«Заказ» на конкурента

— Мне приказал это сделать мой бывший шеф — полковник ФСБ Ефремов Семен Семенович. Он же передал мне устройство, пропуск в Минфин и инструкции, как проникнуть на автостоянку.

— Как давно вы работаете под его началом?

— Вы имеете в виду неофициально? С мая 1997 года — с момента увольнения из ФСБ.

— Ваш бывший шеф уволился до или после вас?

— С чего вы взяли, что он вообще уволился из ФСБ? Насколько я понимаю, он продолжает там служить и занимает прежнюю должность. Когда я сказал «неофициально», то имел в виду — с моей стороны, а не с его.

— Понятно. Что послужило причиной вашего увольнения?

— Простите, но я не уверен, имею ли право отвечать на ваш вопрос. Обратитесь в ФСБ в официальном порядке.

— Как часто вы исполняли подобные поручения Ефремова?

— Явно криминального характера — впервые. До того несколько десятков раз выполнял различные мелкие задания, преимущественно связанные с наружным наблюдением, иногда курьерского плана.

— Когда именно Ефремов передал вам взрывное устройство и инструкции?

— Он позвонил мне двадцать четвертого около полуночи и попросил к телефону Степана Яковлевича, якобы ошибся номером. Это был один из условных сигналов, означавший, что через полтора часа мне нужно быть на Ленинградской железнодорожной платформе. Там он все мне и передал. Но само задание в общих чертах сформулировал на предыдущей встрече неделей раньше.

— Зачем понадобилось встречаться дважды? Он не был уверен, что вы согласитесь?

— Не в том дело. Мне необходимо было время, чтобы съездить на место, изучить обстановку.

— С тех пор между вами были еще контакты?

— Да. Двадцать шестого утром, в начале восьмого, мне позвонили якобы из ЖЭКа. В 9.05 мы встретились на обычном месте — в парке у Водного стадиона. Он потребовал, чтобы я подал заявление об увольнении из «Зари» и сказал всем, что уезжаю из Москвы.

— Почему вы должны были уволиться, он объяснил?

— Нет.

— А сами вы как думаете?

— Возможно, это было связано со взрывом. А возможно, все сложнее: в «Заре» я в последнее время занимался поисками без вести пропавшей практикантки Минфина Марии Коротаевой и в итоге обнаружил ее тело, правда уже после встречи с Ефремовым. Деркач потребовал, чтобы я довел расследование до конца. Коротаева была любовницей Вюнша.

Так что требование об увольнении могло быть в какой-то мере связано и с этим делом. Но в какой степени и как эти дела между собой пересекаются, сказать не могу. Вот еще что важно: во время поисков Коротаевой у меня на хвосте постоянно болтался один тип — Щербак, сотрудник частного охранного предприятия «Глория», оно расположено в Санду-новском переулке, с обратной стороны бань. Они тоже занимались поисками этой Коротаевой. Утром двадцать пятого Щербак пытался за мной следить, но я от него оторвался.

— Ясно. Какая у вас с Ефремовым предусмотрена связь на экстренный случай?

— В смысле чтоб я его вызвал?

— Да.

— Не предусмотрена. Связь только односторонняя.

Турецкий впервые минут за десять оторвался от протокола.

— Я вам не верю, гражданин Шаранин!

— Зря. Разве я до сих пор что-то утаивал? Мне нет никакого резона запираться и в особенности покрывать моего бывшего шефа. Из-за Коротаевой он заставлял меня увольняться или из-за Вюнша — мне-то какая разница?! Совершенно очевидно: он решил меня убрать.

— Или на время спрятать, пока пыль не уляжется.

— Убрать.

— Почему вы так считаете?

— Если хотите — чутье. А хотите логические доводы: я не был настолько ценным агентом. Когда взрывают замминистра, таких внештатных сотрудников, как я, не берегут до следующего раза.

— Почему в таком случае вы не ударились в бега сразу, а продолжали работать в «Заре» и ждали, пока вас арестуют?

— От Ефремова бегать бесполезно, во всяком случае, у меня нет таких денег и связей. Потом была надежда, хоть и небольшая, что вашего Вюнша не собирались взрывать на самом деле, а только пугали. В таком случае мне ничего не грозило.

— И еще у вас, Шаранин, был шанс самому убрать Ефремова при следующей встрече. Пока вы не уволились из «Зари» и не объявили об «отъезде», он не стал бы отдавать приказ о вашем устранении другому такому же внештатному сотруднику и, возможно, пошел бы еще на один контакт, чтобы вас подстегнуть. А зная вашу фээсбэшную специфику, нетрудно предположить, что о вашем существовании никто, кроме Ефремова, не знал, и после его смерти вас бы искать не стали. Я правильно излагаю, гражданин Шаранин?

— Это все домыслы, гражданин следователь. А то, что полковник Ефремов является организатором покушения на Вюнша, — факт. Вот вы его арестуйте и сделайте так, чтобы я дожил до суда. А там уж за мной не заржавеет.

ДЕНИС ГРЯЗНОВ

— Вот деньги. — Вячеслав Иванович подал Денису конверт. — Эльвира просила извинить, что не смогла вручить лично, но сам понимаешь, ей немного не до того.

Денис повертел конверт в руках.

— Н-да, нехорошо, конечно, получилось…

— Это мягко сказано. До сих пор дрожь берет, как вспомню, как я ей это сказал. — Грязнов-старший

вскочил и принялся нарезать круги по кабинету, словно пытаясь убежать от неприятных воспоминаний.

— Тело она опознала?

— Опознала вещи, крестик, сумочку, а тело… там опознавать было нечего. Кстати, она просила тебя продолжить расследование, хотя я ее и отговаривал, поскольку теперь это наша епархия. Но она настаивает, как бы тебе она доверяет, а мне — нет.

Видя, что дядюшка всерьез обижен, Денис поспешил вернуть разговор в практическую плоскость:

— Нож все-таки Вюнша? — спросил он.

— Его. Ты как в воду глядел. Такие тесаки теперь же надо регистрировать, вот у него в охотничьем билете номер клинка и обнаружился. Отпечатки, кстати, на ноже были не Вюнша, а самой Марии.

— А что Вюнш?

— А что Вюнш… Он же не дурак, совсем в отказ не пошел, только сам понимаешь: ему врать, что с горы катиться. Такого понарассказывал. Над делом наши муровские оперы работают, так что я держу руку на пульсе, но гарантировать, что ему не вывернуться, и я не могу. Хочешь, можешь стенограмму допроса почитать, он там и про тебя, и про шантаж, до которого ты додумался, умудрился помянуть.

Стенограмма действительно была длинная. Денис пропустил вступительную часть с анкетными данными замминистра и прочими формальностями и начал читать непосредственно допрос, который вел уже знакомый ему по Коротаевскому гаражу оперуполномоченный Матецкий.

— Установили время смерти?

— Установили, — ответил Вячеслав Иванович. — От полудня 7-го до полудня 8-го, точнее не говорят. Можно пока только чуть-чуть сократить промежуток, поскольку 7-го около пяти ее видели в министерстве.