Я буду просто наблюдать за тобой

— Этот кто-то, очевидно, ошибся. А о том, что папа звонил с места происшествия, мы знаем только от одного Виктора Орзини. Представь, ты просто представь себе, мам, что папа уже проехал мост к тому времени, когда он звонил Виктору. Он мог видеть, что произошло позади него. Фрэнсис Грольер вспоминала, что папа был очень зол за что-то на Виктора и, когда звонил доктору Маннингу из Скоттсдала, был не на шутку расстроен. Я находилась в Нью-Йорке. Тебя тоже не было дома в тот вечер. Папа вполне мог сказать Виктору, что хочет видеть его немедленно, не на следующее утро, как говорит Виктор. В своей личной жизни папа мог чувствовать себя неуверенно, но в профессиональном отношении у него никогда не было сомнений.

— Ты хочешь сказать, что Виктор Орзини лжет? — Растерянно спросила Кэтрин.

— И при этом он может быть спокоен, что его не разоблачат, те так ли? Время вызова, поступившего с папиного автомобильного радиотелефона, точно совпадает с началом катастрофы и может быть проверено. Мам, Виктор работал в офисе уже около месяца, когда Маннингу было направлено письмо с рекомендациями Петровик. Его вполне мог послать он. Ведь он же находился под непосредственным началом отца.

— Филлип никогда не любил его, — пробормотала Кэтрин. — Но, Мег, доказать это невозможно. И опять возникает тот же самый вопрос: почему? Почему он был заинтересован больше отца в том, чтобы устроить Петровик в эту лабораторию? Что это давало ему?

— Я не знаю пока. Но разве ты не видишь, что до тех пор, пока полиция считает отца живым, она не будет всерьез заниматься никакими другими версиями убийства Петровик? — Раздался звонок телефона. — Десять против одного, что тебе звонит Филлип, — сказала Меган, поднимая трубку. Это был Кайл. — У нас гости к обеду, — сообщила она Кэтрин, закончив разговор. — Надеюсь, тебе хватит цыплят и грибов.

— Мак с Кайлом? — Да.

— Хорошо. — Кэтрин поднялась. — Мег, мне тоже хотелось бы, чтобы твои предположения подтвердились. У тебя есть теория, которая может быть хорошим аргументом в защиту отца. Но боюсь, что не более того.

Меган взяла лист бумаги.

— Это январский счет за разговоры отца по автомобильному радиотелефону. Посмотри, сколько времени длился его последний разговор. Он был на связи с Виктором целых восемь минут. Для того чтобы назначить встречу, не требуется восьми минут, не так ли?

— Мег, под письмом в клинику Маннинга стоит подпись отца. Это установлено экспертами.

После обеда Мак предложил Кайлу помочь Кэтрин убрать со стола. Оставшись с Меган в гостиной, он рассказал ей о том, что доктор Уильямс работал в свое время в центре Доулинга и, возможно, был связан с Петровик.

— Доктор Уильямс! — удивилась Меган. — Мак, он наотрез отрицал свое знакомство с Петровик до работы в клинике Маннинга. Работница регистратуры из клиники Маннинга видела, как они обедали вместе. Когда я спросила об этом Уильямса, он заявил, что всегда водил новых сотрудников в ресторан для того, чтобы лучше узнать их.

— Мег, мне кажется, что мы напали на верный след, но я все еще не уверен, что той женщиной, которая сопровождала Уильямса во время посещений его жены, была Элен Петровик, — предостерег Мак.

— Мак, все сходится. Уильямс и Элен, наверняка, были связаны друг с другом. Нам известно, что она проявляла огромный интерес к работе лаборатории. А он идеальная фигура для того, чтобы помочь ей выдать себя за специалиста и помогать ей во время работы у Маннинга.

— Но Уильямс ушел из клиники Маннинга через шесть месяцев после того, как там появилась Петровик. Зачем ему нужно было уходить, если он был связан с ней?

— Ее дом находится в Нью-Джерси, недалеко от Филадельфии. Ее племянница говорила, что Элен часто и подолгу отсутствовала в выходные дни. Большую часть этого времени Элен могла проводить с ним.

— Тогда как вписывается сюда рекомендательное письмо твоего отца? Он устроил Уильямса к Маннингу, но зачем ему было помогать Элен получить там работу?

— У меня есть версия на этот счет. Она предполагает участие Виктора Орзини. Все начинает сходиться, все без исключения.

