Печать султана

Исмаил-ходжа делает еще одну глубокую затяжку из мундштука и, прежде чем продолжить, ждет, пока рассеется дым. Его плечи поникли, он явно устал.

— Не могу сказать вам, дорогой судья-эфенди, какое отношение все это имеет к смертям двух англичанок. Верно то, что после самоубийства сестры Хамза как-то зачерствел душой. Однако до убийцы ему далеко. Чтобы начать убивать, нужно долго копить в душе ненависть, зависть, честолюбие и жадность. А он ненавидел лишь самого себя.

Глава тридцать девятая

ВОРОТА ЛОЖЕЧНИКОВ

Камиль ждет, сидя на стуле под огромным платаном на площади Бейязит, который поэт когда-то назвал «деревом праздности». За его спиной — стена университета и купола мечети. Двор и сад просматриваются через каменный портал. По площади проезжают повозки и экипажи, продавцы шербета и рогаликов с кунжутом расхваливают свой товар, носильщики продираются сквозь толпу, стучат копыта лошадей, бегают и толкаются ребятишки.

Среди моря тюрбанов и фесок Камиль замечает рыжие волосы Берни.

— Привет. Давно ждешь меня?

— Не очень. Рад тебя видеть. Садись, пожалуйста. Хочешь перекусить?

— Извини. Мне придется отказать тебе. Мой организм не принимает местный чай, да и кофе тоже. Ваши напитки густые, как смола. Не понимаю, как вы можете пить их в таких больших количествах. Только не обижайся, пожалуйста.

— Никаких обид. Согласен, напитки у нас довольно крепкие.

— Может быть, прогуляемся? Я не очень хорошо знаю этот район.

— Ты видел книжный рынок? Там поблизости есть неплохое заведение, где мы можем позавтракать.

Камиль ведет товарища через толпу к воротам возле мечети.

— Это место называется Ворота ложечников. — На вопрос Берни, почему оно так называется, у него нет ответа.

Они входят в тихий, залитый солнечным светом дворик. Каждая крошечная лавка доверху забита книгами и рукописями. Мимо пробегают приказчики с пакетами, которые нужно доставить заказчикам на дом. В центре растет платан. Под ним возле небольшого фонтана стоит скамья. Берни опускается на нее и обнимает руками спинку, примыкающую к стене старой постройки, увитой виноградом.

— Кайф, — бормочет он.

Камиль берет в руки кружку, прикованную к фонтану цепью.

— Попробуй настоящую родниковую воду.

Берни показывает на старинный каменный портал в дальнем конце дворика:

— Как называются эти ворота?

— Что? О, Ворота граверов.

— Ну конечно.

С кружкой в руке Камиль хмуро смотрит на портал.

— Ты выглядишь так, будто у тебя под жилеткой завелись термиты, старина Камиль.

Судья не может сдержать смеха.

— Какой ужас!

— Нет, правда. С тобой что-то происходит. Ты мне не нравишься сегодня. Может, поговорим?

— Произошло много событий, Берни, и я не могу толком в них разобраться.

— Например? — Берни убирает руку, чтобы Камиль присел рядом с ним на скамью.

— Арестован один человек.

— По обвинению в убийстве Мэри? Отлично. Кто же этот негодяй?

— Он также подозревается в убийстве Ханны.

— Ты шутишь? — Берни выпрямляется и поворачивается лицом к судье.

— Вовсе нет. — Он видит, как кровь прилила к лицу приятеля. — С тобой все в порядке?

— Да, конечно. Умираю от любопытства. Кто арестован?

— Журналист Хамза. Мой помощник, Мишель Севи, случайно оказался поблизости, когда Хамза ворвался в дом Исмаила-ходжи и угрожал ему. По всей видимости, Хамза признал свою вину.

— Мишель Севи, — медленно произносит Берни. — В чем же признался Хамза?

— Еще сегодня утром он все отрицал. Но на обратном пути из Шамейри я зашел в управление, и мне сказали, что арестованный признает себя виновным в убийстве Ханны и Мэри. Непонятно. Хочу вновь встретиться с ним после полудня и услышать признание из его собственных уст. В этом есть некая логика, — размышляет он. — В конце каждой цепи расследования присутствует Шамейри. Полагаю, все нити также ведут к Хамзе.

— Какая же связь?

