Суфлёр

Я искал встречи с Инессой, в глубине души осознавая, что лишь она способна излечить мою раздвоенную натуру, успокоить мои нервы и помочь сделать окончательный выбор. Не пряталась ли она от меня по причине недоверия. Может, думала, что я продался…

Вскоре я понял, что причина, по которой Инесса дистанцировалась, крылась в другом. Ее денно и нощно опекали динозавроподобные телохранители, а вернее, соглядатаи, приставленные Лордом. Назвать этих конвойных охранниками язык не поворачивался. Наш общий «благодетель» Лорд придумал хитроумную разновидность издевательства. Он глумился как над своими псами, которые поняли приказ босса буквально, так и над теледивой. «Телохранители» отходили от Инессы максимум на десять метров, что послужило студийным острякам темой для колких намеков типа: «За нами бы так девки (или, мужики, в зависимости от пола шутников) бегали!».

Инесса не показывала виду, что так же нуждается во встрече со мной, чувствуя, что день кульминации «остросюжетного боевика» близок. Она боялась упустить свой шанс отомстить убийцам. Мне хотелось верить, что за меня она переживает не меньше. Это придавало мне хоть какие-то силы. Я все-таки чувствовал, что она надеется на меня. Верит, что я не спасую. Что не должен поддаться на очередной подкуп. Ведь если бы я отступился от ее плана, для нее бы все было потеряно. Неужто я тряпка? Я сомневался, что гожусь в герои, особенно когда мне строили глазки поклонницы, которых я без труда мог домчать на новеньком «ауди» в пентхаус на Кутузовском.

…Начался июнь 2010-го. Мне было худо. Ночами я маялся бессонницей и лишь временами проваливался в зыбкое забытье. Не хватало воздуха, накатывало удушье. Утром вставал разбитый, под глазами багровели мешки. Садился на постель, измученный, в испарине, отчетливо понимая – изводит страх. Долго стоял под холодными струями душа, терпел. Натягивал на озябшее тело махровых халат, падал на диван и фокусировался на экране не включенного телевизора. Чтоб не стонать постоянно в бессильной ярости, я занял себя курением. Спустя десять лет перерыва я снова начал курить.

И так день за днем. Измотала, скрутила злая трусость, консолидировалась с подлостью. Одержит ли верх малодушие? Позволю ли я заковать себя сытой подлости? Я не мог осилить двоякую суть свою, будто тело и разум не принадлежали мне, а были лишь полем битвы рукоположенного Господом ангела и коварного слуги Вельзевула.

Я всасывал в себя цистернами сигаретный дым, проклиная свою слабость, и вместе с тем точно знал, что пока не созрел для поступка. Легко сказать – попробуй осуществи этот безумный план, что придумала Инесса и в котором именно мне надлежало выполнить ключевую роль. Она затеяла моноспектакль, режиссируя со стороны, вознамерившись обойти цензоров и технические службы и затеряться среди общей зрительской массы. Оставив меня один на один не только с телеаудиторией, но и с хладнокровными киллерами. Мне снова начало казаться, что она просто использует меня как орудие мести. И только. Так я выгораживал самого себя и оправдывал собственную трусость.

И лишь в одном я с ней соглашался до сих пор. Она была права – полагаться на ФСБ еще опаснее. Кто их знает – у этих ребят другие принципы. Государство не может защитить даже своих героев. Еще на слуху была путаница с убийством в Эмиратах бывшего подполковника ГРУ Сулима Ямадаева. Как только надобность в человеке отпадает, его оставляют на самопопечении и приказывают сдать штатное оружие. А потом хоть трава не расти. Кто убил героя – саудовцы, мстившие за своих, чеченские кровники или грузинские воры? Сам черт не разберется, а может родные братья решили таким образом спасти главу тейпа, и он на самом деле жив, а в Дубае похоронен двойник… Мне казалось, что следуя растиражированным прессой версиям можно было додуматься до абсурда. Но одно мне было ясно. По сравнению с главой одного из сильнейших чеченских тейпов, возглавлявшего отборный гвардейский батальон спецназа ГРУ, моя персона была не просто незащищенной, а и вовсе картонной.

