Африканский квест

Я удивлялась, как люди живут здесь, как находят дорогу, если повсюду один и тот же вид, но при этом он постоянно меняется, форма дюн преображается от теней и ветра, если зрение играет с сознанием дурные шутки? Есть здесь ориентиры, где такие глаза, как мои, привычные к иному климату, не могут видеть? Я понимала, что в таком безлюдном месте нам одним не уцелеть. Даже если б я хотела покинуть «тойоту», сделать этого было никак нельзя. Для нас с Честити это означало бы гибель.

— Эмиль, куда мы едем? — спросила я.

— Продолжайте путь, — ответил он.

Сумерки сгущались, и я включила фары.

— Погасите их, — приказал Эмиль.

— Вести машину в темноте не могу, — ответила я. — Дорога ужасная. Куда мы едем?

— В Ливию.

Честити заплакала.

— Тихо! — прикрикнул он. Девушка шмыгнула носом и больше не издавала ни звука.

— Разве нет шоссе до ливийской границы? — спросила я.

— Есть, но к этому времени там уже будут меня искать, — ответил Эмиль. — Продолжайте путь.

На гребне холма мне показалось, что позади в сумерках блеснул свет фар. Эмиль оглянулся и, думаю, увидел их тоже. Угасающий свет играл шутки со зрением, но я надеялась, что фары реальны, потому что это означало бы помощь. Никто не поехал бы в такую даль ради удовольствия.

Мы перевалили через очередной холмик, и дорога исчезла. Колеса ударились в песок с такой силой, что если бы не ремни безопасности, мы все ушиблись бы. Я вертела руль, но у меня не было опыта езды по такой местности, машина завязла в песке и остановилась. Впереди была гора песка.

— Ненавижу эту проклятую страну! — выкрикнул Эмиль. У него сдавали нервы. — Вылезайте, — приказал он. — Начинайте копать.

С песчаных склонов появились два человека и пошли нам на помощь.

— Осторожно, — предупредил Эмиль, когда они приблизились. Через несколько минут «тойота» вновь была на дороге, один из этих людей указал, как лучше всего ехать.

— Надвигается буря, — сказал он нам. — Найдите укрытие.

Я огляделась по сторонам. Буря? Небо было ясным, загорались первые звезды. Но эти люди были кочевниками, мразиг, они умели предсказывать погоду. Интересно, бывает ли в пустыне дождь?

Мы еще немного проехали, но стало ясно, что придется остановиться, по меньшей мере, на несколько часов. Света фар больше не было видно. Мы развалились в машине, чтобы переждать ночь. Честити, несмотря на свой страх, быстро задремала. Я спать не могла. Смотрела через ветровое стекло на звезды. Их было множество, больше, чем я когда-нибудь видела, и они были близко: казалось, что, если влезть на очень высокую лестницу, их можно коснуться. Они простирались к горизонту во все стороны. Я долго не сводила с них взгляда, стараясь придумать, как нам с Честити избавиться от Эмиля, но звезды молчали.

Где-то ночью я заметила, что по одну сторону от нас звезды исчезли. Возможно, появились тучи, я не знала. Перед рассветом я погрузилась в беспокойный сон.

Началось с какого-то шипящего звука, миллионы иголок застучали снаружи по машине. Через минуту песок начал просачиваться во все щели.

— Что происходит? — спросила разбуженная Честити. — Где я?

— Песчаная буря, — ответил Эмиль. — Закрывайте все прорехи, двери и окна.

Шипение усилилось, и «тойота» слегка покачивалась. Подобного звука я раньше ни разу не слышала и ощущала себя почти затерянной, крохотной молекулой, оторванной от всякого соприкосновения с окружающим миром.

— Господи, как я ненавижу эту страну! — произнес Эмиль.

— Тогда зачем приехали? — резко ответила я. Видит Бог, мы обошлись бы без еще одного убийцы.

— Эта страна загубила мою жизнь. Мой отец был хорошим человеком. Он не заслужил того, что случилось с ним. Тунис мог быть независимым, не разоряя его и нашу семью.

— Эмиль, хорошие люди попадают в подобные волны истории. И ваша семья, нравится вам это или нет, представляла собой часть империалистической силы. Начнем с того, что ваша страна отняла землю у ее владельцев, земля стала частью военной добычи, частью империи. Я понимаю, что вы чувствуете из-за того, что случилось с вашей семьей. Однако не могу сказать того же о том, что вы делаете сейчас.

