будто невзначай профессора в бок и ткнул. Тот и вырубился. После этого убийца уже и полоснул его по горлу и ограбил.

— А Якушеву зачем? У них же с ней связь была.

— Он собирался ее бросить, надоела. Но решил, что уходить порожняком глупо. Нужно поживиться. Она дама очень состоятельная. Вот только код сейфа он не знал. Вырубил ее электрошокером, хотел запугать. В общем, пришла она в себя, а он у нее перед носом размахивает ножом и электрошокер держит наготове. Якушева код и сказала…Ну а после этого он ее и убил. Он же для себя решил, — свидетелей не оставлять.

— А француза как он в Сокольники заманил?

— Они познакомились в магазине церковной утвари «Софрино». Тот рассматривал иконы. И Акилов прочитал ему небольшую лекцию о православных святых.

— На каком языке?

— На французском. У него же высшее образование. Он инъяз закончил в ленинградском университете. И пригласил Бертрана съездить в храм в Сокольниках. Дескать, там есть интересные иконы. А рядом живет его приятель, у которого редкая коллекция икон. Бертран и поверил. Симпатичный парень, прилично на французском говорит, разбирается в иконописи… Зашли сначала в храм. А друг, по версии Акилова, должен был приехать через два часа. И недалеко замечательный парк — зелень, воздух чистейший, птички щебечут. Хорошо бы скоротать время, прогуляться по уютным аллейкам. Бертран принял приглашение с восторгом. Ну а дальше Акилов действовал уже по отработанной схеме. Француз худенький, невысокий, так что Акилов не опасался, что ему трудно будет его в кусты затащить. Вырубил на дорожке, отволок, обчистил, а этот вдруг в себя стал приходить. И недалеко люди появились. Так что сразу резануть по горлу Акилов не решился. Вдруг тот звук какой-нибудь издаст? И вырубил его вторично. А когда голоса затихли, он уже не медлил.