Консультант

— Я думаю, что буду абсолютно прав, если скажу, что ни Дэвид Клемент, ни наш сегодняшний гость не способны дать полной гарантии безопасности.

Оба были вынуждены кивнуть в знак согласия.

— И никто, думаю, не усомнится в справедливости моих слов, если я скажу, что наш банк сегодня полностью зависит от вычислительной техники и к предшествующему состоянию дел возврата нет. Так, Клемент?

Уотерман погрозил пальцем повернувшемуся к нему Клементу.

— Я знаю, что вы мне сейчас скажете, Дэвид! Что сегодняшний «Уотерман» стал синонимом своих компьютеров, что сегодня нельзя по-иному.

— За такие слова и выпить не грех, — попытался разрядить атмосферу Клемент.

— Меня не слишком пугает угроза финансовых потерь, — продолжал Уотерман. — Главное — наш престиж. Я не допущу, чтобы с фамилией Уотерман ассоциировался какой-либо скандал. Это для меня главное.

Внезапно он ударил ладонью по столу. Удар был не силён, но он драматически подчеркнул серьёзность слов Уотермана.

— Ничего такого не должно произойти, — провозгласил он напыщенно. — Я требую уровня безопасности, равного ста процентам. Ни с каким иным уровнем не могут смириться ни наше правление, ни наши клиенты!

Под одобрительный шум Уотерман вернулся на своё место.

— Этого будет добиться довольно сложно, Мейер, — сказал Клемент спокойно. — Нельзя терять способности мыслить реалистически. Разве я не прав, Алекс?

— Стопроцентной безопасности нельзя добиться даже при перевозке денег, — растерянно подхватил Харрингтон.

— Да, вы правы, но это другое дело, — холодно парировал Уотерман. — Если кто-то просто похитит деньги на улице, то это будет проблема для «Секьюриор», транспортников, но не для нас. Если грабёж произойдёт в одном из наших филиалов при использовании насилия, то общественность будет симпатизировать нашему персоналу, а, следовательно, и всему банку в целом. Но если грабёж будет осуществлён прямо внутри нашей вычислительной системы, в результате махинаций кого-то из доверенных сотрудников?.. Повторяю, я не желаю выглядеть, как набитый болван, не замечающий, как у него под носом крадут деньги клиентов!

— Смею ли я спросить, куда вы, собственно, клоните, Мейер, — подчёркнуто спокойно спросил Клемент. — У меня есть подозрение, что у вас уже есть какая-то определённая цель.

— Действительно, пора уже нам выработать конкретное решение, — согласился президент. — Это заседание правления, а не дискуссионный клуб.

— У меня есть конкретное предложение, — сказал Уотерман. — Ревизия. Я требую глубочайшей ревизии всей системы!

— Это же будет уйма работы и всё впустую! — охнул Харрингтон. Удержаться было выше его сил. — Это будут романы вместо конкретного дела!

Он с ужасом представил, что сейчас на него возложат ответственность за эту операцию и ему придётся будоражить персонал сложными докладами, контрольными проверками, служебными записками, которые будут однажды прочитаны и навеки улягутся в архивы собирать пыль.

— Простите… Я не сдержался, — добавил он, чуть опомнившись.

— Видите ли, уж такой я старомодный банкир, — начал опять Уотерман с напускной скромностью. — Когда мне кажется, что я заболеваю, я вызываю врача, а не жду, когда наступит летальный исход. Сам себя я не смогу проверить — для этого и существуют специалисты, кто-то извне, незаинтересованный. Я бы хотел, чтобы эта ревизия также способствовала диагностированию возможных заболеваний «БАНКНЕТа». И я хотел бы, чтобы её провёл самый лучший врач, которого мы только сможем найти, иными словами, высококвалифицированный консультант. Любая иная форма — и я надеюсь, что в этом вы, Дэвид, со мной согласитесь, — оставляла бы возможность подозрений.

Клемент, сдаваясь, развёл руками.

— Эта ваша аналогия, Мейер, просто великолепна. Я был бы весьма огорчён, если бы вы у меня что-то нашли.

— Значит ли это, что вы согласны с моим предложением? — спросил президент, пряча усмешку.

— Если ревизия успокоит Мейера и остальных членов правления, мы её, конечно, проведём. Алекс Харрингтон это организует. Я прав, Алекс?

