Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор

– И вы дадите мне этого общего друга, который сможет посмотреть несколько фотографий?

– Да, сможем.

– Есть еще один маленький мальчик, который думает, что смог бы опознать этого человека, – сказал Питер. – Он предполагает, что видел его лицо на одном из снимков, и собирается просмотреть их еще раз. Если ваш общий друг опознает то же лицо…

Джоунс посмотрел на Спрэга. Гигант в бейсбольной кепке на мгновение заколебался, но затем сказал:

– Мы сделаем это.

– Вы что, так же, как и я, хотите найти убийц Ричарда Симса?

– Особенно потому, что они – белые, – заметил Спрэг.

– А теперь я перехожу к тому, чего мы хотим от тебя, – продолжал Джоунс. – Вернемся к началу нашего разговора. Мы хотели бы узнать – а ты мог бы это сделать сам или через своего друга, августейшего окружного прокурора, – возможен ли такой вариант, что телефонный «приятель» Мартина Северенса звонил ему примерно в то же время, когда Ричард выбежал из будки?

Питер почувствовал, как замерло у него сердце.

– Вы полагаете, что не «Власть – черным» стоит за этим вымогательством?

– Так об этом и ведем речь! – заорал Спрэг, словно его прорвало изнутри. – Я точно это знаю. Я – «Власть – черным» в этом городе! Думаешь, я стал бы просить десять миллионов баксов, если бы держал за горло городские власти? Да нам для жизни нужно в сто раз больше! Кто-то использует нас, приятель, чтобы совершить свое поганое убийство.

– Использует нашу нищету, наш гнев, наше разочарование, – спокойным голосом продолжил Натан Джоунс. – Может быть, они получат добычу, может быть, и нет; может быть, разнесут город на куски, а может быть, и нет. Однако, когда это выйдет наружу, чернокожие в этом городе, да и во всей стране, прочувствуют ответный удар белых, с которым мы, честно говоря, пока не готовы справиться.

– Мы так же, как и вы, – сказал Спрэг, – хотим остановить этих людей, поэтому помоги мне, и если я найду их, то разорву на мелкие куски и положу их мясо на витрину универмага «Мейси». Пусть мне снимут скальп заживо, но я сделаю это!

Питер загасил сигарету в пепельнице на столе. У него болели глаза, болела каждая мышца. С огромным усилием он сосредоточился. То, о чем они говорили, не имело отношения к борьбе чернокожих за свое существование и воспринималось с трудом. И все же что-то не сходилось.

– Вам известно, что случилось с Мэриан Симс? – спросил он.

Джоунс медленно кивнул.

– Мы знаем то же самое, что и ты, – не больше, – ответил он.

– Но эти подонки из отеля знают, – сказал Спрэг. – Мы о них позаботимся позже. Сейчас у нас есть дела поважнее, чем поиски белой девушки, испортившей жизнь хорошему человеку.

– Это, конечно, дичайшее предположение, – сказал Джоунс, – но если Ричард слышал, как тот белый разговаривал с Северенсом, и если твой мальчик и наш общий друг смогут опознать фотографию, тогда, возможно…

– Вы говорили об этом мэру на недавней встрече? – спросил Питер.

Спрэг фыркнул:

– Думаешь, они прислушаются к версии, по которой виновным может быть кто-то другой, а не мы? Мы ведь главные злодеи и сегодня, и во все времена, не так ли? По их мнению, мы просто стараемся указать пальцем на кого-то другого, разве не так? Мэр – хороший человек, золотое сердце, стальная челюсть, но каша в голове.

– Сейчас он способен воспринимать только факты, – сказал Джоунс. – Он совсем потерял голову от страха.

– Совершенно справедливо.

– У нас есть своя версия, – продолжал Джоунс. – Ты получишь ответ на наш вопрос, и это поможет нам. Если ваш мальчик и наш общий друг смогут опознать фотографию… – Он пожал плечами. – Мы сможем сделать дело вместе.

Питер взял со стола телефонную трубку и набрал домашний номер Джерома Маршалла. Бетти Маршалл соединила его с мужем.

– Я хотел попросить тебя сделать кое-что, Джерри, – сказал Питер, – пока безо всяких объяснений.

– Выкладывай.

– Не мог бы ты узнать у Северенса, когда ему звонили в последний раз? Меня особенно интересует, не могло ли это быть примерно в половине второго сегодня утром.