Может, эти парни только и ждут, когда хранители карты памяти попытаются сплавить ее органам. Можно запросто угодить в сети Лорда и компании. У них с органами свои взаиморасчеты – известное дело. Иначе бы Лорд не стал бы такой шишкой в телеиндустрии. Не дали бы. Государственные мужи не так глупы. Неужели в Кремле заседают слепцы – не видят, что творится на большинстве каналов, как из них усиленно лепят продажных вурдалаков, тиранов, народных кровососов и как пропагандируют господ Порханова, Пугина и Вассермана со товарищи. Как позволяют нагнетать истерию, как кроют по невидимым лекалам из сказки про голого короля образ врага из ближайшего соседа и кровного брата. Или и впрямь проморгали!?

Бесполезно было углубляться в политические дебри. К тому же это мысленное бегство в электорально-маргинальные джунгли не помогало выбраться из собственных душевных лабиринтов.

…Однажды выдался дождливый день. Казалось, грозное небо захотело напомнить лету в самом его начале, чтобы не очень-то о себе мнило, мол, есть времена года и покруче. Тяжелым серым потолком провисли тучи, на асфальте пузырились лужи. Истощенный постоянным бодрствованием, я рухнул в кровать и на удивление быстро уснул.

Молния электрокардиограммой рассекла небосвод, ахнул гром, распахнув ударной волной незапертые на защелки окна. Шторы вздыбились как корабельные паруса. В оконном проеме огненный карандаш очертил живой лик Миши Зеленгольца…

- Ну, здравствуй. – заговорила огненная голова. – Чего на «ауди» не катаешься? Ты эту тачку заслужил. И пентхаус свой тоже! И на кой хрен сдалась тебе Инесса Заречная? Ты стал секс-символом этой страны. Выбирай любую. Куда она тебя тащит? Знаешь, что с тобой сотворят, если ты сделаешь то, о чем она просит? Будет Влад Максимов с маленькой сквозной дырочкой во лбу. Тебе это надо? А что до угрызений совести – так разве не ты сам говорил, что в нашем мире выживают самые циничные эгоисты, в ком не приживается сострадание, в ком честолюбие заключает жалость в кандалы, позволяя жалеть лишь самого себя…

- Мишаня, что ты плетешь? Мы ж с тобой практически братья! – восстал я, - Я знаю, кто тебя убил. Неужели ты хочешь, чтобы я молчал?! Эти звери обманули меня, заставили считать тебя поддонком!

- Признайся сам себе – тебе удобнее ходить обманутым, - просверлила меня хитрым прищуром светящаяся заревом голова. – Ты же испорченный мальчик, зараженный проказой цивилизации. Ты неизлечим. Единственное твое лекарство – это признание. Разве ты променяешь сверкающую суету мегаполиса на блеклую уединенность отшельника?

- Я не пойду на сделку со своей совестью! Не хочу казнить себя потом всю жизнь за малодушие!

- Так-так, обнаружилось, что Миша Зеленгольц стоит того, чтобы Влад Максимов подставлял под расстрел собственную персону…

- Послушай, что за едкая ирония? По-твоему, я законченный негодяй?

- Не говори чушь. Я же люблю тебя, брат. Но этот проклятый мир обладает авторским правом только на знаки препинания, а предложения приходится придумывать самим. Чем оборачиваются наши потуги и чем заканчиваются – точкой, восклицанием или вопросом. Это уж не нам решать. Мне поставили точку, тебе – восклицательный знак. Лови момент, пользуйся на здоровье, не допускай того, чтобы он ненароком согнулся вопросом и потом отпрыгнул, оставив одну точку. Зачем тебе это?

- Какого черта ты склоняешь меня к предательству?

- Сними установку. Ты же отличный приспособленец, ты умеешь не называть вещи своими именами. Предательство? Напомнить? Две тысячи девятый год, второе августа. Ты приехал ко мне. Меня не оказалось дома, я тогда уехал с режиссером программы за город, к спонсорам. Им надо было напомнить, что ты звезда, а то они забыли. Я тогда с ночевкой уехал. Ритка тебе открыла… Моя Ритка.

- Нет! – заколотило меня в лихорадочном ознобе, - Нет!

- Да… - беспощадно продолжала голова. – Она сказала, что я уехал на целые сутки, пригласила тебя выпить кофе. Вы сидели напротив друг друга, беседуя на отвлеченные темы, но думали почти об одном. Ты думал о том, насколько твоя неотразимость всесильна, способна ли она сокрушить надежные барьеры, предостерегающие мою Ритку от низкой измены, попытается ли она сломать моральный запрет, поддастся ли соблазну переспать с таким красавчиком, как ты…