Высокое напряжение

ет! Пока…

Белкин с силой треснул по рычагу. Медсестра, сидящая напротив, вздрогнула и предупредила:

– Поосторожнее, молодой человек.

– Я не хотел. Слышно плохо.

Белкин отрешенно уставился в пол. Как странник, перенесший ради какой-то своей цели долгую дорогу, но только в самом конце понявший, что путь его был напрасен.

Через минуту он обратился к девушке:

– Как до города можно добраться?

– На электричке.

– Когда ближайшая?

Медсестра взглянула на висящее над ее– столом расписание.

– Через час. Летом, как обычно, пути ремонтируют, поэтому электрички реже ходят. Вовчик глубоко вздохнул:

– Я позвоню еще?

– Пожалуйста.

Он снял трубку старенького больничного аппарата и закрутил диск.

– Тань, это я, Тань. Я опоздаю на день рождения, Тань… Такое дело, знаешь. Я потом объясню! В области я, в области. Казанову подранили. Я у него сейчас. Я не хотел, Тань… Тань… Подожди…

Вовчик оторвал трубку от уха и медленно положил ее на рычаг.

Медсестра опустила глаза, ковыряясь в каких-то бумажках.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Вовчик взглянул на часы. 21.30. Чертово время. Почему нельзя его где-нибудь взять? Или купить? Купить время? Интересно. Бред какой-то.

Домой он, в лучшем случае, приедет за полночь. Если вообще приедет.

Он поднялся и побрел к выходу из больницы, закинув на плечо поясную сумку Казанцева с пистолетом и «ксивой» внутри. Сам Костик находился на операции в одной из палат местной больницы. Рана была не очень серьезной, но последствия могли оказаться непредсказуемыми. Однако, по словам хирурга, процентов семьдесят, что все обойдется.

Черепа Белкин еще на станции сдал в местное отделение, вызвав машину из будки билетера. Сержант-водитель, приехавший на стареньком, еле живом УАЗике, подкинул Вовчика до больницы, пообещав договориться с начальством, чтобы Новикова держали до утра.

Белкин вышел на улицу и отправился на остановку, где, постояв немного, понял, что общественный транспорт в данном месте – давным-давно забытая роскошь. Поэтому, боясь опоздать на электричку, он пешком двинулся на станцию.

Сергей открыл глаза, но тут же зажмурил их от ударившего, словно ножом, электрического света. По инерции он поднял голову с подушки, но чья-то рука, схватив сзади за волосы, вернула его в исходное положение. В горло уперлось острие узкого лезвия.

– Лежать. И тише, а то голосовые связочки повредим.

В комнате находилось трое. Напротив, усмехаясь, стоял высоченный парень с вытянутой как дыня, головой, с узкими изогнутыми бакенбардами и зализанными назад, сальными волосами.

Короткая, не по размеру черная куртка с зад тертыми до белизны локтями, вылинявшие брюки и надетый на правую руку шипованный кастет. Ничего видок. Впечатляет.

Второго, стоявшего позади кровати, Сергей видеть не мог. Он только чувствовал его руку, крепко вцепившуюся в волосы. А нож давил в шею с такой силой, что Сергею начало казаться, будто лезвие давно уже впилось в плоть.

Сергей даже не пытался кричать – он решил.