По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия

«Почему? Очень даже возможно, – подумал про себя Питер. – Стремительный взлет до небес… или падение».

– Вот, например, сейчас, – продолжал Говард, – я занимаюсь государственным проектом, который способен перевернуть все современные представления об освоении Космоса как в мирных, так и в военных целях. И ничто не сможет препятствовать моему продвижению вперед по этому пути.

– А кто пытается вам препятствовать? – поинтересовался Питер.

– Вы, – хрипло проговорил Говард. – Вы пустите под откос все, если расскажете, что вам известно.

Питер почувствовал зашевелившуюся внутри медленную волну гнева:

– Тогда, быть может, вы расскажете мне наконец об Эллен Ландерс?

– Похоже, трудно сделать так, чтобы вы поняли, – сказал Говард. – Мы с вами живем в разных мирах. – В его голосе звучало что-то вроде презрения. – Я читал ваши публикации время от времени и понял, что мы с вами совершенно разные люди.

– Возможно, нам обоим следует возблагодарить за это судьбу, – сухо вставил Питер.

– Вы, Стайлс, живете прошлым. Вы верите в любовь, верность, в супружеские отношения в их общепринятом смысле. Вы думаете, что современные проблемы имеют разрешение с точки зрения морали. А я нет. Все это безнадежно устарело. Поздно. Время таких, как вы, прошло. Цивилизация, созданная для таких, как вы и Сэм, трещит и рушится. Такие, как вы, давным-давно проиграли сражение, но вы по-прежнему не хотите признать этого. Никак не хотите признать, что поезд ушел. Вы не можете победить.

– Кончайте с этой мыльной пеной и расскажите мне об Эллен Ландерс, – сказал Питер.

– А я как раз и пытаюсь. А вы постарайтесь не быть таким самодовольным и послушайте!

– Не думайте, Говард, что можете оттянуть время и надуть меня.

– Да вас и не надуешь, – проговорил он, делая последнюю затяжку – конец его сигареты вспыхнул красным огоньком. – Я и себя-то, похоже, обмануть не могу – влюбился как последний сопляк.

– Это плохо?

– Это несовременно. В наше время молодым людям недостаточно старомодных отношений, моногамия нынче не в почете. Походите по современным ночным заведениям, и вы поймете, о чем я говорю. Парни и девушки приходят туда каждый сам по себе, танцуют с незнакомцами, а потом идут к ним домой, чтобы получить сиюминутное удовольствие. А в следующий раз они приводят домой уже кого-то другого. Можете понаблюдать и даже проверить. Девушки из вашей редакции посещают подобные заведения, чтобы подцепить себе кого-нибудь, и они прекрасно понимают, что вы не станете заводить с ними серьезные отношения, потому что боитесь их.

– Вы познакомились с Эллен в одном из таких мест? – спросил Питер, изо всех сил сдерживая раздражение.

– Нет.

– А с вашей женой?

Говард поднял на Питера полные грусти глаза:

– Вы видели Сандру?

– Да.

– Она ребенок. Просто восторженный ребенок. Она предложила мне все, что у нее есть. И я взял. А почему бы и нет? Она родом отсюда, из Делафилда, дочь одного из партнеров Сэма. Мы с нею нашли общий язык, она хотела того же, чего и я – жить сиюминутным ощущением, не чувствуя гнетущих обязанностей и какого-то там долга. Но Сэм быстро раскусил нас и принял меры. Ему это проще простого. Он мог отстранить меня от работы – единственной вещи, к которой я привязан. Он мог сделать так, чтобы я не нашел себе работы ни в одной компании. Он мог испортить мне карьеру на всю оставшуюся жизнь. Поэтому мы с Сандрой вынуждены были пожениться, хотя не хотели этого ни тогда, ни сейчас. Кроме того, Сандра вдруг поняла, что если будет правильно играть, то всегда будет очень богатой женщиной. Я для нее не значу ничего, и она ничего не значит для меня.

– Вся эта трогательная история произошла еще до того, как вы познакомились с Эллен? Я думаю, Говард, вам лучше перейти к рассказу о ней, потому что всех этих предысторий с меня уже хватит. – Питер с трудом держал себя в руках, чтобы не сорваться.

– Эллен! – Говард обхватил руками лицо. – Эллен перевернула все мои представления о жизни с ног на голову. – Он опустил руки. – Я говорил вам, Стайлс, что люблю ее. Всю свою жизнь я думал, что такое не случится со мною никогда, а оно случилось.

– Только, похоже, поздновато.

