Убить Герострата

- А “Пеле”? - заныла я.

- Перебьешься. Нечего печень гробить. До чего ж ты, Алка, ленивая, просто поражаюсь.

Это точно. Лень обогнала меня с рождением не меньше, чем на пару лет. Впрочем, когда надо сделать глупость, я становлюсь очень даже деятельной.

Мы выпили уже по две чашки и съели пакостный рулет с абрикосовым кремом (опять Динка поленилась дойти до кондитерской, схватила в универсаме первую попавшуюся плюшку, она к сладкому равнодушна), когда раздался звонок. Сердце сразу выдало ударов сто пятьдесят, а руки затряслись, как у дедушки Паркинсона. Динка фыркнула и подавилась.

Но это оказалась всего-навсего мамочка. Не давая возможности вклиниться хотя бы словечком, она задавала мне вопросы, тут же сама на них отвечала, выкладывала новости про Кирюшу, жаловалась на мигрень, Юлию Петровну и новую краску для волос. Под конец она порадовала меня предстоящей покупкой холодильника (их старый на порядок лучше моего “Донбасса”), высказала надежду, что у меня все хорошо, и отключилась.

- Вот черт, забыла спросить, куда это матушка меня в очередной раз отправила. Не иначе, на Канары или в Майами-бич. - Я рассказала Динке про вчерашний разговор с маминой начальницей.

- Странно, - нахмурилась Динка, отставив чашку. - Я на сто процентов была уверена, что видела тебя. Твоя бежевая ветровка, джинсы, футболка черная. И сумка как у тебя. Рост, фигура, волосы - все. Ладно, черт с ним. Лучше еще расскажи про свой новый предмет. Как его зовут-то?

- Андрей, - дернул меня черт за язык.

- Везет же тебе на Андреев. Надеюсь, этот не такой урод. Ну, рассказывай!

Я фантазировала вовсю и даже развеселилась. Деталь громоздилась на деталь, подробность на подробность. Я была страшно горда собой. Может, мне начать сочинять дамские романы? Но Динка, слушая меня, постепенно скучнела и мрачнела.

- Ну хватит! - Она надулась, как жаба на печи. - Хватит врать! Не умеешь - не берись. Ты что, за идиотку меня считаешь? Или у тебя приступ мифомании? Не хочешь рассказывать - не надо. А то “дома сидела, статью писала, Андрей из метро”.

Динка встала и пошла в прихожую.

- Дин, ну Дина, - я попыталась ее остановить, но та стряхнула меня с рукава, как моську.

- Открывай! - рявкнула она.

Я закрыла за ней дверь и вздохнула. Надо же, как она разозлилась. Нельзя сказать, чтобы мы совсем не ссорились, иногда накричим друг на друга и разбежимся по своим норкам, а на другой день как ни в чем ни бывало сидим, пьем кофе. Но сейчас она, похоже, обиделась всерьез. А что, надо было ей все рассказать? И выслушать поток комплиментов в свой адрес? Проще было промолчать, конечно, но что поделать, если язык длиннее извилин?

В среду Корнилов так и не позвонил. Четверг тоже прошел в тупом ожидании, хотя наряжаться и делать прическу уже не хотелось. В конце концов мне надоело бродить по квартире взад-вперед, поглядывая на телефон, и я объяснила себе, что ждать звонка не стоит.

Динка признаков жизни не подавала. Попив чаю с пряниками, посмотрев по телевизору какой-то ущербный детектив, я решила лечь пораньше и воевала с диваном, когда телефон вдруг ожил. От неожиданности я выпустила тяжеленное раскладное днище из рук, и оно пребольно ударило меня по колену. Завывая и прихрамывая, я добралась до телефона.

- Слушаю! - рявкнула я так, что собеседник должен был получить акустический шок.

- Аленька, здравствуй! - тихо сказала трубка. - Узнаешь?

В этот момент до меня дошло, что в своих ожиданиях и переживаниях я упустила, так сказать, криминально-милицейский аспект дела.

- Через десять минут перезвони по этому же телефону, но последние цифры - как номер автобуса, на котором ты тогда ездил на работу, - на предельной скорости протараторила я и бросила трубку.

Главное, чтобы он понял. Если уж Корнилов так им категорически понадобился, то кто мешает поставить мой телефон на прослушку? Вдруг позвонит! У Динки такой же номер, как у меня, но последние цифры - 10. Именно на “десятке” Герострат ездил на работу, когда начался наш роман. Но кто об этом знает?

