Удар из прошлого

почувствовал водочного духа, исходившего от Тимонина, спиртовые пары почти без остатка поглощал едкий дым, который к вечеру сделался ещё гуще, ещё тошнотворнее.

– Вы видели щит на повороте? – спросил лейтенант.

– Видел, – кивнул Тимонин.

– А надпись прочитали?

– Надпись? Не прочитал, – признался Тимонин. – Быстро ехал.

– Надо читать такие вещи, – вздохнул Лыков. – Для вас же, для водителей поставили щит, а вы не читаете. Пожары… Во всех газетах только об этом и пишут.

В эту секунду Тимонин дыхнул в самый нос склонившегося над ним лейтенанта, но тот снова не услышал перегарного духа. Лыков простоял на развилке дорог уже пятый час, неукоснительно выполняя инструкцию: выезд в район закрыт для всех, кроме служебных автомобилей с разрешениями, оформленными в администрации области, выезд – будьте любезны. От жары, духоты и дыма голова кружилась, сдавливало металлическим обручем виски. «Блин, ещё пару дней на этом посту, и я тут стану законченным токсикоманом или просто сдохну», – думал Лыков.

Кроме того, мысли милиционера были далеко от его поста. Лыкова больше занимали перипетии семейных неприятностей, свалившихся на его голову. Неделю назад от лейтенанта к повару коммерческого ресторана ушла любимая жена, забрав с собой единственного ребенка и кое-что из имущества. И теперь, на этой пустынной дороге в обществе туповатого сержанта Захаренко, Лыков чувствовал себя всеми брошенным и одиноким, как банный лист на чужой голой заднице.

– Вот как? – переспросил Тимонин. – Пожары?

– Горят значительные лесные массивы. Администрация запретила въезд на данную территорию частных автомобилей. Во избежании…

Лыков говорил с усилием. Ему до смерти надоело выдавливать из себя штампованные казенные фразы, втолковывая каждому тупому чайнику простые вещи: лес горит, въезд запрещен.

– Поэтому поворачивай оглобли, – закончил наставления Лыков. – И дуй отсюда пока, как говориться, трамваи ходят. Понятно?

– Понятно, – кивнул Тимонин. – Чего тут не понять? Спасибо большое. Вы, можно сказать, мне натурально жизнь спасли.

– Не за что, – козырнул Лыков. – Надо повнимательней ездить.

Тимонин полез в карман за бумажником, словно хотел тут же, на месте, расплатиться с лейтенантом за спасенную жизнь. Но в последнюю секунду решил, что платить милиционеру вообще-то не за что, служивому человеку зарплата капает. Проехав задним ходом метров тридцать, Тимонин включил первую передачу, плавно разогнался, описав дугу, объехал милицейский «Москвич» по обочине. И стремительно набрал скорость.

– Стой, – заорал Лыков, махнул жезлом и закашлялся от дыма. – Стой, тебе говорю. Захаренко, в машину.

Лыков свалился на водительское место, завел двигатель. Захаренко упал на переднее сидение, хлопнул дверцей. Лыков резко дернул машину с места, двигатель зачихал, но не заглох.

– Товарищ лейтенант, у нас горючки только на донышке бензобака, – сказал Захаренко. – Как обратно добираться будем, если его не догоним? На своих двоих?

Лыкову не хотелось соглашаться