Мент обреченный

– Чего ты, Паша, так распереживался? Смотри, опять «Панадол» придется жрать. Больничный твой не покажешь?

– Я «неотложку» вызывал. Десять дней прописали, потом к врачу. У него бюллетень и возьму.

– Кто ж ваших так обидел? Не подкинешь мысль?

– Клянусь, не знаю! Я всего два месяца в кочегарке. Колька, я слышал, черному морду намылил из-за бабы в кабаке. Может, черный со своей братвой? Им, чеченам, что Крым, что крематорий – полгорода перережут!

– Про черного слышали, ищем. Ну а еще? Как, например, у директора с «крышкой»? Кому платили?

– Понятия не имею. Может, он и платил, но я-то тут при чем? Что я, бухгалтер? Моя забота стенку с боковиной скрепить, на шипы да шурупы закрутить! Вот ведь…

Андрей немного помолчал, затем обернулся к Антону.

– Старик, с матерью поговори пока. На кухне. И проверь на всякий случай историю Пашиной болезни. А мы проверим историю любви.

Затем кивнул на телик. – Ну-ка, выруби тошниловку эту.

Паша щелкнул кнопочкой. Тоха отправился на кухню. Андрей пересел с дивана на второй стул, поближе к Одышкину.

Начали поскребывать кошки. Еще не скребли, только поскребывали, что тоже не здоров-ско. Нет ничего противнее, чем колоть людей на компромате, который люди сами тебе и рассказали. Даже если человек мурло по жизни, с запахами помойки и гнилья.

Но… От тех, кто вчера ночью стрелял, несет не помойкой, от них несет мертвечиной. Их надо найти и закопать в землю. И вместо креста вбить кол.

– «Панадол», значит?

Одышкин заерзал на широком стуле.

– Дыру не протри. Ну что, болезный, биографию будем вспоминать, али как?

– А чего ее вспоминать? Да, было, вляпался впопыхах, нечаянно, так суд это учел.

– А сам ты что учел? Ты учел, что мне накануне суда пришлось судью водкой поить и душевно ему грузить, что некий Паша Одышкин, рискуя шкурой, внедрился в банду нарко-дельцов по нашему заданию, но мудила участковый, его случайно задержавший, чуть было не завалил операцию. И не стоит Пашу на первый раз сажать, не по злому умыслу он…

Андрей врал внаглую – ни к какому судье он не ходил и водку с ним не пил. Знал заранее, что вряд ли Одышкин получит срок.

– А чем отвечает на заботу о нем Паша Одышкин? «Панадол», «История любви», нога на ногу. Какая у Паши короткая память! Как у кандидатов в городское собрание. Может, стоит напомнить про Витю Зубова? Витя до сих пор малявы корешам с зоны шлет с просьбой найти того супостата. Того, того самого. Не постоит Витя за ценой, если что.

– Я не сдавал Зуба!

– Это ты так считаешь. Потому что я свое слово сдержал, не светанул тебя нигде. Но понимаешь ли, я с возрастом таким рассеянным становлюсь. Где бумажку какую забуду, иногда в компании вместо анекдота житейскую историю расскажу. А кто захочет, тот услышит…

– Вы же обещали…

Паша покраснел как помидор и с негодованием смотрел на Андрея.

Андрей, почувствовав слабину соперника, давил на больное место.

– Конечно, конечно. Я даже сейчас своего напарника к маме отправил. Опять-таки для твоего