— Да, — очень тихо сказал он. — Стоит начать, увязаешь все глубже и глубже.

— Я не думаю, что хочу это знать, Эмиль.

Чем меньше мы с Честити могли, по его мнению, знать, тем лучше, однако Честити явно видела нечто такое, что ему хотелось скрыть.

— Золотые монеты. Римские, греческие, даже карфагенские. Какие угодно. Сотни, может быть, тысячи. Не знаю, где они нашли их. Я пытался заставить его сказать.

Рашид Хуари было глупцом. Каждый, знающий что-то о рынке, понял бы, что нужно делать со множеством монет. Знаете, мне было нужно только немного времени. Если б я нашел источник, то смог бы что-то сделать, контролировать их поступление на рынок, придерживать их, пока не продал бы свой бизнес.

Он сделал небольшую паузу.

— Однако эта сука пронюхала. И пыталась шантажировать меня. Сказала, что я замышляю мошенничество. Она знала, что я вновь на грани банкротства, и была готова помалкивать за определенную цену, чтобы дать мне время встать на ноги. Не представляю, как она могла узнать.

— Видимо, так же, как я. Проследила падение цен на монеты на вашем сайте. Поэтому вы пришли к ней, подсыпали в джин снотворного, дождались, когда она заснула, облили постель жидкостью из зажигалки и чиркнули спичкой. Я правильно себе это представляю?

— Почти.

— И что вы намерены делать, когда мы подъедем к границе? — спросила я.

— Не знаю, — ответил Эмиль. — Может быть, застрелю вас обеих. Может, оставлю самих заботиться о себе. Подумаю.

В любом случае мы были бы мертвы.

Я осознала, что слышится только звук нашего дыхания.

— Буря кончилась?

— Как будто, — ответил он. — Давайте выглянем, посмотрим.

Я попыталась открыть дверцу. Она не поддавалась. Мы были погребены в песке.

— Выпустите меня, выпустите! — завопила Честити. И стала пытаться открыть заднюю дверцу.

— Перестань! — приказал Эмиль. — Если откроешь ее, мы задохнемся в песке.

Честити неудержимо всхлипывала.

— Эмиль, ради бога, позвольте ей перелезть ко мне на переднее сиденье.

Он жестом разрешил. Я обняла девушку и прошептала ей на ухо:

— Помощь приближается.

— Знаю, — ответила она. О, на какой самообман мы способны!

Воздух становился все более спертым. Голова Честити упала мне на плечо.

— Надо бы застрелить вас, — сказал Эмиль. — Для меня будет больше воздуха.

— Чтобы продлить агонию? — изумленно спросила я. Он ничего не ответил, но не стал стрелять.

Я пришла в себя от звука разбиваемого стекла и потока свежего воздуха.

Возле машины стоял Хеди с дубинкой в руке, Марлен и Брайерс позади него. Метрах в пятидесяти позади стоял другой внедорожник.

— Вылезайте, — сказал Хеди. — Быстро.

Мы втроем вывалились наружу.

— У него пистолет, — сказала я без всякой на то необходимости. Эмиль быстро оправился и навел ствол на Честити.

— Не приближайтесь ко мне. Буду стрелять. Я не шучу.

— Мама! — всхлипнула Честити.

— Возьмите меня вместо нее, — крикнула Марлен. — Не причиняйте вреда моей девочке. Эмиль, я поеду с вами. Пожалуйста, отпустите ее.

— Что намерены делать, Эмиль? — спросил Брайерс. — Убить всех пятерых? Игра окончена.

— Ливийская граница всего в нескольких милях в той стороне, — сказал Хеди, указывая. — Мы возьмем с собой Лару и Честити, а вы поезжайте куда хотите. В Дузе мы будем лишь через несколько часов. К тому времени вы можете пересечь границу.

На лице Эмиля отражалось множество чувств.

— У вас есть сотовый телефон?

Хеди достал его из кармана и бросил на землю.

— Возьмите.

Эмиль взглянул на него, потом поднял взгляд на нас.

— Смотрите, — сказал он, поведя свободной рукой. — Ничего. Песок. Чахлые растения. Тонкая полоска зелени вдоль побережья. Да, эта страна предавала меня снова и снова, уничтожала годы тяжелого труда вот так. — И щелкнул пальцами. — Я возьму вашу машину, — сказал он наконец. — Всем оставаться на месте!