— Иных доказательств, кроме признания, у нас нет. Вот в чем вся проблема. Есть некоторые совпадения. Хамза — дальний родственник Исмаила-ходжи. Несколько лет назад он, по-видимому, пользовался павильоном в саду ходжи для ночных встреч с некой иностранкой. Это происходило в то время, когда в пруду поблизости от усадьбы нашли тело Ханны Симмонс.

— Ты полагаешь, он встречался с Ханной?

— Кучер каждую неделю отвозил ее куда-то.

— Ты просто отличный детектив.

— Спасибо. Сибил-ханум предоставила мне очень ценную информацию.

— Подожди-ка. Сибил? Какое отношение она имеет к этому делу?

— Она решила сама заняться расследованием. Моя вина. Кажется, вначале я способствовал этому. Сибил стремилась помочь мне, и я думал, что ей удастся почерпнуть какие-то сведения в разговорах с женщинами. Сам-то я не вправе с ними разговаривать. Никакого вреда в этом я не видел.

— Иисус, Мария и Иосиф! Сибил. Я думал, она просто помешана на визитах.

— Судя по описаниям, кучером был молодой еврей по имени Шимшек Девора. У него необычные волосы — густые и вьющиеся, как у арабов, но более светлые. Возница по профессии.

— Ты говорил с ним?

— Нет. Он погиб. Упал под экипаж. На первый взгляд несчастный случай, но Хамза так не думает. Есть и еще одно звено, связывающее Хамзу с Шамейри, только я просто не знаю, что думать. Несколько месяцев назад Хамза похитил племянницу Исмаила-ходжи и держал ее в квартире матери Шимшека. Он утверждал, будто хочет защитить ее от… да не важно. Думаю, он не хотел причинить ей вред.

Берни скептически поднимает бровь:

— Похитил девушку ради ее же пользы?

Камиль снисходительно улыбается:

— Поведение восточных людей часто непостижимо. Так или иначе, но мы с Мишелем нашли ее. Помогла мать моего коллеги, которая живет в том же районе. Однако Хамзе удалось бежать. Я и не знал до сегодняшнего утра, кто являлся похитителем.

— Его мать? — бормочет Берни.

— Прошу прощения?

— Нет, ничего. Продолжай.

— Шимшек занимался вместе с Хамзой странными делами, однако мы пока не знаем, какими именно. Он погиб, когда девушка еще находилась в плену.

Берни встает, подходит к фонтану и смотрит на воду, текущую из железной трубы. Потом поворачивается к Камилю и замирает перед ним, сложив руки на груди, словно защищаясь от кого-то. Он кажется уязвимым, как мальчик.

— Где жил этот Шимшек?

— В еврейском квартале Галата. А что?

— Просто интересуюсь.

Камиль внимательно смотрит на Берни:

— Ты знал его?

Берни не сразу отвечает на вопрос.

— Где-то слышал это имя. Вот только не припомню, где именно. Обязательно сообщу тебе, если вспомню. Итак, Шимшек доставлял Ханну к павильону в саду Исмаила-ходжи для встреч с Хамзой.

— Павильон находится неподалеку от пруда. Журналист мог задушить гувернантку, бросить ее в воду и уехать.

— Но Хамза еще не рассказывал никаких подробностей об убийствах?

— Насколько я знаю, пока нет. Сразу после гибели Ханны он уехал в Париж на несколько лет. Теперь-то мы знаем почему.

— Не слышу в твоем голосе особенной уверенности.

Камиль вздыхает:

— Не знаю. Для отъезда у него имелись и политические причины. За ним следили агенты тайной полиции. Ходили слухи, что он радикал, пишущий подстрекательские статьи в реформистский журнал.

— Но зачем ему понадобилось убивать Ханну?

— Это меня и беспокоит. У него нет никаких мотивов. — Судья закидывает ногу за ногу и берет сигарету. Смотрит на нее, не зажигая. — Возможно, Ханна была беременна, хотя в полицейском протоколе ничего не указано.

— По моему, звучит как-то натянуто. — Берни отрицательно качает головой в ответ на предложение друга закурить.

Камиль кладет сигарету в серебряный портсигар и вынимает четки.

— Подобные вещи порой случаются. А он человек горячий.

— В таком случае скорее Ханна должна была убить его.

Они оба усмехаются.

— Допустим, она разозлилась на него и начала скандалить. В конце концов, женщина служила во дворце. Хамза считался радикалом, и она могла сдать его властям.