«На полпути в ад»

— За убийство, — продолжала миссис Спирс, — что ты совершил темной ночью. Я так ясно все это видела во сне! У меня камень с души свалился, когда ты сказал, что пришел вчера в полвторого.

— В полвторого, держи карман шире, — перебила ее старшая дочь.

— Милдред, — заметила мать, — не говори, как в кино.

— Папуля у нас старый повеса, — сказала Милдред, разбивая яйцо. — Вчера мы с Фредди вернулисьс танцев в полтретьего, так на вешалке не было ни его шляпы, ни пальта.

— Ни пальто, — сказала крошка Дафна.

— Если этот ребенок еще раз поправит тебя или свою старшую сестру в моем присутствии… — начал мистер Спирс.

— Помолчи, Дафна! — сказала миссис Спирс. — Вот и все, дорогой. Мне приснилось, что ты совершил убийство и тебя повесили.

— Папулю повесили?! — воскликнула Милдред е оживлением. — Ой, мамочка, а кого он убил? Расскажи нам со всеми леденящими душу подробностями.

— По правде сказать, они таки и были леденящими, — ответила мать. — Я утром встала совсем разбитая. Это был несчастный мистер Бенскин.

— Что?! — переспросил мистер Спирс.

— Ну да, ты убил беднягу Бенскина. Хотя не могу взять в толк, зачем тебе убивать своего компаньона.

— Затем, что тот настаивал на проверке отчетности, — объяснила Милдред. — Так всегда бывает. Я знала, что папуля кончит одним из двух: или его убьют, или он сам попадет на весилецу.

— На виселицу, — сказала крошка Дафна. — А кого он убил?

— Помолчи, — сказал отец. — Эти детки меня в гроб вгонят.

— Значит, так, дорогой, — продолжала миссис Спирс, — мне снилось, что поздно ночью ты был с мистером Бенскином. Он подвозил тебя в своей машине, и вы говорили о делах-знаешь, как бывает: приснится умный-умный разговор о вещах, о которых и представления не имеешь, но во сне вроде все понятно, хотя на самом деле, конечно, чистая белиберда. Совсем как с анекдотами. Приснится, что придумала самый лучший анекдот на свете, а проснешься…

— Не отвлекайся, — строго заметил мистер Спирс.

— Значит, дорогой, вы болтали, а потом въехали в его гараж, а гараж был такой узкий, что дверцы у машины можно было открыть только с одной стороны, вот ты и вылез первым и сказал ему: "Одну минуточку", потом опустил спинку переднего сиденья его маленького "шевроле" и пробрался к заднему сиденью, где лежали ваши пальто и шляпы. Да, говорила я или нет, что вы ехали без пальто, потому что ночь была теплая, какие сейчас стоят?

— Дальше, — сказал мистер Спирс.

— Значит, там лежали ваши пальто и шляпы, на заднем сиденье, а мистер Бенскин все еще сидел за рулем. Его пальто было темное, он всегда его носит, а твое из светлого шевиота, которое ты вчера надевал, и там лежали еще ваши шелковые шарфы, и шляпы, и все остальное, и ты взял один шарф — они оба были в белый горошек, помнится, на мистере Бенскине был шарф, похожий на твой, когда он обедал у нас в прошлое воскресенье, только у него шарф был темно-синий. Значит, ты взял шарф, сделал на нем петлю, а сам все это время про что-то рассказывал мистеру Бенскину и вдруг набросил петлю ему на шею и задушил его.

— Потому что тот настаивал на проверке отчетности, — вставила Мйлдред.

— Однако это… это уж слишком, — произнес мистер Спирс.

— С меня-то уж этого вот как достаточно, — сказала его супруга. — Я так напереживалась во сне. Ты достал веревку, к одному концу привязал шарф, а другой обмотал вокруг балки, что в крыше гаража, чтобы выглядело, будто он сам с собой покончил.

— Боже всемогущий! — сказал мистер Спирс.

— Я видела это так ясно, что просто слов нет. А потом все перемешалось, как бывает во сне, и ты все время появлялся в том самом шарфе, и он все время обматывался у тебя вокруг шеи, а потом был суд, и на суде опять был шарф. Только при дневном свете увидали, что это шарф мистера Бенскина, потому что он темно-синий. А при электрическом он казался черным.

Мистер Спирс крошил пальцами хлебный мякиш.

— В высшей степени удивительно, — произнес он.

