Привратник Бездны

Впрочем, дядя Володя, с чего ты взял, что этот фолиант не приобретен им вкупе с кучей остальных раритетов, переплеты которых мой странный сосед, буквально реанимировал - реставрировал, для последующей перепродажи истинным ценителям - расплодившимся доморощенным коллекционерам старинных вещиц и антиквариата, всяческим скороспелым денежным тузам и чужеземным фон баронам...

Я так и не получил никаких вразумительных ответов от Василия Никандровича, по поводу появления у него сего загадочного фолианта, - если не считать одну единственную, брошенную вскользь, по прошествии недели или двух, странную реплику совершенно неуместную по обстоятельствам, - сосед наведался, во время моего законного послеслужебного дневного отсыпа, с тем, чтобы одолжить "червонец салатовый на естественный прокорм"...

Причем сама долгоречивая реплика была поучительно нудновата и как всегда приправлена благодушной предуведомительной дидактикой:

- Есть предметы, Сергеич, которые несут в себе незавершенное прошлое... И завершить, поставить точку, - на эту безделицу может уйти и вся жизнь. И ты спрашиваешь: откудова, и читал ли? Я, брат Сергеич, жить еще намерен. И намерен, учти, со всей обстоятельностью и с нужным удовольствием...А ты другого поля ягодка, - ты рагадыватель божеских тайн по рангу своему ученому. У тебя, Сергеич, призвание есть! И впредь, уважь - не лезь в душу, когда на то нет моего разрешения... И не сочти за труд: выдай скромную сумму бедному труженику. Всего-то, Сергеич, прошу червонец салатовый на естественный прокорм. О запчастях и не упоминаю...

Разумеется, будучи нескупердяйным соседом, я выдал требуемую сумму в отечественных казначейских билетах, эквивалентную десяти "салатовым" бумажкам. И даже не особенно обиделся на безуведомительный минутный визит моего странного и старинного возрастного приятеля. Тем более что с его стороны подобные некорректные вмешательства в мое отсыпательное времяпрепровождение случались чрезвычайно редко.

Я даже полагаю, что этот запанибратский визит, был естественным образом связан именно с моим оставленным без удовлетворения вопросом, относительно старинных и странных записок некоего мещанина по прозвищу Происходящев...

Видимо, моего Василия Никандровича, некоторым образом свербила таки некая тайна, связанная с приобретением этого рукописного талмуда. И, совершенно оставить меня наедине с моим неразрешенным недоумением, как-то было не в его учтивых правилах.

В общем, неразгаданное "незавершенное прошлое" сего предмета, имеющего некий мистический хвост, не давало покоя душе моего трезвого прагматического самоучки, некогда забросившего свои вузовские дипломы и занимающегося черт знает чем, а именно: проживанием жизни со всем его положительным удовольствием и обстоятельностью...

И все же, благодаря послепрезентному двусмысленному молчанию, и последующему не менее красноречивому монологу, я пришел к убеждению, что сей мистификаторский текст, был некоторым образом (так сказать, по диагонали) проштудирован моим милейшим профессиональным эпикурейцем.

Именно подобравшись до чрезмерно опасной близости к зашифрованному смыслу откровений, рассредоточенных в старинных повествовательных предложениях, Василий Никандрович, и порешил от греха подальше передоверить мне, бывшему ученому клопу, этот занятный и по своему жутковатый рукописный труд...

А передоверил, дабы самому избавиться от ответственности, - а то, что придется ответствовать, в этом гражданском подвиге мой эгоцентрический сосед не сомневался, потому, как был весьма умудрен опытом прожитых лет, помимо затверженных его пытливыми мозгами посланий мудрецов из канонических и апокрифических Книг и свитков...

Мистификаторская фабула, представленная в рукописном сочинении господина Происходящева, разумеется, встречалась в этом подлунном мире. Но в мире не настоящем, - в мире аллегорическом, мифологическом, литературном, драматургическом, сказочном, в конце концов...

