Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

- Я могу расчитывать на недельный отпуск, господин генерал ? Крончер бросил на него кроткий, спокойный взгляд и пошевелился в кресле.

- Полагаю, что да... Кстати, - спросил генерал, - если это не секрет: а где бы вы хотели провести свой отпуск ? Дома ? В Европе ?

- Нет, здесь...

- Вам так понравилось в Москве ?

- Я еще не был ни в одном музее...

- Ах да, - ни в одном музее ! - пробормотал про себя генерал. - Ну чтож, я договорюсь, чтобы вам предоставили музейную неделю, - добавил он.

С минуту молчали оба, а потом последовал вопрос, который несколько озадачил Алекса.

- Как у вас с Чернышевыми? Знакомство формальное? Или проклевывается что- то вроде личных отношений ?

Теперь, когда они трое - он, Чернышев и Анастасия - разузнали все друг о друге и, снюхавшись, втроем дурачат начальство, все для него упростилось.

Алекс и глазом не моргнул:

- Сегодня еще трудно что-то сказать...

- Не здесь ли живет лауреат литературных премий, поэт Анатолий Чернышев ? - спросил Виктор, когда за дверью раздал ся голос отца. - Ну тебя...! - послышалось в ответ. Дверь открылась,и маленький, с редким седым хохолком на голове пожилой мужчина энергично запечатлел на небритом лице сына отцовский поцелуй.

- Знакомьтесь, Алекс Крончер... - подтолкнул впереди себя коллегу из Израиля Виктор.

- Крончер ? - спросил, словно что - то припоминая, Чернышев- отец, отступая в прихожую. - Скажите, это не ваш род ственник - известный немецкий...

- Не его, папец! - перебил Виктор. - Его - родственники молятся у Стены Плача в Иерусалиме.

Отец несколько озадаченно посмотрел на сына, но что - то подсказало ему, что на этот раз его не разыгрывают.

Алекса провели в большую комнату, всю обставленную полками с книгами и обкленную фотографиями: Чернышев - старший со знаменитостями. С Гагариным. Ивом Монтаном. Евтушенко в голубой шубе. Со Славой Зайцевым. С Фиделем Кастро.

- Брежнева и Андропова мы убрали, - иронически кинул Алексу Виктор, не ко времени...

Отец не обижался. Встречаются же люди с таким характером...

В принципе, подумал Алекс, здоровый и необидный юмор - гарантия хороших взаимоотношений. Если люди относятся друг к другу слишком серьезно,любая соринка в глазу рано или поздно обязательно вырастает в бревно. А тогда ничего хорошего не жди.

- Давно ли вы знаете нашего Витеньку ? - подыгрывая сыновьему тону спросил отец. - Он у нас из -за повышенного романтизма стал завзятым циником.

- Я этого пока не заметил, - улыбаясь ответил Алекс.

- Тогда у вас все впереди. Если будете стоять на голове, как он, лучшего и более верного друга не найдете...

Чуть прикрытая насмешкой нежность - лучший рецепт для решения проблемы отцов и детей. Каждый видит в другом ребенка, которому надо обяза тельно прощать его шалости.

Минут через десять в квартиру зашла и всю ее заполнила своим телом и голосом крупная, шумно охающая и хлопотливая женщина: мать Виктора, как оказалось, - единственного инфанта в семье.

Каждый ее жест и шаг были заряжены непосредственностью и добротой. Теми, что даются Б-гом, как талант, при рождении.

Любое зло рядом с такими людьми тает, как ледяная сосулька в рукаве теплой шубы.

- Витек ! - запричитала она. - Как же ты не предупредил? ! Почему не сказал, что придешь с товарищем? Отец, собирайся в магазин...

- Оставь, мать, - Виктор загородил дорогу отцу. - и без того у вас холодильник - как елисеевский магазин. Тащи, что есть...

- Ну, как вы этим обойдетесь ?...

- А вот так, - подмигнул он Алексу.

Крончер не чувствовал той неловкости, какая обычно возникает в первый раз в чужом доме. Царившая здесь атмосфера была снисходительной и миролюбивой.

- Когда споры и конфликты отгорят, обиды ржавеют от времени, расхохотался, глядя на озадаченную физиономию гостя Виктор. - Это очень полезно для сохранения здоровой психики.