Я бросилась к Динке. Звонить пришлось долго. Из-за двери доносилась веселенькая музыка в стиле “Рамштайн”: только Динка могла заниматься аэробикой под нечто подобное. На нашей радиостанции такое было, как мы говорили, вне формата.

- Ну, что тебе? - хмуро спросила она, соизволив наконец открыть. На ней были фиолетовые лосины и черная майка. По лбу стекали крупные капли пота.

- Динуленька, ну не сердись, прошу тебя, - я разве что хвостом не виляла. – Ну прости. Остапа понесло.

- Ладно, - смилостивилась Динка. - Завтра поболтаем, я сейчас занимаюсь.

- Дин, мне позвонить сейчас должны...

- Ну и что?

- На твой номер...

- Это еще почему? - возмутилась Динка.

- Понимаешь, я телефон уронила, и теперь он хрипит, ничего не слышно. Ну, я и сказала, чтобы к тебе позвонили. Это очень важно. Я тебе потом все объясню.

В этот момент раздался звонок. Дина возмущенно дернула плечом и сняла трубку.

- Тебя, - сказала она ехидно. - Приятный мужской голос. Тайны мадридского двора продолжаются.

Я взяла трубку. Подтянув лосины, Динка ушла в комнату, хлопнув дверью.

- Аля, я в Питере, - сказал Герострат. Судя по шуму, он звонил с улицы. - Мне очень нужна твоя помощь.

         Зная в чем дело, я успела уже раз сто прокрутить в голове предстоящий разговор. И каждый раз разговор этот представляла себе по-разному. От “не пошел бы ты лесом” до “я жду, приезжай скорее”.

- Ко мне приходили из милиции, - выдала я непредусмотренный вариант.

- Уже? - устало удивился Корнилов. - Быстро. Значит, к тебе мне нельзя.

- Послушай, у тебя есть где переночевать?

- Найду.

- Завтра я поеду в редакцию...

И я объяснила ему, где и когда мы могли бы встретиться.

Когда я положила трубку, лицо у меня горело, а руки и ноги наоборот заледенели. В ушах стоял противный звон. Не хватало только упасть в обморок, как институтка. Динка выглянула из комнаты и посмотрела на меня с любопытством и жалостью.

* * *

Обычно если я плохо сплю одну ночь, то уж на следующую-то дрыхну, как сурок. Но, как говорится, не в этой жизни. Снова я лежала и смотрела в потолок, хотя и диван был разобран, и подушка под головой нормальная, и вместо скользкого пледа теплое верблюжье одеяло с дырочкой в виде головастика.

Поговорив с Корниловым, я поняла вдруг, что появление его мне и на самом деле в тягость. Романтики были правы, ставя саму мечту гораздо выше ее реализации. Это уже банальность: будь осторожен в своих желаниях, иначе они могут сбыться. Но деваться было некуда.

Чтобы хоть как-то примирить себя с действительностью, я стала вспоминать то, что происходило шесть лет назад. Но воспоминания, такие неотвязные, когда я хотела от них избавиться, сейчас расползались, как мокрая газета. Начинала думать об одном, перескакивала на другое, невпопад вспоминала о третьем.

Я встала и достала из шкафа альбом с фотографиями. Перелистала несколько страниц. Вот она!

Сочи. Паром “Дагомыс”, капитанский мостик. В центре Милка в капитанской фуражке и с биноклем, рядом Мишка обнимает за плечи Татьяну, которая держит за руку Костю. Вот я с бутылкой “Балтики” и блаженной улыбкой от уха до уха. А вот и Герострат. Белые джинсы, зеленая футболка. Светлые, недавно подстриженные волосы смешно топорщатся. Руки в карманах.

...Через пару недель после знакомства в “Петушке” мы с Мишкой получили приглашение на день рождения Милы. Кроме нас была еще одна пара. Кому в голову пришло “прокатиться на кораблике”, не помню. Стоило удовольствие не так уж и дорого, в программе - три часа ночного плавания вдоль берега плюс бар и дискотека. Купили билеты, загрузились, сначала пивка для рывка, потом вино на пиво - это диво. В честь торжества нам разрешили зайти в капитанскую рубку и сфотографироваться.

Через час мы с Костей сидели на корме и травили анекдоты. В разгар веселья появился Герострат (тогда он, разумеется, еще не был Геростратом). “Чего это вы тут смеетесь?” - ревниво поинтересовался он. Мы с Костей зарыдали от смеха и упали друг другу в объятья.