Харрингтон обнаружил, что он сидит, склонив голову и опять пытается завязать свои пальцы морским узлом.

— Это может означать серьёзное нарушение нормального хода работ в вычислительном центре, — произнёс он тихо. — А консультант? Я знаю массу консультантов, за советы которых я бы не дал и пенни. В итоге они приносят вам доклад, слепленный из того, что вы сами им рассказали о ваших проблемах…

— Значит, мы должны найти такого консультанта, который будет существенно отличаться от ваших знакомых, Алекс, — сказал Клемент таким тоном, что Харрингтон понял — дальнейшее сопротивление нежелательно.

— Если правление настаивает на ревизии, мы её организуем.

— Голосуем, господа? — спросил сэр Невилл и оглядел присутствующих. Руки единодушно поднялись кверху. — Отлично. Остальное теперь за вами, Харрингтон. Предварительно, конечно, согласуйте с Дэвидом примерный бюджет ревизии. Окончательный доклад о её результатах вы нам предоставите, скажем… месяца через три?

— Скорее, через шесть, — отважился возразить Харрингтон. — Если вы хотите, чтобы он чего-то стоил.

— Хорошо, тогда через шесть месяцев. В протоколе это будет записано как периодическая ревизия у Дэвида Клемента.

«Хотел бы я знать, — думал Харрингтон, направляясь к дверям, — часто ли здесь разыгрываются такие представления…» Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и чуть-чуть ослабил галстук. Здесь, наверху, ему было не место. Он всего лишь крот, его место под землёй, в «Информационном Центре-Лондон». Лифт тихо посвистывал, унося Харрингтона вниз, туда, где он был у себя дома.

2

Обычно на работу Вебб ездил кружным путём. Там ему не грозили пробки, и он мог выжать из своей машины всё, на что она была способна. Если ездить через центр Лондона, застревая среди дешёвых жестянок, то стоит ли покупать такую дорогую и быструю машину?! Но сегодня ему пришлось набраться терпения, хотя ползти черепашьим шагом по Вигмор-стрит, ощущая, как время ускользает впустую, было невыносимо. Вебб нажал кнопку на щитке управления, и панель у него над головой мягко скользнула назад, впустив в машину ясный солнечный свет. Сейчас, в конце октября, он был каким-то особенно мягким, даже ласковым.

На противоположной стороне улицы ему в глаза бросились крупные голубые литеры рекламы «ИБМ», украшавшие представительство этой фирмы в Лондоне. Именно сюда его сегодня и потянуло. К этому зданию. Он нашёл четвёртый этаж, а потом — то окно, за которым когда-то был его кабинет. Уже пять лет, как он здесь не работает, а всё кажется, что это было только вчера.

Тогда он был обыкновенным представителем фирмы, продавал компьютеры, был молод, энергичен, напорист. «Господи, сколько же сверхурочных я тогда отработал, — подумал он, — лишь потому, что мне некуда было девать распиравшую меня жажду деятельности». У него быстро сложился вполне солидный круг партнёров — людей, которые на него поставили, которые его уважали, но которые как-то никогда ему особенно не доверяли. Как только Вебб понял это, ему стала невыносима каждая минута, которую он отдавал «ИБМ».

Их встреча с Эндрью Шалтоном вообще-то была неизбежна. Кабинет Эндрью был напротив, через коридор. Ему было столько же лет, сколько Веббу, он был столь же стремителен и столь же честолюбив. О них говорили, что они похожи, как родные братья.

Канцелярия Шалтона напоминала мышеловку с лакомой приманкой для посетителей. Вечно открытая дверь и очаровательная секретарша, сидящая именно на том месте, где её мог увидеть каждый посетитель, выходящий из лифта. Тогда ещё секретаршу звали Элисон Осборн. Элисон Вебб она стала позднее. Интересно, как её будут звать в будущем, Элисон Шалтон? Наверняка нет, хотя с обеих сторон было приложено немало усилий в этом направлении. Веббу это было уже всё равно. По крайней мере, он пытался себя в этом убедить.

Вебб повернул на Мортимер-стрит. По обе стороны тянулись витрины модных салонов одежды, ласкающие глаз. Куда менее заметна была реклама различных фирм по обслуживанию вычислительных центров — они заявляли о себе только скромными табличками у двери и окнами, которые не гасли до поздней ночи, позволяя догадываться о том, что там сидят программисты, вылавливая «мушек» из программ.