Муж за алиби (Любить нельзя помиловать)

Первым делом она подумала, что машину надо отогнать куда-нибудь за город и там бросить. Так будет разумнее всего. Оперативность милиции известна всем, пока они передадут информацию постам ГАИ, у Веры еще есть время. Но машина! Она же стоит больших денег! И деньги эти достались Вере непросто. Она их не в лотерею выиграла, а заработала каторжным трудом.

Так стало жаль почти новенький «Ниссан»! И Вера, недолго думая, поднялась наверх, надела тот же парик, в котором вербовала Надю, мешковатый брючный костюм, потом вернулась к машине и отогнала ее на платную стоянку в двух кварталах от дома. Сунув охраннику деньги, чуть ли не бегом отправилась ловить такси. Какая безумная ночь! Ни в какую милицию она не поехала. Заявление об угоне сделано, сойдет и так. Не хватало еще, чтобы они рыли землю в поисках машины и нашли ее на платной стоянке в двух кварталах от Вериного дома!

Уснула она только под утро, решив, что на работу на следующий день пойдет только после того, как разберется с Никитой. А пойдет сначала в банк, потом в прокуратуру к следователю Чугунову. И всю ночь напролет Вера вспоминала те обидные слова, что услышала по телефону от человека, которого так долго добивалась. Мало того что Никита изменил ей с Марго. Он даже не побоялся тюрьмы и признался в этом! Значит, можно любить женщину так сильно, что пойти ради нее на. любые жертвы! Но почему же не ее, Веру, так любят? Что она сделала не так?

Подумать только, как они с Никитой могли бы жить! После трудовой недели — заслуженный отдых. Рождество в Лапландии, отпуск на Канарских островах. Фирма Марго со временем стала бы их собственной фирмой. И что он предпочел? Сесть в тюрьму за убийство, которого не совершал? Чем она, Вера, так уж плоха?

Утром Вера Александровна Алмазова проснулась с твердым намерением: отныне никаких эмоций. Только дело. Если жертва не согласилась на условия шантажиста, надо ее наказать, чтобы другим неповадно было. У нее со временем будет еще один шанс. Никита не один такой. Появится и другой мужчина, которого Вера захочет видеть своим мужем.

Теперь она помнила только те обидные слова, что услышала накануне. Голова у Веры нестерпимо болела, спала она всего-то пару часов. К восьми ей надо было забрать из банка показания свидетелей и признание Никиты. К девяти быть в прокуратуре, чтобы успеть на работу хотя бы часам к одиннадцати. Вчера Вера ушла слишком рано, оставив на вторник много незаконченных дел. Раньше с ней такого не случалось, выходит, что личная жизнь, если ей заняться всерьез, вредит карьере. Нет, все. Отныне никаких эмоций.

Банк, в котором Вера абонировала сейф, находился поблизости от ее дома. А вот до Прокуратуры пришлось добираться на такси. Воспользоваться общественным транспортом Вера не решилась. Только сегодня утром она почувствовала, как это невыносимо: дышать гарью. Неужели ничего нельзя сделать? Второй месяц горят торфяники и народ вынужден это терпеть!

В такси, которое Вера поймала, выйдя на проспект, не было кондиционера. Мужик с квадратными плечами вел машину, никуда не торопясь, и Вера еще больше злилась. Она опаздывает! Хотя и не назначено, но все равно хотелось бы быть в прокуратуре ровно в девять.

— Побыстрее, пожалуйста! — раздраженно напомнила она.

— На работу опаздываете?

— Да вам-то какое дело?

Мужик только пожал квадратными плечами: мол, какая дамочка нервная попалась! Доехав до прокуратуры, Вера раздраженно сунула ему деньги и выскочила из машины, громко хлопнув дверцей. Водитель удивленно смотрел ей вслед.

— К следователю Чугунову, — бросила Вера охраннику.

— Вас вызывали?

— Нет, я сама. У меня важная информация для него.

— Одну минуточку. Вы у нас кто? — Охранник снял трубку внутреннего телефона.

— Алмазова Вера Александровна. Чугунов на месте?

— Да. Алексей Алексеевич у нас никогда не опаздывает. Алло? Тут пришла Вера Александровна Алмазова. Пропустить? Что? Ага.

И, обращаясь к Вере:

— Вас ждут, проходите, пожалуйста. Одну минутку, пропуск выпишу. Ваш паспорт, пожалуйста.