- Все зависит от возраста, - по-прежнему подыгрывая тону сына развел руками Чернышев-старший. - Амбиции разбивают об него, как об стенку, не только лоб, но и душу, и остаются только маленькие удовольствия: увидеть сыночка и внуков, чокнуться бокальчиками на днях рождений..

Вскоре их уже звали к столу.

Хозяйка накрыла его, как в дорогом и модном ресторане. Когда в доме появлялись гости, Чернышев-старший становился неумолим: из глубин буфета извлекались старомодные столовые приборы, на столе принимая парад рюмок и бокалов потел от усердия, хрустальный генерал - графин, а обилие блюд и закусок доказывало, что хотя придворная поэзия и обанкротилась, кое - что в ее сундуках все же еще осталось.

Крончера усадили по правую руку от хозяина, напротив увели ченных фотографий, на одной из которых молодой парень в форме десантника, удивительно похожий на Виктора, был снят рядом со знаменем части.

Чернышев - старший проследил за взглядом Крончера и напы жился от гордости, но сын тут же испортил ему праздник.

- Мой папа в детстве переживал, что не участвовал в боях против немцев: не пришлось по возрасту. Кстати, - если бы пришлось, он бы не относился к войне так романтично...

Но отец тут же взял реванш. Откуда-то сбоку, из секретера, появился альбом со стихами, которые писал Виктор в юности.

Алекс с удивлением узнал, что Виктор закончил английскую спецшколу и до седьмого класса еще играл на рояле. Что его любимыми писателями были американец - Хемингуэй и русский, о котором Алекс слышал впервые, -Андрей Платонов. К тому же, ока залось, что Виктор был дружен с теннисной ракеткой и даже участвовал в республиканских соревнованиях.

- Вообще, уверяю вас, Виктор наделен недюжиным литературным даром. И если бы не наша страсть делать все наоборот, мы бы давно прославили себя не как сыщик, а как писатель или поэт...

По всей видимости, хозяин дома перешел запретную линию, потому что его тут же постарался вернуть назад бдительный пограничный надзор:

- Папа у нас считает, что его профессия - самая-самая... - мать Виктора положила мягкую крупную руку мужу на ладонь.

Но сам Виктор воспринял родительскую эскападу более чем мирно и даже ухмыльнулся:

- Для одних, отец, литература - корова священная, а для других дойная. А я никогда не рвался быть дояром...

Сказано все это было с насмешливой ленцой, а главное - без нервозности и злости. Да и сам поэт-песенник воспринимал все более чем спокойно, даже доброжелательно.

- В папины времена, - зубоскалил Виктор, - ценилась, в основном, жирность продукции: чем больше пафоса и патетики, тем выше гонорары. Сейчас все изменилось, - в чести уже не жирность, а величина надоя...

- А у вас, в милиции, что - не так ? Мелких стервецов ловите, а крупные - банками заправляют ! Ведь какие времена пошли: есть деньги можешь купить хоть депутата, хоть прокурора...

Виктор добродушно хмыкнул:

- Видал, Алекс, на какие философские темы спорят в нашем семействе ?

- Ты почему детей не привел, Алку дома оставил? - свела мать разговор на куда более безобидную тему.

- А кто ваши родители? Они работают?

Чернышев-старший заботливо добавил Алексу в рюмку ледяной водки, на что гость, однако, реагировал без особого воодушев ления.

- Отцу осталось пять лет до шестидесяти пяти - он инженер. Мама учительница музыки. Она может и в семьдесят преподавать, дома, конечно.

- Ну хорошо, а вот по родине - не скучают ?

Ласковая и крупная ладонь хозяйки квартиры прикрыла сухонькую ручку не в меру любопытствующего мужа.

Алекс пожал плечами.

- Я ведь - израильтянин, - поразил он ответом хозяина, - и для меня что английский, что русский - языки иностранные. Один учил в школе, другой - отец вбивал дома. За что, сейчас понимаю, - большое спасибо ему ! Вот с Виктором познакомился, с вами разговариваю...

За столом наступила смущенная тишина. Чернышев - старший завозился в тарелке с салатом, его жена повернулась, чтобы что - то положить на стол, и только Виктор глухо хмыкнул: ему вся эта ситуация явно нравилась своей остротой.