— Конечно, все это глупо, — сказала жена, — но ведь ты сам заставил меня рассказать.

— Не так уж это и глупо, если разобраться, — ответил мистер Спирс. — Вообще-то мистер Бенскин действительно подвез меня вчера в своей машине. У нас был очень серьезный разговор. Не вдаваясь в детали, скажу, что я обнаружил весьма странные дела у нас в конторе. Пришлось с ним объясниться. Разговор был долгий. Возможно, я пришел домой позже, чем мне показалось. И знаешь, когда мы с ним расставались, у меня возникло чудовищное предчувствие. Я подумал: "Этот парень собирается покончить с собой". Именно так я и подумал. Едва не вернулся назад. Я почувствовал… я почувствовал ответственность. Дело было серьезное, и я поговорил с ним начистоту. — Неужто мистер Бенскин — мошенник? — воскликнула миссис Спирс. — Мы разорены, Гарри?

— Нет, до этого не дошло, — ответил мистер Спирс. — Но порядком залезли в долги.

— А ты уверен, что это он? — спросила миссис Спирс. — Он… он такой честный на вид.

— Либо он, либо я, — ответил мистер Спирс. — А я тут ни при чем.

— Но ты ведь не веришь, что он… что он повесился?

— Сохрани господь! Но, учитывая мое предчувствие, — оно, должно быть, и навеяло тебе этот сон.

— Роза Уотерхаус, правда, тоже видела во сне воду, когда у нее брат ушел в плавание, — сказала миссис Спирс, — но он так и не утонул.

— Таких случаев можно насчитать тысячи, — отозвался муж. — Но, как правило, подробности в этих снах всегда перевраны.

— Дай-то Бог, чтобы так оно и оказалось! — воскликнула миссис Спирс.

— Например, — продолжал мистер Спирс, — этой ночью мы как раз не снимали ни пальто, ни шарфов: обстановка едва ли располагала к интимности.

— Еще бы, — сказала миссис Спирс. — Подумать только, что мистер Бенскин на такое способен!

— Уж кто бы никогда не подумал, так это его жена, бедняжка, — мрачно заметил мистер Спирс. — Я твердо решил пощадить ее чувства. Поэтому-Милдред и дети, слышите! — что бы там ни случилось, никому об этом ни слова, ни даже полсловечка. Понятно? Никому! Вы ничего не знаете. Одно-единственное слово может навлечь позор на несчастную семью.

— Ты совершенно прав, дорогой, — сказала жена. — Я присмотрю, чтобы дети не болтали.

— Привет, мать! — крикнул Фред, врываясь в комнату. — Привет, шеф! Есть не буду-нету времени. Если ли повезет, только-только успею на поезд. Кстати, чей это шарф? У тебя ведь такого не было, правда, пап? Темно-синего? Можно, я его надену? Господи, да что это с вами? Что с вами, я спрашиваю?!

— Иди сюда, Фред, — сказала миссис Спирс. — Иди сюда и закрой дверь. На поезд можешь не торопиться.

ГЕЙ 0'ЛИРИ

Этому, отважному, энергичному и на редкость упитанному клопу на белоснежной груди Рози О'Лири жилось, как в раю. Восемнадцатилетняя Рози была служанкой в уютном особняке доктора из Вермонта, и ни одному клопу с сотворения мира никогда не было так привольно, как нашему герою. Себя он ощущал богатым землевладельцем, а пышную грудь Рози — сочным холмистым лугом, по которому текли молочные и медовые реки.

Рози слыла самым веселым, пылким, живым, подвижным, невинным и резвым существом на свете, из чего следует, что и у нашего клопа характер и здоровье были отменными. Ведь всем известно, что клопы за одну трапезу поглощают почти столько же, сколько весят сами, и, следовательно, заимствуют у того, кем питаются, не только физические кондиции, но и темперамент, эмоции, привычки и даже нравственные устои.

Поэтому нет ровным счетом ничего удивительного, что вышеозначенный клоп передвигался гораздо быстрей остальных и беспрестанно превозносил свою счастливую судьбу. Питался он молодой, горячей, высококачественной кровью служанки, а потому не было в мире более веселого, глупого, упитанного, быстрого и хорошо сложенного клопа, чем Гей 0'Лири. "Геем" его прозвали за жизнерадостность, а фамилию — словно аристократ свой титул — он позаимствовал у Рози, своей "недвижимости".