Говард облизнул пересохшие губы:

– Одной из сфер нашей деятельности в Делафилде является создание нового ракетного двигателя для самолетов. Мы достигли определенного уровня, когда понадобились практические испытания – запуск аппарата. У нас был лучший в стране летчик-испытатель. И вот тогда-то и произошла трагедия. Сразу после взлета самолет взорвался, его разнесло в пыль. Летчик погиб. От него не осталось даже горстки останков. Его звали Дик Уилсон, и у него осталась вдова – Эллен. Ландерс – ее девичья фамилия.

– Сейчас вы скажете, что не могли не утешить ее, – сказал Питер.

– Это не совсем так. Я не поехал утешать ее, все было по-другому. Мы, так же, как и ЦРУ, понимали, что тут скорее всего имела место промышленная диверсия. ЦРУ перерыло в Делафилде все, но обнаружить ничего не удалось. Тогда нам пришло в голову, что, быть может, Дик Уилсон, как человек, непосредственно приближенный к проекту и его исполнению, мог в разговорах с женой упомянуть что-нибудь такое, что дало бы нам ключ к разгадке. Для разговора с нею выбрали меня. Я знал этот двигатель до последнего винтика и мог бы уловить любую подозрительную деталь, даже вскользь упомянутую, касающуюся его. Так что, как видите, я поехал к Эллен вовсе не из доброты.

– По-моему, не стоит гордиться подобным фактом, – вставил Питер.

– Ну я же говорил, что вы меня вряд ли поймете!

– Давайте факты, Говард. Только факты, а не ваше отношение к ним.

– Итак, я приехал к Эллен в ее нью-йоркскую квартиру. Я сразу понял, что за целый месяц после смерти Дика она не проронила ни слезинки – просто стальная выдержка. Ей нечего было рассказать мне – они с Диком никогда не говорили о его работе. Это было что-то вроде правила – она никогда не спрашивала, он не рассказывал. Она даже не знала, что у него в тот день вылет. Для них, как она сказала, это был единственный способ жить, не мучая себя тревогами и не прощаясь каждый день навеки. И вдруг посреди нашей беседы она расплакалась как дитя. Мне нужно было договорить с нею, и я принялся ее утешать. Бог знает, Стайлс, как это получилось. Быть может, прикосновения, а быть может, это произошло, когда мы начали рассказывать друг другу о себе, о своем детстве, об одиночестве. Это случилось как-то само собой. Я старался приезжать в Нью-Йорк раз в неделю или десять дней, и мы проводили время вместе. Мы стали очень близки, и вдруг я понял, что Эллен – единственная, кто мне нужен на свете.

– Так вы говорите, она знала, что у вас есть жена?

– Да, знала. И знала, какая унылая и бесполезная вещь брак. И была согласна мириться с тем, как все есть, пока мне не удастся распутаться.

– Распутаться?

– Да. В то время я не мог освободиться от Сандры. Не могу и сейчас. Я даже не мог больше ездить в Нью-Йорк, чтобы видеться с Эллен.

– Я что-то не понимаю. Если ваш брак всего лишь дань условности…

– Одним словом, – продолжал, не слушая, Говард, – Эллен согласилась снять этот маленький домик, который вы видели. Здесь она рисовала. Ведь она прекрасная художница. И здесь я мог видеться с нею чаще – два, три раза в неделю. Хотя это и было опасно.

– Опасно? – Нетерпение Питера росло с каждой минутой.

– Все дело в моей работе, – объяснил Говард. – Проект, над которым я тружусь в настоящий момент, может стать крупнейшим открытием века, способным уберечь человечество от катастрофы. В этом проекте я ключевая фигура, и если меня отстранят, конечный результат исследований может отсрочиться на год и даже больше. А я хочу дойти до конца.

– Как сказал бы мой отец, интересно, откуда тут ноги растут? – вставил Питер.

– Спецслужбы, – пояснил Говард. – Люди, которые обеспечивают безопасность в этой стране, имеют довольно своеобразные представления о жизни – они считают, что моральный облик человека важнее всего остального. Узнай они, что я, женатый человек, имею связь с женщиной на стороне, они попросту сочтут меня неблагонадежным. Я могу подвергнуться шантажу или бог знает каким еще опасностям. Меня могут отстранить от исследований, а я не хочу этого допустить, Стайлс. Когда работа будет закончена, моя жизнь и жизнь Сандры и Эллен наконец выправится. Но если вы расскажете о моей связи с Эллен, а следовательно, пусть и косвенно, с этим убийством, моя жизнь полетит под откос. Нет, Стайлс, вы не должны допустить этого!