Русское видео

Не выдержав предложенного темпа, вывалился из-за стола раскрасневшийся Штерн, двинулся, нетвердо ступая, к двери, на ходу нашаривал молнию брюк. В форме оставался только мало пьющий Люкин, уже с минуту постукивавший ногтем по сигаретной пачке. Наконец, решившись, он резким движением извлек сигарету, словно надумавший разоружиться — обойму из пистолета. Зажигалка мягко щелкнула, пополз к вентилятору завиток сигаретного дыма. Затем, доверительно склонившись к вяло кивающему Левину, заговорил с интонациями эстрадного гипнотизера:

— Дорогой Артур, вы не можете себе представить, как я рад, что нас свела судьба. Я всегда к вашим услугам. С Заславским ли, без него — нам суждено работать вместе. Я — порядочный человек, у меня есть средства…

— Ваш гарантий — наш бизнес. Жемчуг я привезти, но это — только первый шаг. Я думать еще — в чем наш гарантий.

Левин закашлялся, надолго прервав беседу, отмахивался смятой несвежей салфеткой.

— Все-все, никаких сигарет… Выхожу, выхожу… Но я надеюсь, в ваш следующий приезд мы продолжим… — неловко, словно школьник, пряча сигарету в рукав, Люкин торопливо направился к выходу. — Заодно взгляну, что там Илья. А то заведение может остаться без повара. Совсем нервы ни к черту у него с тех пор, как вернулся. Сейчас все уладим. Главное — спокойствие.

Двери Люкин притворил мягко, бесшумно. Штерн также еще не возвращался, и американец остался в зале наедине с Еленой. Момент был на редкость благоприятный.

На лице мистера Левина, разгоряченного коньяком, плавала туманная похотливая улыбка. Ни возраст, ни астма не шли в расчет — он перешел в атаку. Еще немного, и стойкость прекрасной Елены не выдержала бы стремительного напора, но внезапно американец оставил ее, откинулся в кресле и умолк. Елена присмотрелась — глаза закрыты, все тело мгновенно расслабилось, неудобно оплыв, на подбородке слюдянисто блестела струйка слюны. И когда ее слуха достигло тоненькое посапывание заокеанского гостя, она поняла — коньяк сделал свое дело. Артур Левин переоценил свои возможности.

В этот момент распахнулась дверь зала. Недоставало троих, и вернулись трое. Но рядом с мелковатыми фигурами Штерна и Люкина, бросающими по сторонам растерянные взгляды, вместо Ильи маячила гранитная глыба — Глеб. Но и он, обычно несокрушимо спокойный, казалось, недоумевает.

Встревоженная Елена, погасив сигарету, выжидательно глядела на них. Мистер Левин спал, свесив руку так, что пальцы касались пола, лицо его было спокойно, как у младенца.

— Вы что молчите? — оглянувшись на спящего, негромко спросила Елена. — В чем дело, мужики?

— Пошли, поглядишь. Мы уже насмотрелись, — Люкин говорил с нескрываемой злобой.

— Да, может, она и раньше нас видала. А, Ленка? Или ты хорошая? А кто же тогда накуролесил? И как он вообще там оказался, в этой кабине?..

Илья Заславский сидел под неработающим вентилятором в пустой кабине на четыре персоны. Было душно, но от духоты он не страдал. На белой, купленной за восемьдесят долларов тончайшей рубашке, смешавшись с узором шелковой вышивки нагрудного кармана, проступила небольшая кровавая клякса. Ниже сползал неширокий потек, обрываясь буквально в десяти сантиметрах от пятна. Безвольно откинутая голова, зрачки, не реагирующие на свет: пульс можно не искать, пожалуй, и реаниматорам здесь делать нечего. Пустой стол, полусумрак.

Трезво мыслящая Елена не спешила броситься на грудь мертвого супруга с воплями. Приблизилась вплотную, предусмотрительно не касаясь тела. Всмотрелась. Как выбраться из создавшегося положения с наименьшими неприятностями напряженно прикидывал каждый. Даже редко пускающий в ход мозги Глеб.

— Может, еще чего подать? — донесся радушный голос из кухни.

Всех мыслительных способностей Глеба хватило только на то, чтобы рельефно напружинить бицепцы. Вместо него из кабины моментально высунулся Люкин. В фойе он оказался как раз вовремя, чтобы взять на себя официантку.

— Спасибо, все в норме. Если что — мы позовем. Отдыхайте. — И тихо, в кабину. — Глеб, ступай, улыбнись.

