Бумаги Мэтлока

тратегом черных левых активистов. Как адвокат он выступает под именем Дюнуа, в других случаях пользуется псевдонимами. Действует он в самых неожиданных местах. В Алжире, в Марселе, в Карибском бассейне... В Штатах у него юридическая контора в Гарлеме с филиалом в Сан-Франциско... Обычно он остается за кулисами, но если сам выходит на сцену, за этим, как правило, следуют дурные вести. Стоит ли говорить, что его имя находится в списке нежелательных лиц, подписанном министром юстиции, а в наши дни это уже не то, чем можно гордиться...

— В наши дни, — прервал его Мэтлок, — вы найдете в этом списке почти всех, кто левее АТГ{[13]}.

— Не спорю. Продолжим. Появление Дюнуа придает всему делу новый, совершенно неожиданный оборот, о котором мы раньше и не думали. Тут речь идет уже не о взломе, а о нарушениях закона в международном масштабе или подрывной деятельности. Может быть, даже о том и другом сразу. Учитывая, что вам подмешали наркотики, что в вашу квартиру вломились и устроили погром, что вашей приятельнице мисс Бэллентайн угрожали, хотя и не впрямую, — и не обольщайтесь, ей именно угрожали, — учитывая все это, вам рекомендуется прекратить участие в расследовании, ибо сейчас оно переходит границы разумного риска. — Гринберг положил бумагу на бар и сделал несколько глотков из стакана. Мэтлок медленно болтал ногами перед дверцей кухонного шкафчика. — Итак, что вы на это скажете? — спросил Гринберг.

— Не знаю. Мне кажется, вы еще не закончили.

— Очень бы хотелось поставить на этом точку. Сейчас я все изложил предельно точно, и мне кажется, вам следует согласиться с рекомендацией. Выходите из игры, Джим.

— Сначала вы должны закончить. Что в другом письме? том, которое я должен прочесть лично.

— Это лишь при условии, что вы отвергаете рекомендацию. Но не надо ее отвергать. У меня нет инструкции говорить вам то, что я сейчас сказал, поэтому мой совет «не для печати».

— Вы прекрасно знаете, что я его отвергну — так зачем же нам попусту тратить время?

— Я этого не знаю. Я не хочу этому верить.

— Отступать поздно.

— Через какой-нибудь час я смогу выдать необходимые объяснения. Отцепляйтесь и исчезайте.

— Теперь уже поздно.

— Но почему?

— А это уже моя печальная история. Так что продолжайте. Гринберг внимательно посмотрел Мэтлоку в глаза, словно ища объяснения, и, не найдя его, взял второй конверт и вскрыл.

— В том невероятном случае, если вы не последуете нашему совету и отвергнете нашу рекомендацию выйти из игры, вы должны знать, что действуете вразрез с пожеланиями министерства юстиции. Мы обеспечим вам по мере возможности защиту — как обеспечили бы ее любому гражданину. Но вы будете действовать на собственный страх и риск. Мы не отвечаем за увечья или неприятности, которые могут быть вам причинены.

— Там это написано?

— Нет, не написано, но подразумевается именно это, — сказал Гринберг, разворачивая бумагу. — Здесь все очень просто, но исчерпывающе. Вот, пожалуйста. — И агент вручил Мэтлоку бумагу.

Она была