– Мне не нужно его и спрашивать, – сказал Маршалл. – Как только ему звонили, Северенс сам связывался со мной. Подожди, я посмотрю; записная книжка лежит у меня в кармане. Я знаю, что ему звонили сегодня примерно в полдень. Он был в парилке, а потом принимал массаж. Теперь дальше. Перед этим был звонок во вторник во второй половине дня, в двадцать минут пятого. Северенс был в своем офисе.

– Сегодня рано утром звонка не было?

– Нет. А что происходит, Питер?

– Расскажу при встрече. Еще одно: у меня есть кое-кто, кто хотел бы посмотреть те фотографии, которые вы будете показывать Тимми Фэллону. Это негр.

– Ты говоришь так, как будто не отдыхал, а работал.

– В каком-то смысле так и есть.

– Эти снимки Пайк принесет домой к Фэллонам. Может твой человек прийти туда?

– Подожди. – Питер прикрыл ладонью трубку и спросил Джоунса, может ли их общий друг подойти к квартире Фэллонов в ближайшее время, – это рядом.

– Он может быть там через пять минут, – сказал Джоунс. – Он сидит в машине, которая стоит в конце квартала. Мы доставим его.

Питер снял руку с трубки.

– Он сможет быть там, когда вы скажете. В пределах пяти минут.

– Я скажу Пайку, чтобы он позвонил тебе, когда придет к Фэллонам. Ты напал на какой-то след, Питер?

– Кажется, да, – ответил Питер, – а может быть, и нет.

– Этого нельзя сказать по телефону?

– Что-то вроде того. Я свяжусь с тобой.

– У тебя неприятности?

– У кого их сейчас нет? – ответил Питер. – Нет, у меня все в порядке. – Он положил трубку и посмотрел на Джоунса и Спрэга. Две пары черных очков пристально уставились на него.

– Не совпадает? – спросил Джоунс.

– В то время, о котором вы говорили, звонка не было, – сказал Питер.

– Черт возьми!

– Но еще остаются фотографии. Вы можете опознать их.

– Какого черта Ричард побежал? – спросил Джоунс, обращаясь скорее к себе, чем к Питеру. – Почему не вернулся в зал, где были его друзья?

– У него не было друзей в зале, – сказал Спрэг. – Прошлая ночь была моей, парень. – Он воздел свои огромные длинные руки над головой. – Это ты, о Боже, ее остановил!

Питер как зачарованный смотрел на него. Этот чернокожий гигант, которого пресса сравнивала со зловещим факелом, готовым предать города страны огню, обращался к Богу!

Натан Джоунс стоял в дверях.

– Прости, что отняли у тебя время, Стайлс, – сказал он. – Мы надеялись, что сможем получить ответ, и быстрее всего сделали это через тебя. Я понял, что ты доверяешь окружному прокурору?

– Я давно его знаю. Его поддерживают обе политические партии. Он не политик в привычном смысле этого слова. Ваши люди, вероятно, тоже делали на него ставку. Как он котируется у вас?

– Выше среднего белобрысого, – сказал Джоунс с усталой улыбкой. Он взглянул на часы, висевшие над каминной стенкой. – Сейчас девять. Через тридцать девять часов городские власти должны объявить свое решение: будут они платить или вступят в войну. Загвоздка в том, что они будут сражаться не с тем противником.

– Но мы будем сражаться с ними! – воскликнул Спрэг. – Мы будем сражаться с ними на улицах, в аллеях; наши снайперы будут убивать их с крыш домов. Не мы выбирали этот момент, но они запомнят нас!

Белые зубы Натана Джоунса сверкнули какой-то застывшей улыбкой.

– Ей-богу, Джонни, ты говоришь совершенно как Уинстон Черчилль! – сказал он и оглянулся на Питера. – Тридцать девять часов. Ты думаешь, что сможешь убедить своего друга Маршалла в том, что они ошибаются, разыскивая чернокожих шантажистов? Чем больше он будет дразнить нас, чернокожих лидеров в Гарлеме и Бруклине, тем быстрее упустит все шансы остановить то, что может произойти. Время бежит, как песок сквозь пальцы.

– Вы убеждены в этом? – спросил Питер.

Огромная рука Спрэга опустилась на плечо Стайлса и развернула его. Черные очки, сверкавшие над Питером, казалось, прожгут его насквозь.