— О, Господи!

Вера с нетерпением смотрела на часы. А как только формальности были закончены, ринулась по коридору к кабинету Чугунова. Вошла без стука и слегка опешила. Симпатичный оперативник с труднопроизносимой фамилией сидел напротив Чугунова, и вместе они рассматривали какие-то фотографии. На столе перед следователем лежала раскрытая толстая папка, по-видимому, уголовное дело. На Веру оба уставились с откровенным удивлением.

— Не ждали вас, Вера Александровна, честно сказать, — первым опомнился следователь. — Думали часом, что вы в бега подались. Сюрприз.

— Почему это я должна податься в бега? — зло сказала Вера. — Если я ни в чем не виновата?

— Ой ли, Вера Александровна?

— Я пришла дать показания.

— Присаживайтесь, пожалуйста.

— Мне при нем говорить? — кивнула Вера на светловолосого оперуполномоченного.

— А вы смущаетесь? — добродушно улыбнулся Чугунов.

— Нисколько. Я пришла сделать заявление. Дело в том, что мой муж, Намин Никита Борисович, убийца. Он уже убил по крайней мере двух человек.

— Так-так.

— Во-первых, Владимира Иосифовича, хозяина фирмы, где мы оба работали. Во-вторых, вчера был совершен наезд на девушку, которая должна была подтвердить его алиби. По-видимому, она отказалась это сделать. И была наказана.

— У вас есть доказательства? — Чугунов переглянулся с оперуполномоченным.

— Да! Есть! — торжествующе сказала Вера и щелкнула замочком своей сумочки. — Вот они.

— Что это? — удивленно спросил Чугунов.

— Во-первых, признание моего мужа. Сделанное, кстати, еще до того, как он стал моим мужем. Так что здесь все в порядке. Во-вторых, показания свидетелей. В частности той самой Надежды, у которой он якобы провел ночь. В третьих, показания продавщицы.

— И как вам удалось все это получить? — спросил симпатичный оперуполномоченный.

— Люди просто сказали правду. Дело в том, что Никита их запугал.

— Кого запугал, Вера Александровна? Продавщицу?

— Ну да. Ведь она же отказалась от своих показаний! А я на всякий случай взяла у нее этот документ.

И тут произошло непредвиденное. Оперуполномоченный вскочил со стула и забегал по комнате с криками:

— Ну я же вам говорил, Алексей Алексеевич! Я же вам говорил, что надо подождать! Я же был прав!

— Сядь ты, Максим. Угомонись. Давай для начала изучим эти бумаги.

— Это же победа! — последний раз воскликнул опер и упал на стул. По очереди они стали читать принесенные Верой документы.

— Так-так, — Чугунов вытер со лба выступивший пот и забормотал: — «Я, Афанасьева Надежда Ивановна, заявляю, что…» Г-м-м… Понятно. «Ночевала у своей знакомой Веры Александровны Алмазовой…» Значит, часов в одиннадцать гражданка Алмазова все-таки была дома…

Вера сидела, торжествующая, уверенная в победе. Наконец следователь внимательно все прочитал, поднял голову и пристально посмотрел на Веру:

— Значит, вы отдаете Мне эти бумаги добровольно? И хотите, чтобы я приобщил их к делу?

— Ну разумеется! — энергично кивнула Вера.

— Получается, что вы решились на добровольное признание. Это хорошо. Чистосердечное признание сократит ваш срок, Вера Александровна. А если еще наймете хорошего адвоката…

— Какой срок? Что вы несете?

— Давай, Максим, — посмотрел следователь на симпатичного опера. — Вот теперь пора.

Он прокашлялся, потом сказал:

— Дело в том, Вера Александровна, что дело это с самого начала выглядело очень запутанным. Посудите сами: в гараже найден человек, который задохнулся от выхлопных газов. На первый взгляд, несчастный случай. Но вскрытие показало, что в крови у потерпевшего имеется снотворное и еще какой-то неизвестный препарат, химическую формулу которого сразу установить не удалось. Пришлось обращаться в НИИ, к химикам, наши эксперты не справились.

— Какой еще препарат? — пробормотала Вера. — Что вы несете?

— Яд. Гремучая смесь, изготовленная со знанием дела. Действует примерно через час после приема. Такой яд мог изготовить только человек, имеющий доступ к лабораторному оборудованию и реактивам. Или опытный провизор. Увлекающийся химией.