Она улыбнулась ему самой сердечной из улыбок, которые он когда-либо видел у нее на лице.

Они стояли перед камином. Мак обнял ее. Меган сразу же съежилась и попыталась освободиться из его Рук. Но он не позволил ей. Повернув ее лицом к себе, он произнес:

— Скажу тебе прямо. Ты была права девять лет назад. Жаль только, что я не понял этого тогда. — Он помедлил. — Ты единственная, кто предназначен для меня. Теперь я знаю это, и ты тоже. Нам нельзя больше терять время. — Его поцелуй был страстным. Выпустив ее из объятий, он отступил назад. — Я больше не позволю отталкивать себя. Как только твоя жизнь вновь вернется в нормальное русло, у нас состоится большой разговор на эту тему.

Кайлу очень хотелось показать запись с интервью Меган.

— Это всего три минутки, папа. Я хочу показать Мег, как я научился записывать передачи.

— Мне кажется, что ты начинаешь срываться в штопор, летчик, — сказал ему Мак. — Мать Дэнни случайно застала меня дома, когда я читал записку миссис Дилео. Так что я сажаю тебя на прикол. Показывай Мег запись, а затем даже не думай приближаться к телевизору в течение недели.

— Что ты теперь будешь делать? — шепотом поинтересовалась Меган, когда он устроился рядом.

— Я расскажу об этом через минутку. Смотри, вот ты.

Пошло ее интервью.

— Ты неплохо сработал, — заверила она его.

Той ночью Меган долго лежала в постели без сна. В голове у нее царило смятение. Мысли обращались то к связи Уильямса с Петровик, то к ее подозрениям по поводу Виктора Орзини, то в них вдруг возникал Мак. «Я сказала полицейским, что, если они не будут зацикливаться на отце, они смогут найти разгадку», — думала она. Но Мак? Она не должна себе позволять думать о нем сейчас.

Все это так, но было еще что-то такое, чувствовала она, что все время ускользало от нее, что-то ужасно-ужасно важное. Что это было? Это имело какое-то отношение к записи ее интервью в центре Франклина.

«Я попрошу Кайла, чтобы он принес ее завтра, — подумала она. — Я должна посмотреть ее еще раз».

Пятница оказалась тяжелым днем для Берни. Он проснулся только в семь тридцать и тут же подумал о том, что Меган, наверное, уже давно уехала из дома. Жалюзи на ее окне были подняты, и он мог видеть ее заправленную постель.

Он знал, что ему надо позвонить маме. Она велела ему, но он боялся. Если у нее появится хоть малейшее сомнение в том, что он не в Чикаго, она разозлится и заставит его вернуться домой.

Весь день он сидел у окна, наблюдал за домом Меган и ждал ее возвращения. Телефон он подтянул к себе как можно ближе, чтобы не терять из виду дом, заказывая в номер завтрак и ланч.

Дверь он оставил незапертой, чтобы, когда постучится официантка, мгновенно прыгнуть в кровать и отозваться: «Входите». Его сводила с ума мысль о том, что, пока она возится с подносом, он может опять пропустить Меган.

Когда в дверь постучала горничная, а затем попыталась открыть ее своим ключом, путь ей преградила цепочка. Он знал, что внутрь заглянуть она не может.

— Можно я только сменю полотенца? — спросила она.

Он решил, что ему лучше впустить ее. Не надо, чтобы у нее закрадывалось подозрение.

Тем не менее, проходя мимо, она посмотрела на него тем странным взглядом, который бывает у людей, когда они оценивают тебя. Берни изо всех сил постарался улыбнуться ей и сделать так, чтобы его голос звучал искренне, когда благодарил ее.

День подходил уже к концу, когда на дорожке, ведущей к дому, показался белый «мустанг» Меган. Берни прижался носом к окну, напрягая зрение, чтобы поймать ее взглядом, когда она пересекала лужайку перед домом. Увидев ее, он вновь ощутил себя счастливым.

Примерно в половине шестого он увидел, как у дома высадили мальчонку. Если бы не этот парнишка, Берни мог бы прятаться сейчас в лесу, и был бы ближе к Меган. Он бы снимал ее так близко, что мог бы дотронуться до нее рукой. Мог бы видеть ее и быть с ней всегда, когда захочется. Если бы не этот глупый мальчонка. Он ненавидит его.