Выглянув, Глеб послушно продемонстрировал безукоризненной белизны зубы. Подействовало неотразимо. Послышалось цоканье каблучков — официантка возвращалась на кухню к своим коллегам.

— Ну? — Елена всплеснула руками. — И что дальше? Кто это сообразил оставить меня вдовой? Твоя, что ли, работа, Юрчик? Терпения не хватило? Не поторопился?

— Да ты что, Ленка, с ума сходишь? Да я только вышел, как тут Боря из туалета ломится… Ну, думаю, Ильи нигде не видать — точно, на кухне шорох наводит. Он и всегда любил подерзить над тем, кто послабше, а после Израиля совсем озверел. Пошли с Борей на кухню, там официантка, повар да скрипач в домино рубятся. Ну, покурили на воздухе. Заколебал мистер. Как-то и забыли про Илью…

— Я же говорил, а ты — хрен с ним, наверное, с Глебом шушукается. О чем ему — с Глебом?

На замечание Штерна гигант только недобро покосился. Не переступая границ, пробурчал:

— А вот я посмотрю, как вы, умники, будете с милицией объясняться, кто ему вставил. На меня косить не пытайтесь — мусора разберутся. А потом и я разберусь. Мне нож не понадобится.

Мгновенье висела полная тишина. Почти каждый полагал, что один из присутствующих — убийца. Страшнее то, что, может, придется отвечать за чужие дела. В тюрьму никому не охота, и надо не грызться, а пытаться заручиться хоть чьей-то поддержкой. Отойдя подальше от трупа, Люкин прикоснулся к твердыне Глебова плеча.

— Кто на тебя, Глеб, косит, чего ты? Успокойся, мы же с Борисом видели, что ты в кабинке сидел. Да и с какой стати?

— Нет, мужики, нормально получается: выход — на замке, поварешки — на кухне, мимо Глеба, известно, — не шмыгнуть, Юрчик с Борей курили на пару. Так кто же, прошу прощения, супруга моего прикончил? Слава богу, я из зала не высовывалась, а то ведь и на меня спишете.

— Пока твой ковбой вылеживался, ты хоть двадцать раз могла высунуться, — Люкин говорил торопливо, грубо, как с девкой, — хозяин, босс.

— Да зачем, Юра? Что нам делить?

— Кому и делить, если не любящим супругам…

— Ты, Юра, под дурака не коси. А то я и вправду призадумаюсь. Вот уж кому не по нутру наше возвращение, и… было что делить… Говоришь, Боря за тебя ручается? А вышли-то вы порознь. Много ли времени на это дело надо…

Компания, остававшаяся в кабинке, снова примолкла, обмениваясь подозрительными взглядами. Штерн, всякого навидавшийся в своих поездках, напряженно размышлял. Нельзя было замараться. Любая степень причастности к убийству — конец деловой репутации. Нужен совершенно чистый выход.

— Ну, хорош, ребята. Нас здесь четверо, кто-то один — наверняка убийца. Не думаю, что он признается. Сказать по правде, уверен только в себе — только у меня не было мотивов. Вы ведь тоже не считаете меня уголовником?

— Разве что по обэхээсной линии, — Елена смогла выдавить подобие улыбки. — Мы, по-моему, не все учли. Четверо… дверь заперта… А окна?

— Глеб, проверь! — распорядился Люкин.

— Вместе посмотрим, — Елена не была склонна доверять компаньонам.

Осмотр ничего не дал. Окно в кабине, где обнаружили Илью, было заперто наглухо. Между лопастями вентилятора можно было в лучшем случае просунуть палец. В кабине, где пребывал Глеб, все то же самое, только вентилятор бесшумно вращается.

На кухню отправили Глеба. Официантка встрепенулась.

— Что-нибудь нужно? Горячее уже подали, может быть, мороженое, кофе? — оплаченная расторопность, угодливая улыбочка. — Посудку поменяем?

— Ничего не надо. Там сейчас деловые разговоры, подождем часок. Вон в кабинку вышли покурить, — Глеб ненавязчиво придерживал обслугу. — Вы ведь нас не выгоняете еще, ребята? А вот музыка сегодня не понадобится. Так что, брат, уж извини. Держи пока рублевку.

Из подсобных помещений Глеб вернулся к своим, ухмыляясь. Скрипач рассыпался в благодарностях. Сторублевая купюра служила гарантом, что и остальные не останутся в обиде при расчете.

Судя по всему, беседа в кабине, где еще остывало тело Заславского, близилась к завершению. Глеб отсутствовал всего минуту, но настроение собравшихся успело заметно перемениться.