"Рамаяна", "Дон Кихот", "Гамлет", "Тысяча и одна ночь", - это классические примеры, в которых странным неумышленным образом, - или напротив, умышленно, - главные персонажи в середине или конце повествования натыкаются на некие тексты-свидетельства, в которых действуют некие вымышленные персонажи из прошлого, - в которых они тотчас же признают самих себя, только уже познавших свое истинное будущее, и познание им пришло опять же из текстов, которые были выписаны еще в начальных главах сочинения-мифа-былины-сказки...

Фантастическая необъяснимая обыкновенной житейской логикой цикличность жизненных картин и представлений, - изображение в зеркале отражающееся в соседнем, параллельно расположенном, - изображение, уходящее в бесконечный, все более и более сужающийся, видеотоннель, - изображение, уходящее в бездну, - бездну времени и пространства...

Мой персонаж, то есть я сам, если довериться этой неизъяснимой мистической схеме, нынче находился именно где-то посреди бликующих отображенных существований...

Но при этом, я (или мой персонаж) имел абсолютную свободу выбора возможность все время передвигаться в этом отраженном зеркальном временном тоннеле, - причем, перемещаться по любому вектору, - в будущее... в прошлое... и опять в будущее будущего...

И одновременно бесконечное присутствие в настоящем...

В настоящем временном неиссякаемом потоке Абсолюта, - вечном потоке инобытия...

Следовательно, - это и есть человеческое бессмертие...

И латинский иронический пассаж - живем, sub specie aeternitatis, приобретает совершенно иную окраску, - архисерьезную, удовлетворительную, космотеллурическую, - именно: мы в е ч н ы...

Главное обнаружить и оседлать этот невещественный трансцендентный (и отнюдь, не эсхатологический) миграционный вектор времени...

Если человек неизлечимо болен, если у него страшное горе, если ему настоящая жизнь немила, если его психика и вся его сущность стремиться к суициду...

Нужно всего лишь на всего - вовремя пройти инициацию посвящения tabula rasa, и отразившись от ее чистой (очищенной посвященными) глади-поверхности перейти в следующее действующее отражение...

И, - уже имманентно, обжившись (окрылившись, одухотворившись, сделавшись сознательно действующим) в ином зеркально-временном родственно подобном блике-облике, - вновь продолжать жить и радоваться иному звездному и солнечному миру, и, приносить благодарственные молитвы Создателю за Его бесконечную милосердность, за то, что именно тебе Он поверил новый Божественный смысл-помысел, заключенный в устаревшей чиновничьей каллиграфической кириллицы некоего, упраздненного потоком времени, господина, некогда исправно подписывающимся фамилией типично чеховского персонажа, - Типичнев...

Вот именно, это порядочное, кстати, весьма нетипическое фамильное прозвище, я обнаружил в серединных главах сумасшедшего текста самодеятельного летописца, мещанина Происходящева.

И Бог бы с ним с упоминанием моего прозвища, - мало ли в жизни нашей непредумышленных и при этом как бы явно сконструированных совпадений...

Персонаж, действующий под моей славной родовой фамилией, носил вполне заурядную внешность, которая была до отвращения приблизительно скопирована с моего вполне ординарного во весь рост портрета!

Срисована, следует признать, в несколько утрированном - улучшенном тридцатилетнем варианте. И потом, этот тип запросто владел моими привычками, даже самыми интимными и немудреными...

Но самое непереносимо загадочное, - этого сочиненного фальшивого типа - моего двойника занимали буквально те же мудреные и житейские заботы и проблемы, что и меня, - сегодняшнего настоящего живого гражданина Типичнева?!

И даже этими правдоподобными обстоятельствами можно было пренебречь, - но ведь этот весьма дурно прописанный персонаж имел прескверную привычку размышлять почти в том же ключе, что и я, причем думать - именно аналогичными мыслеобразами, впрочем, не только ими, но и моими эпитетами, вульгарными и литературными словосочетаниями, междометиями...